Читать книгу Дом в Порубежье - Уильям Ходжсон, Уильям Хоуп Ходжсон - Страница 14

Время двигалось медленно, однако никаких признаков пребывания в Садах зловещих тварей так и не обнаружилось.

На девятый день я наконец решил рискнуть – если это действительно еще представляло какой-нибудь риск – и выбраться наружу. С этой целью я зарядил один из дробовиков, посчитав, что на близком расстоянии это оружие окажется куда более смертоносным, чем винтовка; и, тщательно оглядев напоследок Сады с башни, подозвал к себе Рыжика и спустился на первый этаж.

Признаюсь, оказавшись возле двери, я замер в нерешительности. В самом деле, что делать, если эти твари еще прячутся в тени кустов? Но через какую-то секунду взял себя в руки и, отодвинув засовы, открыл дверь и вышел на дорожку.

Рыжик последовал моему примеру, но возле двери пес остановился и принялся подозрительно обнюхивать косяки, словно бы на них оставался какой-то запах. Потом он повернулся и принялся носиться, кружа и петляя неподалеку; наконец пес возвратился к порогу и вновь принялся принюхиваться.

До сих пор я стоял, наблюдая за Рыжиком и одновременно краем глаза приглядывая за густо обступившим дом кустарником. Но тут я шагнул поближе к нему, пригнулся и принялся изучать поверхность двери, которую тот обнюхивал. Оказалось, что дерево покрыто сеткой пересекавших друг друга царапин. Кроме того, дверная рама показалась мне местами обгрызенной. Более я ничего не сумел заметить и, распрямившись, направился в обход вокруг дома. Как только я отошел, Рыжик оставил дверь в покое и помчался вперед, водя носом у земли и принюхиваясь. Временами он застывал, давая мне возможность обратить внимание то на оставленные пулей следы, то на просыпанный порох, то на кусок дерева или оставленную когтями борозду на земле, однако ничего существенного я так и не обнаружил. Пес бегал передо мной, а я внимательно приглядывался к его поведению, чтобы вовремя заметить появление тварей. Впрочем, я уже уверился, что в Садах их более нет: мерзостные создания явно бежали куда-то. Рыжика обмануть нелегко, и я ощущал облегчение, зная, что мой пес заранее предупредит меня о любой опасности.

Добравшись до места, где должна была находиться первая из подстреленных мною тварей, я остановился, чтобы рассмотреть труп повнимательнее, но так ничего и не нашел. Оттуда я отправился к месту падения камня. Он лежал на боку – в том же самом положении, в каком оставался, когда я подстрелил чудовище, сдвинувшее его. Справа от угла камня, ближе к стене, обнаружилась глубокая рытвина – там, где глыба ударилась о землю. Камень наполовину погрузился в нее, выступая другим концом. Подойдя поближе, я внимательнее рассмотрел плиту. Какой громадный блок! А эта тварь сдвинула его с места в одиночку, чтобы добраться до трупа, остававшегося под камнем.

Я перешел к другому концу плиты. Под ней осталась щель, в которую можно было заглянуть фута на два. Тем не менее, останков раздавленных тварей к моему удивлению не обнаружилось. Как я уже сказал, похоже было, что трупы убрали, однако это сделали не оставив малейшего следа… Я видел, как под плитой встретили смерть несколько чудищ, сила удара должна была бы вогнать их в землю, и вот – ничего, нет даже пятна крови.

Я был весьма озадачен и никак не мог избавиться от недоумения, но разум не мог представить никакого разумного объяснения, и мне наконец пришлось сдаться: загадок и так было достаточно много.

После того я со всем вниманием обратился к ведущей в кабинет двери. Здесь следы ужасного натиска видны были с еще большей ясностью, и я удивлялся уже тому, что она выстояла даже с помощью моих подпорок. Никаких отметин на ней не осталось: какая-то колоссальная сила попросту сорвала дверь с петель. Потрясла меня такая деталь – верх одной из опор насквозь пронзил створку. Подробности этой вполне хватало, чтобы понять, с какой силой чудовища наваливались на дверь и насколько недалеки были они от успеха.

Продолжив обход дальше, я не обнаружил ничего интересного – если не считать оторванного мною куска водосточной трубы лежавшего в высокой траве за домом под разбитым окном.

Я вернулся в дом и, вновь заперев заднюю дверь, поднялся на башню, где и провел день за чтением, лишь изредка обращая свой взгляд к садам. Я решил на следующее утро отправиться прямо к Яме – если предстоящая ночь также пройдет спокойно. Возможно, именно там я смогу понять, что происходит возле моего дома. Наконец день прошел, а за ним наступила ночь, как и все последние миновавшая без приключений.

Поднялся я, когда уже совсем рассвело… день выдался ясным, и можно было приступить к исполнению плана. Обдумав за завтраком все подробности, я отправился в кабинет за дробовиком. И на всякий случай зарядил и опустил в карман небольшой, но тяжелый пистолет. Нетрудно было понять, что опасность может прийти лишь со стороны Ямы, и я намеревался быть готовым ко всему.

Оставив кабинет, я спустился к задней двери, Рыжик последовал за мною. Оказавшись снаружи, я взял на изготовку ружье и внимательно огляделся. Рыжик бросился вперед – насколько я мог видеть, без малейшей нерешительности. Это свидетельствовало о том, что непосредственной опасности нет, и я прибавил шагу, следуя за псом, который уже успел добраться до края Ямы и внимательно обнюхивал его.

