Читать книгу Без права на наследство - Уилки Коллинз - Страница 5

Однако откровений не последовало. Запретная тема «семейных дел» в Лондоне не получила никаких разъяснений со стороны мистера или миссис Ванстоун. Впрочем, вид у них был вполне довольный – оба супруга казались спокойными и непринужденными в манерах. Миссис Ванстоун была такой же безмятежной, как обычно, а ее муж был воплощением жизнелюбия и ленивой грации. Останется ли тайна американского письма и последующего путешествия в столицу навеки погребенной?

Но ничто в мире не остается тайной навсегда. Даже зарытые в землю клады рано или поздно выходят на поверхность. Земля хранит следы шагов предателя, вода выносит на берег тело утопленника. Даже огонь выдает секреты в пепле. Потаенные чувства видны во взглядах и жестах. Неумолимый закон разоблачения принадлежит самой природе: чудо, если удается долго хранить секрет.

Но как же вышла наружу тайна имения Ком-Рейвен? Какое событие разоблачило секрет и сыграло фатальную роль в жизни семьи? Пожалуй, первым шагом (не замеченным родителями и детьми) стало событие, случившееся вскоре после возвращения мистера и миссис Ванстоун, само по себе совершенно банальное и непримечательное.

Через три дня после приезда четы из Лондона женская часть семейства собралась в утренней гостиной. Из окон открывался вид на цветник и окружавшую его живую изгородь, за которой начиналась дорога. Внезапно внимание дам привлекли плетеные ворота – оттуда долетел до них скрип несмазанных петель. Магдален поспешила к окну и заметила фигуру человека, который шел за деревьями.

Несколько минут спустя джентльмен появился на открытом пространстве – он шел к дому по извилистой садовой тропинке. Магдален присмотрелась и издала удивленный возглас, а потом быстро обернулась к матери и сестре, объявив:

– Мистер Фрэнсис Клэр.

Это был сын старого друга и ближайшего соседа мистера Ванстоуна.

Старший мистер Клэр проживал в небольшом коттедже, расположенном неподалеку от живой изгороди, отмечавшей границу владений при особняке Ком-Рейвен. Младший отпрыск старинной фамилии, он унаследовал обширную библиотеку, собранную предками. Она заполняла все комнаты его скромного дома, выплескиваясь также на лестницы и в коридоры. Книги составляли главную ценность в жизни мистера Клэра. Он давно овдовел, однако к потере жены отнесся с философским спокойствием. Трех сыновей он воспринимал как неизбежное домашнее зло, отвлекавшее его от святости ученых трудов и блаженства чтения и угрожавшее безопасности его сокровищ. Проводив мальчиков в школу, он вздохнул с облегчением. На умеренный доход и минимальные расходы свои мистер Клэр взирал с равнодушной иронией. Он называл себя породистым нищим. Поручив заботы о доме единственной престарелой служанке, он потребовал, чтобы она даже не прикасалась к книгам, он сам стирал с них пыль, из года в год ухаживая за бесценной библиотекой. Любимыми его поэтами были Гораций и Поуп, а философами – Гоббс и Вольтер. Мистер Клэр с крайней неохотой выбирался на свежий воздух, ограничиваясь обычно прогулкой по двору и едва ли дальше ближнего участка дороги. С возрастом он стал невероятно сутулым и раздражительным. В питании он ограничивался редькой и зеленым чаем, а на человечество взирал, словно новый Диоген, начитавшийся сентенций Ларошфуко. Больше всего мистер Клэр любил высмеивать предрассудки.

Если и обладал он более благородными качествами, они оставались скрытыми от окружающих. Мистер Ванстоун утверждал, что «худшая сторона мистера Клэра всегда на поверхности», но он был единственным соседом, дружелюбно настроенным к стареющему библиофилу. Эти два совершенно разных человека многие годы сохраняли добрые отношения, которые можно в каком-то смысле назвать дружбой. Они встречались вечерами, курили и вели беседы в духе киников на самые неожиданные темы. Обычно мистер Ванстоун выдвигал идею, а мистер Клэр подвергал ее ядовитым нападкам, и оба допоздна наслаждались спором, далеким от практических сторон жизни. В силу этой дружбы мистер Ванстоун питал искреннее расположение к сыновьям соседа, который считал, между прочим, особое пристрастие к собственным детям еще одним предрассудком и заблуждением человечества.

