Читать книгу Трансформация региональной модели международных отношений в Западном полушарии - В. П. Сударев - Страница 7

В латиноамериканском политическом истеблишменте существует несколько противоречащих друг другу представлений о том, как должна выглядеть система международных отношений в Западном полушарии. Сторонники неолиберальной доктрины выступают за усиление роли ОАГ, экономическую и политическую интеграцию в межамериканском формате на основе «вашингтонского консенсуса»41 и провозглашают примат либерально-демократических ценностей над принципом неприкосновенности национального суверенитета. Представители левого проекта, напротив, требуют коренного пересмотра правил региональных международных отношений в пользу децентрализации процесса принятия решений и создания сугубо латиноамериканских объединений, минимизирующих участие США и предполагающих более широкое присутствие внерегиональных держав (Китая, России и т.д.). Они болезненно относятся к внешнему вмешательству во внутренние дела суверенных государств, вменяя, в частности, США в вину стремление к единоличной гегемонии в Западном полушарии. Наконец, адепты третьего пути выступают за сохранение status quo и либерально-рыночную модель развития при уважении права на самоопределение, признании национального суверенитета и невмешательстве во внутренние дела государств региона. Третий путь нельзя представить в виде целостной геополитической концепции, и включает в себя множество различных комбинированных доктрин.

Неолиберальный подход продвигается в регионе, главным образом, стараниями Соединенных Штатов и неизменно пользуется поддержкой правого крыла латиноамериканского истеблишмента. Его история уходит корнями в XIX в., когда получила свое оформление «Доктрина Монро» (1823 г.)42. Несмотря на то, что в изначальном виде эта доктрина просуществовала недолго, она способствовала возникновению и развитию к концу столетия феномена панамериканизма с господствующей ролью США43. Именно в этом обличии экспансионистская политика Вашингтона стала одиозным явлением, прямо повлиявшим на формирование лево националистических общественно-политических движений в регионе. В 1948 г. на основе Панамериканского союза была учреждена ОАГ, которая, будучи изначально инициирована самими латиноамериканскими странами для сдерживания военно-политического влияния США44, со временем в среде наиболее радикально настроенной левой интеллигенции стала восприниматься как практическое воплощение «Доктрины Монро». Тот факт, что в 2013 г. (в разгар «левого поворота» в регионе) по решению Б. Обамы США официально отказались от доктрины, говорит о том, что память о ней жива и ее воздействие ощущается по сегодняшний день.

ОАГ часто становилась проводником интересов США в Западном полушарии и на современном этапе продолжает демонстрировать лояльность проводимой Вашингтоном политике. То, что США являются основными экономическими спонсорами Организации, позволило Вашингтону пользоваться существенными привилегиями и продвигать в регионе свою повестку дня45. Однако механизм ОАГ мог служить лишь дополнительным инструментом при условии изначально позитивного настроя в отношении США со стороны большинства государств региона. В тех случаях, когда в Латинской Америке преобладают левые силы, эффективность этого инструмента снижалась. Это подтвердилось в 2009 г, когда на Саммите Америк в Тринидаде и Тобаго ряд латиноамериканских правительств потребовали вернуть Кубу, членство которой в ОАГ было приостановлено в 1962 г., вновь в ее состав. В итоге остров получил приглашение, в чем свою роль, кстати, сыграло и то, что в те годы должность генерального секретаря Организации занимал видный чилийский политолог Хосе Мигель Инсульса (2005—2015), симпатизировавший левым политическим силам. Несмотря на то, что Гавана отказалась возвращаться в «министерство колоний», обслуживающее, по выражению Р. Кастро, «только интересы, противоречащие интересам Америки»46, кубинский лидер с 2015 г. стал систематически появляться на Саммитах Америк.

Новый генеральный секретарь ОАГ с 2015 г. Л. Альмагро во всех вопросах поддерживал позицию Вашингтона, что по венесуэльскому, никарагуанскому или кубинскому кейсу, что по госперевороту в Боливии 2019 г., что по общерегиональным инициативам. Сразу после своего избрания он открыто заявил о возможности военной интервенции в Венесуэлу, из-за чего заслужил публичное порицание со стороны экс-президента Уругвая Хосе «Пепе» Мухики, в правительстве которого он ранее занимал должность министра иностранных дел47.

