Читать книгу Горбачев и другие. Летопись 1985–1991 годов - Валентин Колесов - Страница 16

Политбюро обсуждает ситуацию с Карабахом.

Горбачев: Со всех сторон идут разные предложения. И нам надо основательно готовиться к пленуму по национальному вопросу.

В Литве возникло Движение за перестройку (движение по-литовски «Саюдис»).

Горбачев обращается к учредительному съезду: В «Саюдисе» я вижу ту позитивную силу, которая способна послужить на благо перестройке.

Доклад Горбачева на пленуме ЦК:

Радикальная реформа экономического управления – важнейшее звено перестройки. Предстоит перевести предприятия всех отраслей на полный хозрасчет и закончить формирование нового хозяйственного механизма (доклад длился два часа).

Продолжается спад производства, экономика без плана и без рынка; свобода договорных цен; исчезновение дешевых товаров.

Ликвидировано министерство внешней торговли. Резко вырос вывоз товаров за рубеж (лом цветных металлов и др.).

Горбачев помощнику Черняеву: Знаешь, Анатолий, перечитал я «Экономическо-философские рукописи 1844 года» Маркса. А ведь он там не отказывается от частной собственности!

28 июня – 1 июля – XIX партконференция.

Горбачев выступил с большим докладом (на 4 часа) – углубить перестройку:

Самокритично оценить достигнутое. Экономика постепенно набирает обороты, но положение меняется медленно. Недооценили всю глубину застоя. Был прирост продовольствия, но он пошел на покрытие прироста населения. Жилищная проблема – обеспечить к 2000 году каждую семью отдельной квартирой – остается напряженной…

Были серьезные деформации политической системы при Сталине и в период застоя… Возродить полновластие Советов. Решительное обновление избирательной системы, право неограниченного выдвижения кандидатур, широкое и свободное их обсуждение. Очередные выборы провести весной будущего года…

Через революционную перестройку – к новому облику социализма. Только правда нам поможет. Сколько правды – столько и веры. Советский народ в ходе перестройки еще раз решительно и мощно проголосовал за социализм.

Выступления делегатов:

Михаил Ульянов, артист: Если перестройка потерпит поражение, то перестанет существовать мир… О жутковатой истории со статьей Нины Андреевой: не в ней дело, дело в том, что мы перепугались ее письма.

Нина Андреева: Очень мне жалко стало всех вас, «застигнутых врасплох, перепугавшихся насмерть»…

Бондарев, писатель: Нам не нужно, чтобы мы, разрушая свое прошлое, тем самым добивали бы свое будущее… Можно ли сравнить нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка? Только согласие построит такую посадочную площадку.

Святослав Федоров, хирург: Он, может быть, и не знает, куда сесть. Он писатель. А я, например, знаю. Я знаю, что мы сядем в развитое общество (аплодисменты) … И мы должны посадить свой самолет на прекрасный аэродром.

Реплика из зала: При посадке самолет не развалится?

Генрих Боровик: Радоваться надо тому, что самолет все-таки взлетел. Шестидесятники получили свободу, остальное неважно.

Бакланов, писатель: Тот, кто сегодня борется против гласности, борется за свое порабощение. (Критикует ввод войск в Афганистан, шум в зале).

Коротич, редактор журнала «Огонек»: Вчера мы опубликовали статью о расследовании коррупции в Узбекистане следователями Гдляном и Ивановым. Высшие руководители партии, замешанные во взяточничестве, препятствуют следствию. Михаил Сергеевич, я передаю вам материалы о коррумпированности четырех узбекских руководителей – делегатов нашей конференции.

Михаил Ульянов: Знаменитый Мегрэ в подметки не годится Гдляну.

Мельников, первый секретарь обкома Коми: В ЦК до сих пор сохраняются те, кто в прежние времена проводил политику застоя.

Горбачев: Прошу вас конкретизировать.

Мельников: Соломенцев, Громыко, Арбатов.

Постников, директор совхоза: Говорят, у нас нет мафии. Я утверждаю, что она у нас есть, мафия эта. Михаил Сергеевич, перестройка – это революция. Вы сказали, что мы спокойно, гуманными методами ее будем стараться проводить. Но раз это революция, то такими методами ее не проведешь.

Горбачев: Сверху мы пытались многое сделать. Ничего из этого не вышло. Только после реформы политической системы, по мере активизации граждан у бюрократа под ногами земля гореть будет.

Ельцина выдвигали на конференцию во многих местах, но его тормозили, он прошел через Петрозаводск. На конференции ему не давали слова. Тогда он вытащил свой красный мандат, поднял его над головой и твердым шагом пошел по длинному проходу прямо к президиуму. Когда он дошел до середины зала, выступавший перестал говорить, установилась тишина. Ельцин шел вперед, смотря в глаза Горбачеву. Слово ему дали.