«Я смотрю на этих мальчиков совершенно беспристрастно», – заявлял доморощенный философ. Он утверждал, что они по уровню развития ниже среднего во всех отношениях, а в девятнадцатом веке у бедного джентльмена может быть только одно оправдание – выдающиеся способности. «Мои мальчики с младенчества туповаты, если бы я выбирал для них специальности, сделал бы Фрэнка мясником, Сесила пекарем, а Артура бакалейщиком. Денег для них у меня нет, а мозгами они не располагают. На мой взгляд. Это три заурядности в грязных сюртуках и скрипучей обуви. Если бы они сами не держались подальше отсюда, уж и не знаю, что бы я с ними сделал».

К счастью для отпрысков мистера Клэра, взгляды мистера Ванстоуна соответствовали «предрассудкам». При его участии Фрэнк, Сесил и Артур получили образование в приличной школе. Во время каникул они пользовались поддержкой и гостеприимством мистера Ванстоуна и его супруги, подружились с их дочерьми. Отец мальчиков иногда все же покидал свой коттедж (в домашнем халате и шлепанцах), чтобы взглянуть на сыновей за изгородью, во владениях соседа. «Вы с женой – исключительные люди, – говорил он потом мистеру Ванстоуну. – Уважаю ваши честные заблуждения, которые идут на пользу моим мальчикам. Но вы ужасно ошибаетесь на их счет, я ведь сужу непредвзято. Помяните мои слова, Ванстоун: все трое окажутся порчеными экземплярами, как бы вы ни старались».

Когда Фрэнку исполнилось семнадцать лет, отношения между старыми друзьями осложнились. Некий инженер с севера Англии, выполнявший поручение мистера Ванстоуна, выразил желание взять юношу под покровительство. Мистер Клэр, как обычно, предоставил соседу выполнять отцовские функции. «Это отличный шанс для Фрэнка», – горячо утверждал мистер Ванстоун. «Друг мой, да никто мальчика не возьмет», – пожимал плечами мистер Клэр. «Но его уже берут на службу». Мистер Клэр вздохнул: «Говорите, парень соображает в математике и всякой там индустрии, говорите, у него есть честолюбие. Но вы не видите его так же непредвзято, как я. Да нет у него ни способностей, ни честолюбия! Ничего нет!»

«Не хочу слышать подобного! – восклицал мистер Ванстоун. – Фрэнк – блестящий юноша, и он сумеет отлично применить их». Мистер Клэр возразил, что и медяка бы не поставил на успех Фрэнка, зато даст целую гинею, что затея кончится провалом. Мистер Ванстоун ударил с ним по рукам – он давал пять к одному, что Фрэнк преуспеет в делах.

При таких обстоятельствах мистер Фрэнсис Клэр отправился на север Англии, чтобы учиться на инженера.

Время от времени мистер Ванстоун получал известия об успехах подопечного. Юноша проявлял способности, но слишком легко впадал в уныние. Несмотря на старания, инженерная профессия давалась ему тяжело. Затем Фрэнка направили на практическую работу в Бельгию в качестве помощника хорошего специалиста, там он, наконец, приобрел уверенность, преодолел чрезмерную застенчивость и стал быстро набирать квалификацию. Мистер Ванстоун регулярно делился сведениями о Фрэнке с его отцом, который по-прежнему взирал на будущее сына пессимистически.

Через два дня после возвращения мистера Ванстоуна из Лондона его оторвали от завтрака и просмотра корреспонденции по каким-то домашним делам, он встал, одним движением прихватив со стола конверты с не прочитанными еще письмами, засунул в карман, а позже случайно оставил там одно, лежавшее снизу. Так случилось, что это был финальный отчет того инженера, что взялся обучать Фрэнка. Он сообщал, что их соглашение завершено, и юноша немедленно возвращается в отцовский дом.

Важное известие так и завалялось в кармане мистера Ванстоуна, а упомянутый юноша уже ехал поездом в родные края. В половине одиннадцатого вечера, когда мистер Клэр мирно читал книги, потягивая зеленый чай, а черный кот уютно свернулся рядом с ним, составляя единственную компанию, дверь открылась – и на пороге появился Фрэнк.

Обычный человек был бы удивлен, но философ и бровью не повел, словно Фрэнк отсутствовал три минуты, а не три года.