Столь же враждебным было его отношение к Кубе. На Саммите Америк в Лиме, состоявшемся в 2018 г., прошли ожесточенные баталии между американской делегацией во главе с вице-президентом Майклом Пенсом и сопровождавшим его сенатором М. Рубио, и кубинской, которую возглавлял министр иностранных дел Б. Родригес. Л. Альмагро занимал открыто проамериканскую позицию, из-за чего кубинцы, по своей инициативе выступавшие защитниками не приглашенного на встречу президента Н. Мадуро, демонстративно покинули зал заседаний48. В марте 2020 г., переизбираясь на второй срок, Л. Альмагро уже не получил той единодушной поддержки, которая была у него пять лет назад. Десять из 33 государств выступили против его кандидатуры, в том числе Мексика, в которой с 2018 г. правил А. М. Лопес Обрадор49. Переизбраться генсеку позволила не столько поддержка США, сколько «правый дрейф» в регионе, когда даже в Боливии у власти все еще оставались правые путчисты во главе с Жанин Аньес.

Соединенные Штаты были заинтересованы в поддержке максимального числа государств Латинской Америки, и в этих целях последовательно применяли в регионе «мягкую силу», а также проводили различного рода гуманитарные акции. К примеру, ближайшие партнеры Вашингтона в полушарии – Мексика и Колумбия – получили от США значительную помощь в борьбе с преступностью, бедностью, коррупцией, торговлей наркотиками, в решении миграционных проблем и т. д. (см. подробнее в гл. 2). На 2022 финансовый год Белый дом запросил более 450 млн долларов на помощь Колумбии в осуществлении мер по восстановлению страны после подписания мирного договора с FARC в 2016 году. Всего с начала нынешнего столетия на так называемый «План Колумбия» США выделили 12 млрд долларов50. На помощь Мексике в борьбе с нелегальной миграцией, постпандемийные мероприятия, а также на имплементацию договора USMCA в 2022 г. Конгресс выделил 158,9 млн долларов51.

Немалую финансовую помощь США оказывали странам Центральной Америки и Карибского бассейна. Гватемала, Гондурас и Сальвадор, составляющие так называемый «северный треугольник», по предвыборному плану Дж. Байдена должны были получить порядка 4 млрд долларов на борьбу с преступностью, бедностью и коррупцией. Все страны региона и Доминиканская Республика с 2005 г. являются участниками договора о свободной торговле с США, по которому получают выгодные торговые преференции (к примеру, квоты на поставки сахара).

Подобная активность США на южном направлении способствовала возникновению в регионе современных проамерикански настроенных политических движений. В основном это представители правых и ультраправых сил, неолиберальные глобалисты, сумевшие взять реванш после «левого поворота» 2000—2015 гг., а в последние годы и евангелисты, образовавшие союз с право-консервативными движениями. Первым случаем «правого дрейфа» в регионе стала победа М. Макри на президентских выборах в Аргентине в 2015 г., когда он во втором туре обошел левого перониста, протеже Кристины Киршнер Даниэля Сциоли.

В своей внешней политике М. Макри был нацелен на сотрудничество с США и МВФ, поскольку главными задачами его правления были объявлены выравнивание макроэкономических показателей, обуздание гиперинфляции, привлечение иностранных капиталов, сокращение госдолга и т.д.52 Его внешнеэкономическая ориентация определила и политическую. В 2019 г. он присоединился к так называемой Группе Лимы и однозначно осудил Н. Мадуро, назвав его «палачом» и «диктатором», и поддержал самопровозглашенного президента Х. Гуайдо53. Кроме того, произошла «демальвинизация» внешней политики. М. Макри был сторонником многовекторности и прагматических отношений с большинством стран мира54. Это касалось и отношений с Великобританией, которые резко ухудшились в 2012 г., когда обострился конфликт вокруг проблемы Фолклендских (Мальвинских) островов. Менее чем через два месяца после своей инаугурации аргентинский лидер встречался с премьер-министром Дэвидом Кэмероном на полях Давосского форума, а в 2018 г. Тереза Мэй побывала с визитом в Буэнос-Айресе.

