Читать книгу Комсомолец-4 и мамочки. Повести и рассказы о любви - Вадим Андреев - Страница 2

Обычно я не только очень аккуратно посещал все лекции для абитуриентов, но и очень внимательно их слушал и записывал. Даже сидел всегда на одном и том же месте в аудитории, приходя в зал раньше всех.

Но сегодня я задержался в аудиторию буквально на несколько минут, и мое привычное место было уже занято шумной ватагой молодежи. Спорить с ними мне не захотелось. Я стал подниматься выше. Там нет мест, а там на мой взгляд неблагонадежная аудитория. А эти места мне не нравятся, потому что мне доску не видно, а в глаза светит солнце. Словом, я зашел на самую верхотуру.

Не галерка, конечно, но последний ряд лекционной аудитории очень удобный. Можно поспать, почитать книгу, просто посмотреть по сторонам. Если болтать всё равно нельзя, то поболтать письменно (вариант старинного чата) или играть в «морской бой» или «висельника» всегда можно. Сегодня я не договаривался ни с кем, – просто ушел от этого приторно-надоедливого ректора на задний ряд. Преимущество этой аудитории еще и в том, что каждый ряд приподнят над передним чуть ли не на метр, и потому кто и что делает сзади разглядеть невозможно.

Сегодня из боковой двери на галерку вошла очень презентабельная дама и присела в нескольких сиденьях от меня. Если бы она не кашлянула при входе, я бы ее и не заметил. А так боковым зрением стал наблюдать за ней. При этом старался не потерять мысль лектора и записывать. Короткая прическа, рыжие волосы, открытые плечи… Она даже не удосужилась накинуть на них ни общепринятый халат, ни… Облокотившись о поручень галерки, она смотрела на кафедру и вроде бы как тоже слушала лектора.

Сначала мой взгляд в ее сторону и оценил обнаженные коленки, пытался цепляться за плечи и почти оголенную грудную клетку, но, не получив визуального доступа к ее грудям, я потерял интерес и сосредоточился на лекции.

Лекция была на сегодня последняя. Забыв о недальней соседке, после окончания лекции я смачно потянулся и издал что-то типа победного стона. И спохватился, когда рядом услышал смех.

– Устал? – участливо спросила соседка приятным голосом.

– Есть немного, – признался я грустно. – Да и кушать хочется, страсть как. Надо где-то что-то купить…

– Пошли, я тебя чаем напою, – перебила она меня и поднялась с места. – А то так внимательно слушал и писал лекцию, что на самом деле помрешь с голоду.

Мы прошли по коридору второго этажа здания, куда нас вывела боковая дверь, и зашли в кабинет с табличкой «Зав. кафедрой». Как-то томно стало «под ложечкой», и этот взгляд на табличку спутница заметила. Она махнула на низкий журнальный столик около небольшого кожаного дивана.

– Не стесняйся, хозяйка кабинета в отпуске. Располагайся. Я сейчас.

Она вышла за внутреннюю дверь и вернулась через некоторое время с подносом с пирожками, печеньем, конфетами и чайными принадлежностями. Установив всё это на столик, она еще раз сходила за дверь и вернулась с кипящим ароматным чайником.

– Ты ешь, ешь, – улыбнулась она на мой голодный взгляд. – Ну, правда, не стесняйся. Это всё можешь съесть, – я не голодная совсем. Хотя…

Но ее последнее слово я, набивая рот, уже не понял и почти не расслышал.

Когда первый звериный голод стад отступать на второй план и скорость поглощения съестного стала уменьшаться, я взглянул на нее и мне стало стыдно. Я отодвинул от себя почти пустой поднос, но она со смехом снова его пододвинула.

– Да не стесняйся ты. Хозяйка в отпуске, а всё это ей не нужно. По возвращении она всё выкинет.

Когда я съел практически всё (кроме конфет), то откинулся на спинку дивана, а она убрала поднос с посудой на большой письменный стол и подсела ко мне на диван.

