Читать книгу Двинулись земли низы – 1 - Вадим Нестеров - Страница 5

На Языкове я понял, что мое увлечение историей Московской горной академии переросло рамки простого любопытства.

Но то, что мне придется писать книгу, я осознал после одной обычной на первый взгляд фотографии. Вот она.

Банальней этой фотографии разве что семейные снимки. Студенческая компания друзей-однокурсников сфотографировалась на память – что может быть тривиальнее? У кого из учившихся в вузах и, особенно, живших в общежитии нет подобных фотографий с соседями по комнате?

Студенты тоже ничем особым не выделяются – технический вуз, будущие инженеры. Двое постарше, остальные практически одногодки в возрасте «едва за двадцать». Двадцать один, если быть точным. По нынешним временам – дети практически. Поскольку вуз столичный, а контингент общажный, резонно предположить, что перед нами провинциалы, съехавшиеся в Белокаменную со всех концов страны. Так и есть – тут и льняная Кострома, и нефтяной Баку, и пожарно-каланчевский Витебск, и зарубежная тогда Чита, столица иностранного государства с названием «Дальневосточная республика», признанного, правда, только Советской Россией.

Выдают их разве что глаза – слишком уж тяжелый взгляд у этих двадцатилетних пацанов. Обычно так смотрят матерые мужики, жизнью обстоятельно поученные и обстуканные. Разгадка – на календаре: февраль 1924 года. По окраинам страны еще полыхают последние очаги Гражданской, совсем недавно завершилась война на родном для одного из них Дальнем Востоке. В России наконец-то заканчивается страшная семилетняя кровавая мясорубка, едва не опрокинувшая страну в небытие. Подходит к концу «веселое время», как его назвал их ровесник – не по годам, а по судьбе – по имени Аркадий Голиков, тот самый лихой красный командир, которому еще только предстоит стать создателем великой советской детской литературы Аркадием Гайдаром. Засыпает страшное чудовище Смуты, на проклятые времена бодрствования которого и пришлось взросление этих юношей, ровесников буйного и бурного XX века.

Едва отпраздновавшие свой двадцать первый день рождения, они видели в этой жизни все. Каждый из них давно разменял свой счет, и мог бы с чистой совестью повторить за поэтом:

Мы довольно близко видели смерть

и, пожалуй, сами могли умереть,

мы ходили везде, где можно ходить,

и смотрели на все, на что можно смотреть.

…

И, честное слово, нам ничего не снилось

когда, свернувшись в углу,

мы дремали в летящей без фар машине

или на твердом полу.

У нас была чистая совесть людей,

посмотревших в глаза войне.

И мы слишком много видели днем,

чтобы видеть еще во сне.

Некоторые публицисты называли этих ровесников века «волчатами Революции», но это неверно: волчатами они если и были, то страшно давно – войну тому назад. Каждый из них прошел Гражданскую от начала и до конца, а на войне либо взрослеют быстро, либо не взрослеют вообще.

На этом фото – не юнцы, и даже не рано повзрослевшие мужчины. Это лучшие бойцы, многократно проверенные в деле ветераны. Те самые «битые», которые стоят десятка небитых. А юный возраст – никакая этому не помеха, как верно заметил один из них, «в то время люди созревали рано – условия жизни и сами события были стимуляторами роста». Это были родные дети Революции, ставшие под ее знамена еще в 15–16 летнем возрасте.

Я ведь не случайно упомянул Гайдара. Обычно его судьбу вспоминают как своеобразный пример уникальной карьеры – смотрите, вот какая невидаль случилась, человек в 16 лет уже полком командовал! И забывают, что сам Гайдар всегда говорил, что у него была «обыкновенная биография в необыкновенное время». И это и в самом деле так, такое было сплошь и рядом, что убедительно доказывают судьбы людей, запечатленных на этой фотографии.

Аркадий Голиков, будущий Гайдар, 15-летний адъютант командующего охраны обороны всех железных дорог, 1919 г.

Им едва за двадцать, но большинство из них уже выслужили немалые чины. Сейчас они студенты, но даже их студенчество случилось не просто так. Это не их решение, это воля партии. Это «стальную когорту ветеранов», лучших из лучших в 1921-м отправили ликвидировать очередной прорыв – кадровый.