К той же группе представителей «правого дрейфа» относятся и члены Бразильского демократического движения (Movimento Democrático Brasileiro, MDB), которые пришли к власти на волне крупных коррупционных скандалов вокруг правительства Д. Руссефф. Именно при Мишеле Темере, ставшем и.о. главы государства в 2016 г., произошло сближение позиций Бразилии и США по венесуэльскому вопросу. Л. да Силва, Д. Руссефф и «Партия трудящихся» в течение ряда лет налаживали позитивные, взаимоуважительные отношения с администрацией Н. Мадуро, стороны тесно сотрудничали по вопросам экономической и политической интеграции. Но правительство М. Темера присоединилось к одиннадцати странам так называемой Группы Лимы, не согласившихся с результатами региональных выборов 2016 г. в Венесуэле и резко осудил Н. Мадуро55.

Кардинальный разворот во внешней политике случился и в Эквадоре. Первоначально Ленин Морено, ставший в 2017 г. президентом южноамериканской страны, являлся единомышленником и продолжателем линии левого Рафаэля Корреа. Но вскоре после прихода к власти он направил внешнюю политику Эквадора, ориентированную при его предшественнике на союз с левонационалистическими правительствами, в совершенно иное русло. В 2018 г., когда будущий правый альянс во главе с США только обретал свои очертания, М. Пенс посетил Эквадор, где попросил Л. Морено присоединиться к дипломатической изоляции Н. Мадуро56. В апреле 2019 г. на заседании ОАГ, сидя рядом с Л. Альмагро, эквадорский президент выступил с эмоциональной речью, в нескольких фразах очертив контуры своего видения региональных международных отношений. Он сказал, что в отношении Венесуэлы допустимо применение так называемой «Доктрины Рольдоса» (1980 г.) в целях защиты прав и свобод человека, так как их «уважение является основополагающей нормой и международная защита этих прав является общим обязательством»57. Поэтому прямое международное давление на Каракас, как сказал Л. Морено, нельзя приравнивать к вмешательству во внутренние дела суверенного государства58.

Сравнительно новую группу в консервативных элитах Латинской Америки составили евангелисты, образовавшие альянс с консервативными партиями. Последние были заинтересованы в привлечении электората из бедных слоев общества и среднего класса, так как долгое время ассоциировались с крупным бизнесом. Видной фигурой в рядах евангелистов стал президент Бразилии, популист и консерватор Ж. Болсонару, который с самого начала своего правления не скрывал желания сблизиться с Д. Трампом. Два лидера легко нашли общий язык, в чем не последнюю роль сыграл вице-президент М. Пенс, также евангелист, курировавший внешнюю политику на латиноамериканском направлении59. Правда, впоследствии, в немалой степени из-за непродуманных заявлений Дж. Байдена, бразильско-американские отношения несколько охладели, исчезло былое рвение бразильского лидера к союзу с США. Но это не отменяет того факта, что Бразилиа вплоть до президентских выборов октября 2022 г. оставалась близким партнером Вашингтона в регионе. В августе 2021 г. она была приглашена стать глобальным партнером НАТО, на что бразильская сторона так и не ответила, что могло быть связано с тем, что взамен США попросили ее отказаться от некоторых крупных совместных проектов с Китаем и выйти из БРИКС60.

Президентские выборы в Колумбии 2022 г., на которых победу одержал левый кандидат Густаво Петро, мотивировали консервативные движения региона к мобилизации своих усилий. Инициатором стал председатель испанской ультраправой партии «Голос» (Vox) Сантьяго Абаскаль, опубликовавший в октябре 2020 г. так называемое «Письмо из Мадрида», в котором отмечалась угроза «дестабилизации либеральных демократий» и «продвижения коммунизма» в Латинской Америке61. С целью воспрепятствовать такому развитию событий и был создан «Мадридский форум», который провел свое первое заседание в феврале 2022 г. в Боготе. В ней приняли участие видные представители правых сил: бывший вице-президент Перу в правительстве Альберто Фухимори Ф. Тудела, экс-министр иностранных дел при Ж. Болсонару Э. Араужо, аргентинский экономист, депутат и убежденный антикиршнерист, сторонник австрийской школы экономической мысли Х. Милеи, член правой мексиканской «Партии национального действия» (Partido Acción Nacional, PAN) А. Гальван, экс-президент Колумбии Альваро Урибе и члены его партии «Демократический центр» (Centro Democrático). Также на встрече присутствовал депутат Европарламента от партии «Голос» Герман Терч62.