Минуту спустя я уже был возле него, и глаза мои немедленно обратились к Яме. Сперва мне трудно было поверить им, так изменилось все вокруг. Прежнего сумрачного ущелья, по дну которого две недели назад лениво пробирался прятавшийся под густыми ветвями ручей, как не бывало. Взору моему предстала унылая каменистая котловина, наполовину наполненная мутной водой. Со склонов ее была содрана вся растительность – до голого камня.

Слева от меня стена Ямы обрушилась совершенно, образовав клиновидную расщелину в поверхности скалы. Открытая сверху щель доходила почти до самой воды и углублялась внутрь камня футов на сорок. На краю обрыва ее ширина достигала футов шести, а внутри сужалась до двух. Но внимание мое привлекла не столько сама огромная расселина, как глубокое отверстие, зиявшее внутри ее – как раз в самом углу. Края его были четко очерчены и напоминали, пожалуй, арку, впрочем, прятавшуюся в тени и не открывавшую передо мной подробностей.

На противоположной стороне Ямы растительность уцелела, однако изуродованные кусты и деревья были настолько засыпаны пылью и битым камнем, что посчитать их живыми не представлялось возможности.

Сперва я решил, что вижу перед собой результаты оползня, однако вскоре сообразил, что обычный обвал едва ли мог привести к подобным последствиям. А тут еще и вода… Я вдруг оглянулся, внезапно уловив доносившийся справа шум текущей воды. Источника его я не видел, но тем не менее все-таки сумел догадаться, что звук доносится от восточной оконечности Ямы.

Я неторопливо направился в ту сторону… плеск становился все отчетливее и наконец зазвучал уже подо мной, не обнаруживая, впрочем, источника; наконец, опустившись на землю, я высунул голову за край утеса и не только услышал, но и увидел теперь чистый поток, изливавшийся на камни из отверстия в стене Ямы и сбегавший вниз в образовавшееся озеро. Чуть поодаль вытекала еще одна струя, а за нею еще две поменьше. Теперь было ясно, откуда взялась вода в Яме: русло ручья завалило камнями, однако тоже вносил свою заметную долю.

Но я по-прежнему ломал голову, пытаясь понять причину возникновения всех этих обвалов, ручьев и самой громадной расщелины. Ясно было, что оползень не может служить удовлетворительным объяснением. Только землетрясение или огромной силы взрыв могли бы привести к подобным последствиям. Однако ничего похожего я – вроде бы – не заметил. Я поднялся на ноги – и тут лишь вдруг припомнил тот грохот и поднявшееся следом за ним в воздух облако пыли. В неверии я качал головой. Нет! Должно быть, тогда грохотали падавшие глыбы скал и грунта… естественно, при этом разлеталась и пыль. Впрочем, невзирая на все аргументы рассудка, я ощущал, что подобная теория выглядит неудовлетворительной. Но как и чем еще можно объяснить случившееся? Пока я исследовал образовавшуюся котловину, Рыжик сидел на траве. И когда я отправился дальше вдоль северного края Ямы, он побрел следом за мной.

Внимательно озираясь по сторонам, я медленно обошел вокруг Ямы, но ничего нового не нашел. От западного края ее все четыре водопада видны были одновременно. Они находились довольно высоко над водой – футах в пятидесяти, по моему расчету.

Я побыл там какое-то время, стараясь приглядываться и прислушиваться, однако ничего подозрительного не услышал и не увидел. Вокруг было тихо, лишь вдалеке журчала вода, и никакие другие звуки не нарушали безмолвие.

Все это время Рыжик не обнаруживал признаков беспокойства. Я полагал, что его поведение свидетельствует о том, что Свинорылов более нет поблизости. Насколько я мог видеть, мой пес только обнюхивал траву и скреб ее лапой возле края обрыва. Временами он отбегал назад к дому – словно бы направляясь по невидимому для моих глаз следу, а потом немедленно возвращался обратно. У меня не было сомнений в том, что пес бегает вдоль следов Свинорылов, и тот факт, что каждый след приводил его назад к Яме, ясно указывал мне, что чудища вернулись туда, откуда пришли.

Днем я вернулся домой, чтобы пообедать. После мы с Рыжиком опять бродили по саду, но так и не обнаружили в нем свежих признаков пребывания мерзких созданий.

Лишь однажды, пробираясь сквозь кусты, Рыжик вдруг рявкнул и рванулся вперед… От страха и неожиданности я даже отпрыгнул назад, немедленно выставив вперед ствол ружья, но испуг разрядился нервным смехом: пес гнал кота. К вечеру мы прекратили поиски, и я повернул к дому. Сразу же, едва мы оказались возле высоких кустов, Рыжик исчез среди них и принялся там возиться, фыркая с явным неодобрением. Раздвинув стволом ружья мешавшие мне ветви, я заглянул внутрь. В общем, смотреть было не на что, если не считать обломанных ветвей, на которых какой-то зверь устроил себе лежку. Наверное, подумал я, здесь залегали Свинорылы в ночь атаки.

На следующий день я возобновил свои поиски в Садах, но безрезультатно. К вечеру я обошел все окрестности, и теперь уже мог не сомневаться в том, что ни одной твари там не осталось. С тех пор мне частенько приходило в голову, что я был прав с самого начала и Свинорылы вернулись восвояси сразу после неудачного нападения.