– Как я и предсказывал! – проворчал мистер Клэр. – Не прерывай меня объяснениями, не пугай кота. Можешь поискать еду на кухне и отправляться спать. Завтра сходи в Ком-Рейвен и передай послание от меня мистеру Ванстоуну. Пусть отдаст мне пять гиней в подтверждение того, что ты вернулся без всякого результата. Спокойной ночи.

Наутро юноша и вправду счел за лучшее нанести визит соседям.

Неудивительно, что Магдален не сразу узнала Фрэнка, который уехал в семнадцать, а вернулся взрослым молодым человеком двадцати лет. Он обрел силу и изящество, заметно подрос. Некрупные черты лица он унаследовал от матери. Бородка была еще юношеской, едва затрагивая щеки. Красивые карие глаза больше подошли бы женщине. Руки его беспокойно двигались, выдавая не вполне прошедшую застенчивость. Фрэнк был бесспорно красив, изящен и хорошо сложен.

Появление юноши в доме вызвало всеобщий переполох, стали искать и недостающее письмо – и отыскали его в кармане домашнего жакета мистера Ванстоуна.

В письме инженера говорилось, что способности Фрэнка не вполне соответствует избранной профессии, так что не стоит тратить время впустую. Таково мнение обеих сторон после трех лет обучения. Юноше разумнее вернуться домой. Однако за время учебы он проявил усердие и добрый нрав, так что многие люди на севере искренне желают ему успеха в других начинаниях.

Кто-то мог сделать вывод, что инженер просто старается смягчить приговор, не веря в будущее Фрэнка. Но мистер Ванстоун отличался оптимизмом и добротой. Кроме того, ему очень хотелось переубедить соседа, так что он не заметил неблагоприятного содержания письма. Разве вина Фрэнка, что инженерное дело – не его призвание? Разве не бывает, что юноши начинают с ложной попытки, а потом находят свою дорогу?

– Не печальтесь, мой юный друг! – он похлопал Фрэнка по плечу. – Мы еще покажем вашему отцу, хотя на этот раз он и выиграл пари.

Вся семья Ванстоун рада была приветствовать юношу. Исключение составляла Нора, хранившая обычную официальность манер и подчеркнутую сдержанность. Зато Магдален, в детстве особенно дружившая с Фрэнком, была в восторге. Если Нора называла гостя «мистер Клэр», младшая сестра звала его Фрэнком. Нору не тронул даже рассказ о суровом приеме юноши накануне вечером в отцовском доме. Она выслушала, не поднимая глаз, хотя на щеках ее и выступил румянец ярче обычного. Все, кроме нее, сочли поведение старого мистера Клэра возмутительным. В разгар беседы в гостиной появился слуга, объявивший о прибытии новых гостей: «Мистер Мэррабл, миссис Мэррабл и мисс Мэррабл, Эвергрин-лодж, Клифтон».

Нора с готовностью поднялась навстречу вновь прибывшим. За ней последовала миссис Ванстоун. Магдален осталась с отцом и Фрэнком, а мисс Гарт, поколебавшись, решила покинуть комнату. Фрэнк тоже встал, чтобы откланяться. Однако мистер Ванстоун удержал его. Он заверил, что мистер Мэррабл – купец из Бристоля, с которым он встречался пару раз в Клифтоне на приемах. Это лишь знакомый, вовсе не близкий друг. Вряд ли гости приехали надолго.

Мистер Ванстоун взял Фрэнка под руку, прошептав, что они ретируются в зимний зал, а присутствие юноши послужит свидетельством того, что хозяин занят и не может уделить внезапным гостям много времени. Минут десять два джентльмена тихо беседовали о пустяках, а потом дверь распахнулась, и на пороге появилась яркая, как птичка, младшая дочь Ванстоунов, едва не опрокинувшая несколько горшков с цветами.

– Папа, сбылась мечта моей жизни! – воскликнула она. – Я просто взлететь готова! Мэрраблы прибыли с приглашением. Угадай: что будет в Эвергрин-лодж?

– Бал! – без колебаний ответил мистер Ванстоун.

– Домашний спектакль! – закричала Магдален, и звонкий девичий голос разнесся по зимнему саду, словно колокольчик. Она взмахнула руками, так что рукава распахнулись, обнажая белоснежную кожу. – Они будут ставить «Соперников» Шеридана, папа! И они хотят, чтобы я играла там роль! Это моя самая заветная мечта. Все теперь зависит от тебя. Мама качает головой, и мисс Гарт смотрит с ужасом, а у Норы, как всегда, кислый вид. Но если ты разрешишь, они все трое не станут возражать. Прошу, ну прошу тебя! – пролепетала она умоляющим тоном. – Да-да-да, ну папочка, ну пожалуйста, я буду хорошей девочкой всю оставшуюся жизнь.

