Читать книгу Дочь Иезавели - Уилки Коллинз - Страница 2

В моих воспоминаниях история дочери Иезавели начинается со смерти двух иностранцев из двух разных стран, скончавшихся в один и тот же день. Эти незаурядные – каждый в своей области – люди не были знакомы друг с другом.

Мистер Эфраим Вагнер, торговец, долгое время живший во Франкфурте-на-Майне, умер в Лондоне третьего сентября 1828 года.

Доктор Фонтен, известный в свое время открытиями в области экспериментальной химии, ушел из жизни в Вюрцбурге третьего сентября 1828 года.

У обоих мужчин – торговца и доктора – остались вдовы. У вдовы торговца, англичанки, детей не было. У вдовы доктора, родом из южногерманской семьи, была дочь.

В то давнее время – эти строки я пишу в 1878 году, то есть с тех пор минуло уже полвека – я был молодым человеком и служил в конторе мистера Вагнера. Я приходился племянником его жене, и он относился ко мне как к родному. То, что я собираюсь рассказать, происходило на моих глазах. Память меня не подводит. Как большинство стариков, я лучше помню события юных лет, чем то, что происходило два или три года назад.

Добрый мистер Вагнер много месяцев не вставал с постели, однако врачи никак не ожидали такого стремительного конца. Он натянул им нос и, проявив свободную волю, ушел из жизни как раз в тот момент, когда они объявили, что есть существенная надежда на выздоровление. Когда это несчастье обрушилось на его жену, я находился с поручением во Франкфурте-на-Майне, в одном из отделений нашей фирмы, которым руководил деловой партнер мистера Вагнера. Я вернулся на следующий день после похорон, к самому оглашению воли покойного. Мистер Вагнер получил английское гражданство, и потому завещание было составлено английским нотариусом.

Нам имеет смысл остановиться только на четвертом, пятом и шестом пункте этого документа.

В четвертом пункте наследодатель объявлял, что все свое имущество, движимое и недвижимое, оставляет жене. В пятом – назначал ее единственной душеприказчицей, чем окончательно подтвердил бесконечное к ней доверие.

Шестой, и последний, пункт начинался следующими словами:

«Всю мою долгую болезнь дорогая жена исполняла обязанности моего секретаря и представителя. Она полностью введена в курс дела, и никто лучше нее не сможет руководить нашим бизнесом после моей кончины. Этим распоряжением я не только выражаю свое доверие и искреннюю благодарность за заботу, но действую и в интересах фирмы, главой которой являюсь. Именно поэтому я назначаю ее моим преемником с вытекающими отсюда всеми правами и привилегиями».

Тут мы с адвокатом взглянули на мою тетку. Откинувшись в кресле, она прикрыла лицо платком. Мы терпеливо ждали, пока она придет в себя и сможет с нами говорить. Ее потрясла сила любви и доверия, звучавшая в последних словах завещания. Рыдания сотрясали ее тело. Через какое-то время она осознала наше присутствие и, собравшись с духом, заговорила.

– Сейчас я ни на что не гожусь, – сказала она. – Приходите ко мне в конце недели – я должна открыть вам обоим нечто важное.

Адвокат осмелился задать вопрос:

– Это касается завещания?

Тетя покачала головой.

– Это касается последней воли мужа.

Она слегка склонила голову и удалилась в свою комнату.

Адвокат смотрел ей вслед с сомнением и тревогой.

– Долгие годы занятия юриспруденцией, – сказал он, – преподали мне несколько полезных уроков. И один из них всплыл в моей памяти в связи с вашей тетей.

– Могу я спросить, что это за урок?

– Конечно. – Он взял меня под руку и ответил, только когда мы вышли из дома: – Если последние слова умирающего не зафиксированы нотариусом и не отражены в завещании, нет повода им доверять.

В то время я счел такой подход слишком ограниченным. Разве мог я предвидеть, что последующие события в жизни тети докажут правоту адвоката? Если б она все оставила как есть и не отправилась поспешно в наше отделение во Франкфурте… но что толку теперь гадать – если бы да кабы? Моя задача – рассказать о том, что случилось на самом деле. Так что я продолжаю…