Да, 1921-й год – это не 1919-й. Уже отбились, Республика больше не в стальном кольце врагов, но голод и разруха могут погубить ее ничуть не хуже белогвардейцев и интервентов. Первое в мире государство рабочих и крестьян отчаянно нуждалось в грамотных инженерах и руководителях производства, способных возродить лежащую в руинах промышленность. Поэтому лучших своих бойцов партия целевым набором отправила учиться.

И вот они в первом созданном Советской властью техническом вузе – Московской горной академии. Один из этих мальчиков пару исторических эпох спустя будет вспоминать это время в своих мемуарах:

«Сюда прибывала молодежь со всех концов страны. Они воевали с Деникиным, Колчаком, Врангелем, участвовали в создании первых органов Советской власти, совершали героические поступки, сами не сознавая своего героизма. Почему-то вспомнился студент Петров – он никогда не улыбался. Как-то я спросил:

– Почему это Петров всегда такой угрюмый?

– Будешь угрюмый, если с того света вернешься, – ответил близкий приятель Петрова.

И рассказал, как этого парня вместе с десятками других большевиков белые расстреляли. Тех, кто остался жив, добили штыками, а Петров был без сознания и его сочли мертвым. Потом он очнулся и выбрался из кучи трупов – со дна оврага, куда сбросили после расстрела. … Среди студентов были и политкомиссары полков и дивизий, и секретари губкомов, укомов и райкомов партии, и председатели исполкомов».

И это сущая правда – как я уже говорил, людей в больших чинах и при высоких должностях среди новоиспеченных студентов академии хватало. Да что далеко ходить – даже на этом снимке мы видим и руководящего деятеля профсоюзного движения не последней в Союзе республики, и бригадного комиссара, и партийного работника уровня секретаря райкома.

Вот только все эти должности и звания нынче не имели никакого значения – они остались в прошлом, а эти люди всегда жили не прошлым, а будущим.

Настоящее ненадолго уровняло их всех в веселом и шебутном статусе студента. Так получилось, что, повзрослев на войне, в послевоенное время они получили от судьбы неожиданный подарок – возможность хотя бы на несколько лет вернуться в молодость, и пожить обычной жизнью своих ровесников: с зачетами и «лютыми преподами», подработками и пьянками, «хвостами» и голодными, но веселыми студенческими свадьбами.

А будущее… Как всегда, будущее каждому выпадет свое. Кто-то из них благополучно окончит институт, кто-то переведется на другой факультет, кого-то выгонят за неуспеваемость. Один проживет с женой душа в душу всю жизнь, другому судьба определит несколько разводов, один будет жить немногим меньше столетия, другой не дотянет и до сорока.

Все как в жизни.

В общем, это действительно весьма тривиальный и обычный снимок. И он никогда не вышел бы за пределы семейных альбомов, если бы ни одно обстоятельство – как минимум четверо мальчиков на этом фото стали легендами, причем в абсолютно разных сферах человеческой деятельности.

И это, честно говоря, необъяснимо.

Ну да, что греха таить, во всем мире не редкость ситуации, когда друзья друг друга «тянут». Но при всем желании ракетчик не поможет с карьерой артисту балета – а здесь именно такой случай.

Никакой блат, никакая взаимная поддержка, да что там – вообще никакая теория вероятностей не способна объяснить, как в одной комнате студенческого общежития могли проживать будущие

1. Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по использованию атомной энергии,

2. Генеральный секретарь Союза писателей СССР,

3. Первооткрыватель Волго-Уральской нефтегазоносной провинции,

4. Министр металлургической промышленности СССР.

Ядерщик, Писатель, Геолог и Металлург. Нормально, да?

Разумного объяснения не существует, поэтому в голову лезут всякие домыслы про «место Силы» или «прорывы Инферно». Искушение тем более велико, что этой четверкой список легендарных выпускников отнюдь не исчерпывался. В этой книге есть и пятый герой, но он в прямом смысле слова остался за кадром, поэтому о нем позже.

Так, вот если вернуться ко всяким «нитям мойр», переплетшим их судьбы воедино, то признаюсь честно – при изучении биографий моих героев сложно отделаться от впечатления, что их появление в Старомонетном переулке – какая-то шутка Судьбы. Их как будто специально собирали вместе в этом общежитии, спешно переделанном из монашеского приюта при Марфо-Мариинской обители, ведь многих из них не должно было быть в Москве в 20-е годы, вся их биография яростно протестовала против этого.

Но я что-то увлекся нагнетанием интриги. Пора уже начинать знакомиться.