– Наелся? Доволен? – спросила и погладила меня по животу.

Я сидел, глотая ртом воздух после быстрого поглощения еды.

– Да, спасибо, от смерти спасли, – улыбнулся я. – Извините, если это не приглядно выглядело, но в перерыв не успел сбегать за пирожками и потому сейчас был готов съесть целую гору.

– Не извиняйся. Я спросила для того, чтобы понять, понимаешь ли ты, как может быть голоден человек. Теперь вижу, что понимаешь. Ведь помимо еды голод может быть разный…

И, продолжая гладить меня по животу, ее рука стала пускаться всё ниже и ниже. Мою попытку оторваться от спинки дивана, она прервала, толкнув меня на прежнее место на диване весьма решительно и сильно.

– Отдыхай, – и я только теперь заметил, что она в форменном халате лаборанта, под которым я не нашел взглядом ее черное платье, которое на ней было надето в аудитории. – Может быть ты хочешь, чтобы я тебя покормила еще?

– Не… не… не понял. Я уже не голоден, – я не блеял в ответ, я просто не понял ее.

– Давай я покормлю тебя грудью. Хочешь?

Теперь до меня начинало доходить, что происходит. Ранее я не обратил внимание на щелчок дверного замка на входе, но теперь его явственно вспомнил. В принципе, мне ничего не грозило, как я понимаю, и потому я решительно ответил:

– Да, хочу! Хочу, чтобы меня покормили грудью.

Дама рассмеялась и снова поменяла место дислокации. Она села верхом на мои колени и стала медленно расстегивать пуговицы халата. Я решительно оттолкнул ее руки и стал так же медленно сам расстегивать пуговицы. Когда я распахнул ее халат, то убедился, что под форменным халатом ничего не было. Взялся обеими руками за ее груди, словно спелые дыни взял в руки перенести. Дама расстегнула мне брюки, и из них буквально сам выскочил напряженный член. Погладив его несколько секунд, хозяйка помещения (а я в этом уже нисколько не сомневался) села на него своей промежностью и аж охнула, введя его в себя на всю длину.

А я притянул к себе ее груди.

– Кто-то обещал меня покормить грудью, – произнес я с выражением. – Ребенок голоден!..

Дама улыбнулась, наклонилась ближе к моему лицу и поднесла напряженные соски ко рту. Схватив их губами, я начал их сосать и мять. А наездница начала скакать на члене, то ускоряя темп, то замедляя его.

Вот если вдуматься, то просто здорово, что я решил поступить в институт. Еще не дошел до вступительных экзаменов, а зав кафедрой уже скачет на моем члене, пока я сосу ее грудь. Мир представился мне в таких ярких радужных тонах, что я неожиданно стал бурно в нее кончать.

– Еще, еще, – рычала наездница, вжавшись до максимума своей промежностью в мою. – Я выдою тебя досуха.

И я стрелял в нее, стрелял, стрелял по ее охи и стоны.

– Сколько тебе лет? – спросила она, когда оба успокоились и уже просто сидели на диване.

– Шестнадцать. А что?

– Неплохое начало студенческой жизни шестнадцатилетнего мальчишки… Не так ли?

Я потупился и попытался отстраниться. Кто ее знает, что последует за этим. Но дама притянула меня снова и нагнулась к моему органу. Когда она обхватила член губами и сквозь губы стала всасывать его в рот, я снова откинулся уже не на спинку, а на сиденье дивана. И зав кафедрой отсосала мне по полной, пока я снова не вылился в нее полностью. Но теперь ей в рот.

– Я же сказала, что выдою тебя сегодня досуха, – промурчала она, облизывая губы. – Вот и выдою.

– Я не против, – помахал ей рукой. Только кормите для пополнения сил. До завтрашних лекций у нас много времени.

– Тогда я до утра твоя хозяйки и владелица, – провозгласила она…