Заявления и решения «Мадридского форума» отражали суть современной ультраправой доктрины международных отношений в Латинской Америке. В ее центре стоит вопрос о выживании либерально-демократической идеологии, которая в представлениях ее адептов противостоит «второй волне социализма XXI века», организованной усилиями «Форума Сан-Паулу» и «Группы Пуэбла»63. Для правых радикалов предвыборная кампания Г. Петро, имевщего давние тесные связи с леворадикальными лидерами региона и, по некоторым данным финансируемым венесуэльским правительством, должна была стать решающей в деле защиты «демократии и правового государства» во всем ибероамериканском мире64. Перед такой «угрозой» принцип невмешательства во внутренние дела суверенных государств, созвучно «доктрине Рольдоса», отошел на второй план. В этом их главное отличие от сторонников альтернативных путей развития.

После окончания «правого дрейфа» сторонники левого проекта снова оказались у власти в ряде государств Латинской Америки. Президентами стали А. М. Лопес Обрадор в Мексике (2018), А. Фернандес в Аргентине (2019), Л. Арсе в Боливии (2020), Педро Кастильо в Перу (2021), Габриэль Борич в Чили (2022), С. Кастро в Гондурасе (2022). В мае 2022 г. в должность президента Коста-Рики вступил социал-демократ Родриго Чавес. Наконец, важнейшими для нового «левого поворота» могут стать победа Г. Петро в Колумбии и президентские выборы октября 2022 г. в Бразилии, где победу одержал вернувшийся в большую политику Лула.

В авангарде новой «розовой» волны встал А. М. Лопес Обрадор, который одновременно является представителем третьего, умеренного пути. Ни Аргентина, столкнувшаяся в 2021/22 гг. с глубоким экономическим кризисом и гиперинфляцией выше 50%, ни Венесуэла, где с 2014 г. сохраняется тяжелейшая социально-экономическая ситуация, не смогли занять освободившееся место лидера левых сил.. Несмотря на тесные отношения Мексики и США, А. М. Лопес Обрадор не раз выступал защитником левых правительств в Латинской Америке, которые становились объектом недружественных действий с их стороны. Так, чествуя 238-летие Симона Боливара в Чапультепекском дворце в июле 2021 г., он заявил, что можно «соглашаться или не соглашаться с Кубинской Революцией, но выдержать 62 года агрессивной политики США] – это настоящий подвиг»65. Когда на Саммит Америк в Лос-Анджелесе, состоявшийся в июне 2022 г., не пригласили лидеров Кубы, Венесуэлы и Никарагуа, А. М. Лопес Обрадор призвал Дж. Байдена уважать соседей, и пригласить на саммит представителей всех стран полушария66.

Важнейшим левым политическим движением в регионе стала так называемая «Группа Пуэбла» (Grupo de Puebla), которая возникла после подписания одноименной декларации на встрече левых лидеров 14 июля 2019 г. в Мексике. Среди них были практически все самые яркие политики «левого поворота»: Лула да Силва, Эво Моралес, Рафаэль Корреа, Луис Арсе, Альберто Фернандес, Хосе Мухика, Дилма Руссеф, Мануэль Селайя и др. Группу можно назвать наследницей «Форума Сан-Паулу», образованного в 1990 г., в основу которого были положены те же принципы региональной солидарности, мира, консолидации латиноамериканских стран, «антиимпериализма» и «антинеолиберализма»67. При этом «Форум Сан-Паулу» параллельно продолжил свою активную деятельность.

В документе под названием «Основы для модели солидарного развития», принятом на седьмой встрече «Группы Пуэбла» в Мехико, была предложена лево ориентированная система региональной политики. Ее ключевое отличие от правого проекта заключалось в том, что последний был ориентирован на свободную торговлю, снижение пошлин и беспрепятственное хождение товаров и услуг в рамках всего полушария, включая высокоразвитые США и Канаду. Напротив, «Группа Пуэбла» предлагала сместить главные акценты на внутрирегиональную интеграцию и сближение с Глобальным Югом68.