Ельцин: Выборы делегатов в ряде организаций проводились по старым штампам и еще раз показали, что аппарат верхнего эшелона не перестраивается… Нужны прямые выборы секретарей ЦК и генсека. Его власть надо ограничить двумя сроками и возрастом 65 лет. Эти меры, а не предложенная некоторыми двухпартийная система, будет определенной гарантией против культа личности… За три года не решили каких-то ощутимых реальных проблем для людей, а тем более не добились революционных преобразований… О привилегиях номенклатуры: надо, наконец, ликвидировать продовольственные «пайки» для голодающей номенклатуры, исключить элитарность в обществе… Партийный бюджет должен стать гласным, чтобы не строились роскошные особняки для номенклатуры… Товарищи делегаты! Реабилитация через пятьдесят лет сейчас стала привычной. Но я лично прошу политической реабилитации все же при жизни. Вы знаете, что мое выступление на октябрьском пленуме ЦК было признано «политически ошибочным». Но на конференции полностью нашли отражение вопросы, высказанные мною на октябрьском пленуме. Я считаю, что единственной моей ошибкой было то, что я выступил не вовремя – перед 70-летием Октября. Я прошу конференцию отменить решение пленума по этому вопросу. Тем самым вы реабилитируете меня в глазах коммунистов. И это будет на только личное, это будет в духе перестройки, и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям…

Лигачев: Борис, ты не прав! Коммунист Ельцин встал на неправильный путь. Оказалось, что он обладает не созидательной, а разрушительной энергией. Он представил всю нашу политику как сплошную импровизацию. А ведь он в свое время прочно посадил Свердловскую область на талоны. На пленуме он обвинял секретариат ЦК в том, что сам насаждал в Московском горкоме партии. Не надо выискивать врагов перестройки – это напоминает сталинские перегибы. Я, как человек, лично пострадавший от сталинских преследователей, имею право критиковать нынешних разоблачителей. Советские люди в их публикациях представлены как рабы.

Волков, из Свердловска: Ельцин очень трудный человек, у него тяжелый характер, жесткий человек, может быть, даже жестокий. Но он, работая в Свердловске, очень много сделал для авторитета партии. Поэтому и сегодня у него остается высокий авторитет у простых людей… Мы не знакомы с выступлением Ельцина на пленуме, и поэтому нам трудно принимать решение по реабилитации. Но вот ярлыки-то навешивать не надо… Думаю, что меня поддержат члены свердловской делегации.

Записка в президиум первого секретаря Свердловска Бобыкина: Выступление Волкова получило полное осуждение делегации. Мы полностью поддерживаем решение октябрьского пленума,.

Усманов, секретарь Татарского обкома: Ельцин своими поступками не работает на авторитет партии, направо-налево раздавая различным иностранным агентствам свои интервью. Его печатают, он работает на свой авторитет. От имени нашей делегации я не поддерживаю просьбу о его политической реабилитации.

Чикирев, директор станкостроительного завода, Москва: Секретарь райкома, который вырос у нас на глазах, сверхчестный и добросовестный человек, выбросился из окна восьмого этажа после незаслуженного разноса, учиненного Ельциным, за плохое снабжение района продуктами. Чем это лучше 1937 года? Этот человек не был Щелоковым, не был Рашидовым. Он был коммунистом. Пусть товарищ Ельцин носит эту смерть у себя на сердце.

(Этот секретарь райкома ушел в министерство, проработал там полгода и выбросился из окна).

Лукин, первый секретарь райкома, Москва: Секретари райкомов не просто ушли, а были сломлены, духовно уничтожены. Ваше бездушное отношение к людям проявлялось в бесконечной замене кадров…

В перерыве в комнате для президиума Горбачев сказал, что не будет даже упоминать Ельцина в заключительном слове. Ему сказали: «Этого так оставлять нельзя». Треть заключительного слова он посвятил Ельцину.

Заседание транслировалось по ТВ. После конференции к Ельцину пришли тысячи писем и телеграмм в поддержку, в Москве прошли митинги. Народ смаковал фразу «Борис, ты не прав» или «ты прав».

Горбачев: О введении поста президента: президентская форма правления не вполне демократична, поскольку слишком большая власть сосредотачивается в руках одного человека… О привилегиях: система льгот охватывает практически все общество, у всех учреждений есть свои пансионаты, медобслуживание… Предлагаю провести выборы народных депутатов СССР по новой системе в апреле 1989 года. Нет возражений? Принимается.