Читать книгу Король Лир. Буря (сборник) - Уильям Шекспир - Страница 12

Оставить дом, не отослав обратно

Гонца с ответом? Странно.

Говорят,

Они решились на отъезд внезапно.

Привет тебе, мой добрый господин!

Ха! Весело же ты проводишь время.

Кто оскорбил твой ранг и полномочья,

Так поступив с тобой?

Она и он:

Твой зять и дочь твоя.

Не может быть.

Они бы не могли…

Смогли, как видишь.

Юпитером клянусь, не может быть.

Все может быть.

Они бы не посмели,

О нет! Ведь так жестоко надругаться

Над нашей честью – хуже, чем убийство.

Поведай, не скрывая, что ты сделал

Или чего они достичь хотели

Такой позорной мерой.

Государь,

Когда в их замок я доставил письма

От вашего величества, едва

Успел я, их вручив, с колен подняться,

Как в зал влетел гонец от Гонерильи,

Весь запыхавшись, в пыли и в поту,

И подал им, по сторонам не глядя,

Письмо, которое они прочли —

И сразу в путь собрались, мне велев

За ними следовать и ждать ответа.

Здесь я опять столкнулся с тем гонцом,

Что мне прием у герцога испортил;

К тому же это был тот самый малый,

Что вашему величеству грубил

У Гонерильи в замке. Я с досады

Затеял ссору с ним; но этот трус

До смерти испугался поединка

И криком переполошил весь дом.

Ваш зять нашел, что я кругом виновен,

И присудил к позорной этой каре.

Вона куда гуси полетели; видать, к холодам.

Богатого папашу

Ребята дома чтят,

А бедного папашу

Ругают и честят.

Комок какой-то подступает к горлу.

Проклятье! Только бы не зарыдать.

Вот был бы стыд!

Где дочь моя, ты знаешь?

И это все, в чем были вы повинны?

Клянусь. Но почему при короле

Так мало свиты?

Покуда светит им барыш,

Отбоя нет от слуг,

Но только дождь заморосит,

Так никого вокруг.

Один дурак еще за так

Служить всегда готов.

И впрямь: что дураку терять,

Опричь своих мозгов?

Где ты это выучил, дурень?

Да уж не в колодках, ваша премудрость.

Не хочет говорить со мной? Больна?

Устала? Много ездила сегодня? —

Увертки, чтоб не выйти. Принесите

Ответ получше.

Государь мой добрый,

Вы знаете, какой горячий нрав

У герцога, как он упрям и пылок

В своих решеньях…

Смерть, чума и ад!

«Горячий нрав»? Вот мило! Повторяю:

Король желает говорить немедля

С любезным зятем и его супругой.

Я доложил о том.

Вы «доложили»!

Но вот вопрос: вы поняли меня?

Да, государь.

Король желает видеть

Властительного герцога, отец

Желает говорить с родною дочкой.

Вы так сказали? Ах, горячий нрав?

Он пылок! Доложите громовержцу…

А, впрочем, погодите. Может, впрямь

Он болен? Хворь не выбирает срока.

Когда страдает плоть, и дух скорбит.

Не стоит возмущаться тем, что он,

Возможно, сделал в приступе болезни;

Больного как здорового судить

Несправедливо.

Будь я трижды проклят!

Зачем он здесь сидит в колодках? Это

Доказывает ясно, что болезнь

У герцога и дочери – притворство.

Немедленно его освободить!

Ступайте и скажите: я хочу

Их видеть – здесь, сейчас же. А не выйдут —

Я буду в двери бить, как в барабан,

Покуда мертвые не пробудятся.

О сердце бешеное, успокойся!

Не бейся так!

Спасибо.

Надеюсь, что ты рада. Рад и я.

Иначе мне пришлось бы развестись

С твоей покойной матерью, признав,

Что я похоронил прелюбодейку.

А, ты свободен? Подожди меня.