Подходы левых к международным отношениям базировались на том, что «фрагментированность» международных отношений в Латинской Америке весьма негативно сказалась во время пандемии, когда выявилась необходимость согласованных действий по нейтрализации ее последствий. Поэтому интеграция в регионе, по их мнению, должна способствовать постепенному сближению всех существующих объединений, таких как Андское сообщество, УНАСУР, МЕРКОСУР, Тихоокеанский альянс, Амазонский пакт, ALBA, Карибское сообщество (Caribbean Community, CARICOM), Ассоциация карибских государств (Asociación de Estados del Caribe, AEC) и Центральноамериканская интеграционная система (Sistema de la Integración Centroamericana, ЦАИС).

Особая роль в данном случае отводится СЕЛАК, как сообществу, объединяющему весь регион Латинской Америки и Карибского бассейна. СЕЛАК – наследие «золотого десятилетия», площадка, созданная ключевыми представителями левых сил в 2010 г., среди которых Л. да Силва, У. Чавес и Р. Кастро69. Не случайно в январе 2020 г. Бразилия вышла из его состава, а тогдашний министра иностранных дел Эрнесто Араухо назвал объединение «площадкой для авторитарных государств»70.

Левые всегда были позитивно настроены в отношении внерегиональных держав, особенно Китая и России. Показательно в этом смысле обещание президента Гондураса С. Кастро, сделанное в предвыборной программе, «стремиться к установлению самых сердечных и дружественных отношений с Китаем»71. В новейшей истории региона Пекин стал важнейшим торговым партнером для многих стран (в том числе и для тех, где у власти находятся правые силы), а его присутствие в Латинской Америке позволяло уравновесить влияние США и, таким образом, обеспечить возможности для проведения более независимой внешней политики.

Ярким примером является политика сальвадорского президента Н. Букеле, который первоначально проводил проамериканскую линию и критиковал левонационалистические режимы, среди которых правительство Э. Моралеса и, в особенности, Н. Мадуро72. Но после того, как президентом США стал Дж. Байден, американо-сальвадорские политические отношения заметно охладели. В мае 2021 г. госдеп опубликовал так называемый «список Энгеля», в котором семнадцать высокопоставленных чиновников и политиков Центральной Америки, в том числе и ближайшие соратники Н. Букеле обвинялись в причастности к коррупции, что, естественно, оскорбило его. Дело дошло до того, что Н. Букеле, который с самого начала надеялся на дружбу с США и личную встречу с Дж. Байденом, но так ее и не удостоился73, похвалил Китай за готовность оказать Сальвадору безвозмездную финансовую помощь. В 2021 г. контролируемая им Законодательная Ассамблея ратифицировала соглашение, подписанное аж в 2019 г. (!) о китайских инвестициях в размере 500 млн долл. без каких-либо предварительных условий74. В сентябре 2021 г. Н. Букеле написал в своем «Твиттер»: «Мы ни для кого не являемся задним двориком», явно намекая на отношения с США75.

Сторонником и лидером умеренного пути является Мексика традиционно старающаяся быть защитником латиноамериканских стран перед США и выступает за более глубокую интеграцию в регионе. На саммите СЕЛАК, проходившем в сентябре 2021 г. в Мехико, Лопес Обрадор заявил, что Сообщество должно достичь уровня консолидации, сопоставимого с ЕС. Для достижения этой цели, по его мнению, необходимо придерживаться трех «базовых принципов», которые в целом отражают левую модель региональных международных отношений.

Первый – невмешательство по внутренние дела государств. Сюда входит уважение к самоопределению народов, сотрудничество ради развития и взаимопомощь в борьбе с неравенством и дискриминацией, отказ от всякого внешнего давления посредством экономических санкций, пропаганды и вооруженных акций. В достижении этой цели необходимо привлечь «подлинно нейтральные» наднациональные организации (имеется в виду, в первую очередь СЕЛАК и ООН). Второй принцип состоит в том, чтобы максимально быстро оживить экономику региона и способствовать финансовой, экономической и торговой интеграции Латинской Америки и Карибского бассейна, в чем немаловажную роль мексиканский президент отвел ЭКЛАК и Межамериканскому банку развития (МАБР). Наконец, третьим принципом является обеспечение благосостояния всех народов Латинской Америки, так как «прогресс без справедливости – есть регресс»76