– Хорошей девочкой? – повторил мистер Ванстоун. – Безумной девочкой, надо сказать. Ох уж эти Мэрраблы и их домашний театр! Пойдем разберемся, что происходит. Не бросайте сигару, Фрэнк, можете оставаться здесь.

– Нет, не может, – заявила Магдален. – Он тоже там нужен.

Мистер Фрэнсис Клэр скромно держался на заднем плане. Но теперь он сделал шаг вперед с выражением искреннего изумления на лице.

– Да, – решительно подтвердила Магдален. – Вы тоже будете играть в спектакле. Мисс Мэррабл и я уже поговорили об этом, мы за пять минут нашли общий язык. Надо было найти еще двух человек – на роль Люси, горничной, которую буду играть я, если папа позволит, он же не откажет, правда? – она состроила отцу милую гримаску. – Во-первых, потому что папа милый. Во-вторых, потому что я люблю его, а в-третьих, потому что у нас ведь никогда-никогда не бывает разногласий, да? И в-четвертых, потому что я его поцелую! Ах да, я отвлеклась, я хотела сказать Фрэнку…

– Прошу прощения, – перебил ее Фрэнк, тщетно поднимая руки в знак протеста.

– А вторая роль, – продолжала Магдален, не обращая внимания на его жест, – Фолкленд, ревнивый возлюбленный, у него ужасно много текста. Мы с мисс Мэррабл обсуждали роль Фолкленда, пока остальные разговаривали между собой. Она такая очаровательная! Такая импульсивная, чувствительная, такая искренняя! Она мне совершенно доверяет. Она сказала: «Беда в том, что мы никак не можем найти джентльмена, способного справиться с трудной ролью Фолкленда». И я ее тут же успокоила. Я заверила, что знаю такого! А она мне: «О небеса! Кто он?» Вот я и назвала вас. Она ужасно хочет поскорее увидеть вас. Я сразу прибежала сюда – я почувствовала запах сигар и угадала, где вы спрятались.

– Я понимаю, вы хотите сделать мне комплимент, – растерянно пробормотал Фрэнк, – но надеюсь, что вы с мисс Мэррабл извините меня…

– Конечно, нет. Мы с мисс Мэррабл обладаем удивительной твердостью характера. Вы определенно подходите на роль Фолкленда. Пойдемте, я вас представлю.

– Но я никогда даже не пробовал играть. Я не умею…

– Это не важно. Я вас всему научу.

– А ты-то откуда знаешь, как надо играть? – рассмеялся мистер Ванстоун.

– Папа, умоляю, будь серьезнее! Я совершенно убеждена, что могу сыграть любую роль в спектакле – даже Фолкленда. Фрэнк, не заставляйте меня повторять. Идем, я вас представлю.

Она взяла отца за руку и потянула его к двери из зимнего сада в дом. Потом обернулась к Фрэнку, жестом призывая его следовать за ними. Решимость в сочетании с красотой подействовали, девушка была в этот момент просто очаровательна – с румянцем на щеках, сияющими глазами, живостью юности и необычайной грацией движений. Немногие из мужчин постарше сумели бы устоять перед ней, а Фрэнку едва исполнилось двадцать. Словом, он оставил сигару и последовал за Магдален из зимнего сада в гостиную.

Закрывая дверь сада, на мгновение потеряв ее из виду, он вспомнил, что не намерен был участвовать в спектакле. Перед лестницей Фрэнк помедлил, сорвал веточку ближайшего растения, покрутил в руке. Налево дверь вела наружу, к отцовскому коттеджу и бегству. Может, воспользоваться этим шансом?

Но тут мистер Ванстоун и его младшая дочь остановились на верхней площадке, Магдален посмотрела на юношу – и он забыл о намерении сбежать и последовал за ее улыбкой.

Так заурядный визит знакомых и их намерение устроить домашний спектакль сыграли свою роль в развитии событий. И хотя секрет лондонской поездки все еще оставался скрытым, ему предстояло быть раскрытым и сыграть мрачную роль в нашей истории.