Читать книгу Земля и люди - В. П. Бутромеев, В. В. Бутромеев - Страница 26

Старуха Ханевская к концу XIX – началу XX века (по счету лет, с ошибкой в четыре года утвержденному полудиким скифом, попавшим в город Рим и ставшим там ученым измерителем времени) собрала под своей рукой почти сто гектаров земли, хорошей, пахотной, с лесами, с речушкой, с чудными лугами – самой лучшей земли во всей ряснянской округе, не считая земли Волковых (Волк-Карачевских) – небольшого куска в пятнадцать гектаров и Золотой Горы, принадлежавшей пану Спытке, он сдавал ее в аренду, а в 1917 году Золотую Гору купил старик Строев для своих сыновей, Петра и Нефеда.

Почти сто гектаров земли – это много. Это не как до Аляски, через Берингов пролив, но тоже очень много. Чтобы обойти свои земли, просто обойти кругом, по-хозяйски осматривая, не нарушена ли где кем-нибудь граница, старухе Ханевской, крепкой на ногу, понадобился бы полный день (если начать с летним ранним солнцем), а в последние годы жизни и весь летний день и вся ночь до рассвета – в последние годы старуха стала медленнее ходить, но, пока не слегла, все равно везде успевала.

Стефка Ханевская приходилась старухе Ханевской внучкой.

К концу XIX – началу XX века Ханевские считались самыми богатыми на хуторском поселке Вуевский Хутор, названном так по фамилии первооснователя. Обитателей Вуевского Хутора – и самих Вуевских, и Ханевских, и даже Волк-Карачевских – иногда тоже называли вуевцами, то есть жителями Вуевского Хутора. Хуторской поселок возник, по мнению стариков, «за памятью» – так они определяли время его основания.

Поскольку никто из вуевцев не вел летописей, то не стали вычислять год основания и увязывать его с каким-либо известным уже годом или событием – от сотворения ли мира по Библии, или от рождения Иисуса Христа, позже распятого на кресте то ли евреями (за что их потом русский царь по совету своего книжника не пустил в Смоленск, Вязьму и Москву), то ли римскими легионерами, или от основания города Рима, откуда и взялись эти легионеры в шлемах и с короткими мечами, чтобы ограбить все известные тогда земли, куда можно было добраться пешком, огородить их сторожевыми башнями, валами, рвами и просто межевыми знаками; вуевцы конца XIX – начала XX века довольствовались несколько общим, но достаточно точным определением: за памятью. Поэтому, как появился Вуевский, как огородил, очертил эти самые лучшие для ржи и пшеницы земли, какие составлял бумаги, как поставил дом, как осел надежно и навсегда, так что окрестный люд прибавил ко многим названиям, бытовавшим в этих местах, еще одно – Вуевский Хутор – неизвестно. Все это было, но осталось за памятью.

Память сохранила только то, что Вуевский был полковником, мог располовинить саблей от плеча до седла казака или любого войскового московита, и в случае необходимости, собрав небольшое ополчение из своих слуг (по фамилии Якимовичи, они жили потом небольшой деревенькой Мырки недалеко от Вуевского Хутора и пользовались одним с вуевцами кладбищем), он должен был срочно явиться при оружии, конно и пешью в Мстиславль.

Из памяти известно и то, что Ханевский тоже был сразу и наравне с Вуевским в таком же, как он, чине или чуть (незначительно) ниже чином (чин Вуевского – полковник – мог быть по давности лет преувеличен, что теперь не имеет особого значения). Но у Вуевского было несколько родных и двоюродных братьев, род их оказался многочисленнее, плодовитее и сильнее, женщины у них были свои, так как род сразу разветвился, и они женились на троюродных, а иногда даже и на двоюродных. Их женщин – веселых и хитрых девок – брали и Ханевские, и позже Волк-Карачевские. Род Вуевских быстро умножился, но разрастаться ему было некуда, и он раздробился, измельчился внутри старых земель, огороженных когда-то первым Вуевским, а потом многие обеднели и стали терять земли. Причем сами Вуевские, каждый сам по себе, не измельчали, не выродились – мужчины поражали силой, глядя на любого из них, словно налитого медью, даже в конце XIX – начале XX века верилось, что если дать ему старинную шляхетскую сабельку, то он кого хочешь располовинит от плеча до седла, а девки их по-прежнему весело и хитро улыбались и могли нарожать столько, сколько вместит дом, подворье и огороженная их мужчинами земля.

Но сам род распался на десятка два семей и, перестав быть единым, не удержал свои земли: часть их откупил помещик по фамилии Казачок, часть – Волк-Карачевский, а часть – даже Авдей Стрельцов, по матери Ворона. Больше всего земель забрала у них старуха Ханевская, она как раз тогда и вошла в силу, когда род Вуевских стал дробиться и распадаться.

Все время от основания Вуевского Хутора Ханевские прожили двумя семьями: семья старухи Ханевской и семья Виктора Ханевского. Эта вторая семья Ханевских занимала особое положение на хуторах. Эти Ханевские имели небольшой, но достаточный кусок земли, хороший дом, крытый тесом и на фундаменте, – единственный такой на хуторах, у многих хаты были и побольше, но без фундаментов, с завалинами, крытые соломой.

Эти Ханевские нанимали работников пахать, косить, возить сено, копать картошку, жать рожь и пшеницу. Сам Ханевский пахал только у дома, косил только клевер и молотил, потому что молотить, после того как снопы свезены в овин, – дело неспешное, обрезал яблони и ходил за пчелами. Он держал всего одного коня и часто брал работников с лошадьми. Его жена занималась огородом, вела хозяйство, помогала мужу и совсем мало пряла и ткала зимними вечерами, родила она только одного сына.

Все, что они наживали за год, за год и проживали, и любопытному человеку со стороны казалось непонятным, откуда взялся и чем держится такой дом и почему все хуторяне уважительны к однолошадной семье, она хорошо сводит концы с концами, но и только и даже проживает больше, чем наживает, особенно если взять в расчет их сына, который не помогал родителям ни пахать, ни косить. В доме в отдельной комнате у него стоял шкаф с книгами. Лет с четырнадцати – самый возраст, когда уже можно всерьез и пахать, и косить, – он по полгода жил в Мстиславле и учился не в церковно-приходской школе в Рясне, как некоторые дети хуторян, а в гимназии, но не учился, как все гимназисты, а только сдавал экзамены и потом уехал в Москву.

Непонятно, как и чем держался дом этой семьи Ханевских, было только человеку со стороны. На хуторах все хорошо знали: у Ханевских есть золото. И не такое, как у всех, нажитое, скопившееся за долгие годы, а другое, изначальное, неизвестно как и откуда взявшееся у одного из первых Ханевских, еще во времена основания хуторского поселка (то есть за памятью), добытое им за один раз, на турецкой войне или на какой-другой.

Семья этих Ханевских (их можно назвать Малыми Ханевскими) никак не мешала старухе Ханевской, хозяйке семьи, которую соответственно нужно называть Большими Ханевскими.