Регана, дочь моя, ты не поверишь,

Как низко обошлась твоя сестра

С твоим отцом. Она вонзила клюв,

Как коршун, вот сюда, мне прямо в сердце.

Мне больно говорить.

Сэр, успокойтесь.

Я думаю, что вы скорей могли

Понять ее превратно, чем она —

Забыть свой долг.

Как это понимать?

Я не могу поверить, чтоб сестра

Могла в малейшей мере пренебречь

Своим дочерним и хозяйским долгом.

Сэр, если ей порой и приходилось

Удерживать от буйства вашу свиту,

То цель и средства были безупречны.

Чума ее возьми!

Сэр, вы не юны,

Лета и силы ваши на закате.

Желательно, чтоб кто-то направлял

И вел вас, кто яснее, чем вы сами,

Вас понимает. Оттого прошу:

Вернитесь к старшей дочери, скажите,

Что вы не правы.

Попросить прощенья?

Мне перед нею на колени встать:

«Вот, доченька, нелепый твой отец,

Седой и глупый; дай ему приют,

Еду и кой-какую одежонку».

Довольно, сэр. Не надо сцен! Вернитесь

К моей сестре.

Нет, никогда, Регана!

Она уменьшила мне вдвое свиту,

Смотрела сверху, как на червяка,

И жалила змеиными словами.

Я призову скорей все кары неба

На голову ее, чтоб хромота

Ей поразила кости…

Тьфу-тьфу-тьфу!

Чтоб солнце красоту ее спалило,

Чтобы покрылся чирьями язык,

Чтобы молния ударила с небес

В ее бесстыжие глаза!

О боги!

Неужто и меня в запале гнева

Вы так же будете честить и клясть?

Тебя, Регана? Никогда. За что?

Ты – доброта сама, твои глаза

Лучатся лаской. Ты не упрекала

Меня за поведенье, не грозилась

Полсвиты распустить, не уязвляла

Словами, не захлопывала дверь

Перед отцом. Ты помнишь долг природы,

Дочернюю признательность, учтивость.

Ты не забыла, что тебе я отдал

Полкоролевства.

Ближе к делу, сэр.

Кто моего гонца обул в колодки?

Чья там труба?

Я думаю, сестры.

Она писала, что прибудет вскоре.

Приехала ли госпожа твоя?

Вот прихвостень, что лезет вон из кожи,

Чтоб угодить порокам госпожи.

Прочь с глаз моих!

Что здесь не так, милорд?

В колодки кто велел обуть посла? —

Регана, я уверен, ты не знала

Об этой низости.

Но что я вижу?

О праведные небеса! Молю вас,

Услышьте голос мой; вы так же стары,

Как эта голова седая. Сжальтесь,

Помилосердствуйте над стариком!

Неужто ты подашь ей руку, дочь?

Подаст, конечно. То не преступленье,

Что кажется безумцу таковым.

О грудь моя! Скрепись еще сильней,

Чтоб сердце пополам не разорвалось! —

Как оказался мой слуга в колодках?

Я так велел. Его проступок, сэр,

Заслуживал и худшего.

Вы смели?

Отец, прошу, не надо представлений,

Что вам не по годам и не к лицу.

Передохните здесь и возвращайтесь

К сестре, полсвиты распустив, а после,

По истеченье месяца, – ко мне.

Вернуться к ней и распустить полсвиты?

Нет, я скорее буду жить без крова —

В лесу, в степи – с волками и совой.

Иль поплыву во Францию за море,

Ударюсь в ножки своему зятьку,

Которого я обделил приданым, —

Чтоб дал мне пенсион для поддержанья

Убогой жизни, – или напрошусь

В рабы к любому низкому лакею,

Хоть этому…

Как вам угодно, сударь.

Нет, дочка, не своди меня с ума.

Простимся; я тебя не буду мучить.

С тобою больше не видаться нам;

И все-таки ты кровь моя родная,

Ты плоть моя… или скорей болезнь

Нательная – свищ, опухоль, карбункул,

Моей же крови порченой вина.

