Читать книгу Полет орла - Валентин Пронин - Страница 12

В декабре 1806 года турки начали военные действия. Россия могла противопоставить Порте лишь 40-тысячную Дунайскую армию под командованием генерала Михельсона, считавшего себя усмирителем пугачевского бунта, захватившим в плен самого Пугачева. На самом деле самозванца «Петра III» связали и выдали правительственному следствию его же сотоварищи, зажиточные яицкие казаки. Михельсон захватом Пугачева прославился. Но в регулярных армейских кампаниях все последующие годы ничем выдающимся себя не проявил.

Тем не менее движение русских войск поначалу выглядело удачным. Русские войска перешли Днестр и за два месяца овладели важнейшими турецкими крепостями – Яссами, Бендерами, Аккерманом, Килией, Галацем, Бухарестом – и вышли к берегу Дуная. Однако, чтобы развить успех, не хватало людских резервов. Дополнительные войска отсутствовали, их по указанию императора Александра направили в Пруссию.

После Тильзитского мира боевые действия на Дунае временно прекратились. Между Турцией и Россией было также заключено перемирие. Поскольку это перемирие интересам России никак не отвечало, Александр, придравшись к какому-то нарушению со стороны турок, снова начал войну.

Бездарного Михельсона заменили на посту главнокомандующего семидесятисемилетним фельдмаршалом князем Прозоровским. Батальные действия на Дунае пошли как бы сами собой, по усмотрению офицеров разного звания и одаренности в боевом руководстве. Старик же Прозоровский однажды скончался у себя в шатре от обжорства. Пришлось императору искать настоящего военачальника для командования Дунайской армией.

Из высших чинов русского воинства выбран был Багратион.

По приезде в расположение Дунайской армии Багратион нашел состояние воинского состава весьма скверным. Понесшие урон полки (при взятии турецких крепостей и во время других сражений) ни разу не получали пополнений. Солдаты и офицеры, формально неся караулы и следя за поведением турок, большую часть времени занимались охотой и рыбалкой. Некоторые даже обзавелись хозяйственными сожительницами из местных молдаванок и болгарок. Огневые припасы были на исходе, в кавалерии из-за частых падежей и дурного ухода не хватало половины лошадей. Все это возмутило ответственного и горячего Багратиона.

– Так можно воевать до самого седьмого пришествия! – яростно гоняя обленившихся генералов и офицеров, восклицал Петр Иванович. Он требовал проявить все возможные усилия и привести армию на Дунае в состояние боевой готовности. Кроме того, Багратион слал срочные депеши военному министру и государю о значительном пополнении воинского состава, а также и боевого снаряжения: ядер, пуль, пороха. Ощутив твердую волю и решительность нового главнокомандующего, все вокруг тоже преисполнились деятельности, подтянулись, наладили дисциплину и выучку.

Должным образом подготовив и укрепив войска, Багратион начал решительные действия против турок. 18 августа русские войска обходным маневром зажали в клещи и приступом взяли крепость Мачин. Следующая крепость, захваченная также молниеносно, была Гирсов. А затем в кровопролитном сражении при Рассевате, несмотря на посланные султаном отборные регулярные части, была одержана еще одна решительная виктория.

После этих трех значительных поражений, нанесенных туркам, Дунайская армия, по сути, открыла себе путь в глубину Забалканских провинций Оттоманской Порты и сделала грозное движение в сторону Стамбула.

Однако в Петербурге закипела тайная и явная деятельность агентов влияния, как со стороны Англии, так и со стороны Франции (несмотря на их внешнюю взаимную конфронтацию). Императора Александра буквально обволакивали туманом политических интриг, уговоров, обещаний и завуалированных угроз. Его ближайшее окружение было подвержено тому же политическому и дипломатическому давлению, вплоть до подкупов и даже (для некоторых представителей тайной службы) физического устранения.

Ведущие державы Запада (вне их личной вражды) категорически не устраивали победы России над Турцией, освобождение православных народов, находящихся под турецким игом, и тем более возможность захвата столицы Оттоманской Порты. Установление великой (еще более великой) православной империи в составе России расценивалось Западом как недопустимый урон их коренным интересам на юге Европы и во всем Средиземноморье.

Император Александр был слишком слабой, либеральствующей, морально зависимой и по воспитанию совершенно прозападной натурой. Он не нашел в себе решительности для такого титанического свершения, для такой исторической ответственности, как взятие Константинополя и низвержение Порты.

Багратиону прислали срочное приказание прекратить движение в глубину территории Турции. А вместо того указывалось на необходимость осады и взятия сильнейшей турецкой крепости Силистрия, недавно укрепленной французскими инженерами и снабженной избыточным количеством французских орудий и боевых припасов.

По военному лексикону того времени, авантаж (то есть перевес в силах) был бесспорно на стороне турок. Тем не менее повеление Петербурга надобно было исполнять. С немногочисленным войском, бывшим в его распоряжении, Багратион дважды пытался упорным приступом взять крепость, но турки отбились, неся большие потери. Пришлось начать длительную осаду вражеской твердыни, без особой надежды на конечный успех.

Наступила осень, дороги раскисли. Уровень Дуная поднялся из-за дождей, разрушились переправы. Осаждавшие Силистрию войска терпели бедственное положение, потому что снабжение их почти полностью прекратилось. Начались болезни по-летнему одетых солдат и падеж кавалерийских лошадей из-за отсутствия фуража. Как доносили лазутчики, турки снабжались продовольствием почти беспрепятственно. Они знали о голоде и бедствии в лагере осаждавшей их русской армии.

Убедившись в бесполезности этой осады, Багратион распорядился перевести войска на другой берег Дуная на «зимние квартиры». Александр вскоре узнал об этом и в срочном послании выразил Багратиону свое крайнее неудовольствие. В ответ на царское неудовольствие Багратион в начале 1810 года подал рапорт на высочайшее имя о снятии с него полномочий главнокомандующего. Рапорт был удовлетворен, а Багратион в обиде и раздражении уехал с Дуная.

Вместо опытнейшего и блистательно одаренного Багратиона государь поручил его место молодому графу Каменскому, проявившему себя главным образом в шведскую кампанию. Авангардом Дунайской армии назначили командовать смелого и талантливого генерала Кульнева.