Когда-нибудь тебя охватит стыд;

Но я не стану торопить прозренья,

Бранить, грозить тебе огнем небесным

И адской тьмой… Я буду терпеливым

И мудрым. Я останусь у Реганы

С моею сотней рыцарей.

Боюсь,

Не все так просто. Я не ожидала

Гостей и не готова так, как должно,

Принять их. Сэр, прислушайтесь к сестре;

Благоразумье здесь не помешает.

Вы стары, вы сейчас раздражены…

Ты так считаешь?

Да, милорд. К тому же

Пятидесяти человек для свиты —

Вполне достаточно. К чему вам больше?

И так расходов сколько и тревог!

И как поддерживать при двоевластье

Мир и порядок в доме? Вот в чем суть.

Все это сложно и небезопасно.

Не лучше ли, милорд, чтоб вам служили

Из наших слуг придворных кто-нибудь?

А будут нерадивы – мы накажем.

Чем плохо? Войско в доме ни к чему.

Прошу, когда ко мне вы соберетесь,

Возьмите только двадцать пять дворян.

Я больше не приму.

Я всё вам отдал.

И очень вовремя.

Я отдал всё,

А за собой лишь выговорил право

На сотню рыцарей… Как ты сказала,

Регана, – примешь только двадцать пять?

И повторю: достаточно для свиты.

Всё познаешь в сравненье. Если злого

Сравнить со злейшим, он почти что добр.

Такое нынче время: быть не худшим —

Уже заслуга.

Я вернусь к тебе.

Полсотни – это дважды двадцать пять,

Так, значит, вдвое больше и любовь

К родителю.

А рассуждая здраво,

Сто, пятьдесят, пятнадцать или десять —

Зачем они, когда к услугам вашим

Всегда готова в замке куча слуг?

В том нет потребности.

Вот странный довод:

Потребности в том нет! Последний нищий,

И тот имеет что-то сверх потребы —

Пустяк какой-то, чем он дорожит.

Сведи всю жизнь к потребности насущной —

И люди превратятся в скот. Взгляните

Хотя бы на себя; зачем вам, леди,

То, что не греет, – банты, кружева?

В них нет потребности, ведь цель одежды —

От холода хранить. Зачем вам это? —

О небо, дай мне силы претерпеть;

Терпенье – вот что мне сейчас потребно.

Взгляните, боги, вот я перед вами —

Несчастный, скорбью раненный старик.

Коль вы велите, чтоб сердца детей

Против отцов своих ожесточались,

Молю, не довершайте униженья!

Пусть влага жалкая, оружье женщин,

Не запятнает щек моих. —

Нет, ведьмы!

Я отомщу – так страшно, что земля

Всколеблется, – я сделаю такое —

Не знаю что… Вы думаете, я

Сейчас заплачу?

Нет! Скорее сердце

Расколется на тысячу кусков,

Чем я заплачу. Шут, уйдем отсюда.

Я, кажется, схожу с ума…

Уйдемте. Надвигается гроза.

Дом этот слишком мал, он не вместил бы

Такую свиту вместе с королем.

Сам виноват; всех перебаламутил —

Пусть сам и пожинает блажь свою.

Его бы я охотно приютила, —

Но одного.

Я целиком согласна.

Где Глостер?

Побежал за королем.

Вот возвращается.

Король разгневан.

Куда он едет?

Можно лишь гадать.

Велел седлать коня.

Пусть уезжает.

Старик упрям, как пень.

А вам, милорд,

Не стоит умолять его остаться.

Сейчас начнется буря. Ветер в поле

Все громче. А вокруг на много миль —

Ни дома, ни куста.

Сэр, для упрямцев

Уроков лучше нет, чем те несчастья,

Что сами же себе они творят.

Запремте двери. В шайке у него —

Народ отчаянный; что им взбредет,

Никто не ведает. Остережемся.

Запрем покрепче двери; дело к ночи.

Совет Реганы мудр. Идемте в дом,

Пока не грянула гроза.