Читать книгу Цветы незабываемые (сборник) - Валентина Анисимова-Дорошенко - Страница 4

– Квартиру городскую продам, куплю дом в пригороде с баней и участком. Буду «витамины» выращивать, а на выходные и на всё лето привозите внуков на свежий воздух за здоровьем!

Зоя Павловна в свои пятьдесят восемь лет была свободной, уверенной в себе женщиной. Вдовствовала с тридцати пяти, но знала твёрдо, что ни на какого состарившегося принца не променяет свою независимость.

С мужем жила так себе… Пил он. Пьяным и погиб.

Вот выросли-оперились её два сына. Сегодня объявила им своё решение.

– Мам! Ты же никогда в деревне не жила. Как ты там будешь? – с неподдельным беспокойством спросил младший, Денис.

Старший, Антон, пока молчал… Он ли не знал, что, если мать задумала что-то, её бесполезно отговаривать. Подумав, поддержал, обратившись сначала к брату:

– Да ладно, Деня! Пусть будет, как мама хочет… Мамуль! Надо хотя бы с удобствами дом брать! Сейчас и в деревнях такие есть.

– Вот спасибо, Антошка! Увидишь, всем лучше станет!

Через пару месяцев вещи и мебель перевезли в приличный посёлок в пятидесяти километрах от города. Дом почти новый, лет десять в нём только прожили прежние хозяева, уехавшие на историческую родину в Германию.

Антон одобрил материнский выбор, а Денис никак не мог смириться с этим спонтанным переездом.

Зоя Павловна была человеком общительным. Перезнакомилась с соседями, продавщицами, нашла сверстниц, скучающих на пенсии. Сама-то она не скучала никогда.

Не умела скучать! В голове постоянно роились идеи, планы, желания.

Уже через месяц забурлила весна! Такого в городе не увидишь: дружно таяли снега, кипели, булькали ручьями под ногами! Это днём. Ночью всё затихало, набиралось сил для дневной круговерти – подмораживало!

Как-то в полдень Зоя Павловна, обновив утеплённые резиновые сапожки, решила оглядеть окрестности. Пошла по грунтовой дороге, ведущей за посёлок. По асфальту Антон её везде провёз-прокатил, а в этой стороне она не бывала. Что-то новенькое увидит!

Только закончился крайний ряд двухквартирных, похожих друг на друга домов, как перед ней раскинулось чудное небольшое озеро. Продолговатое, вытянутое вправо-влево от неё, оно очаровало с первого взгляда…

В тёмной зеркальной поверхности воды купались-красовались белёсые растрёпы-облака… Но самым необычным был противоположный берег. Там росли высокие корабельные сосны, сквозь которые чернела-зеленела тайга. Зоя ахнула: берег выглядел не по-сибирски! Вспомнилась прибалтийская Юрмала, куда однажды ездила с мужем и первенцем.

Зоя почувствовала слёзный спазм в горле. От восторга или воспоминаний? Что из них так крепко сжало сердечко в своих объятьях, что заставило почти крикнуть в никуда:

– Вот это да-а-а! Никакой город не сравнится с такой красотой!

– Тётка! Рыбу распугаешь! Чего орёшь?

Незамеченным сидел на ящике у самой воды рыбак. Удочка – пародия на удочку: удилище – не очищенная от коры толстая ветка, от которой торчком кустились маленькие веточки. В остальном оснащении женщина ничего не смыслила.

– Какая я тётка? У меня здесь племянников нет! Грубиян! Никто не научил вежливо к женщине обращаться?

– Ты, что ль, женщина? Бабка старая! Топай отсюда, а то я по твоей дурости голодным останусь!

Зоя Павловна будто задохнулась от этих слов! Какой-то невежа испортил настроение. Недолго думая, подняла из-под ног увесистый камень и бросила его так, что рыбака окатило холодными брызгами! Этому женщина научилась в детстве, когда отбивалась от пацанов.

– Что? Получил? Это тебе за тётку и за бабку!

Отмщённая, повернула к посёлку: спина прямая, голова вскинута, нос в небо…

Дня через три обнаружилось, что из-за грунтовых вод обвалился погреб. Вот незадача! Соседка Аннушка утешала:

– Не расстраивайся, Зоя Павловна! Прежние хозяева в неудачном месте погреб вырыли. Здесь всегда вёснами ручьи: и наземные, и подземные. Новый надо копать на сухом месте!

– Да кто ж мне его выкопает? Придётся лета ждать, когда мои мальчишки в отпуск пойдут!

– Тебе сыновей не жалко? Они должны отпуск на погреб тратить? А отдохнут когда? – Анна была на себя не похожа от возмущения. – Я своих детей жалею. Думаешь, они без нас не устают?

– Что-то я понять тебя, Аннушка, не могу. То говоришь, что погреб новый нужен, то о жалости к детям… Конечно, яму вырыть я, наверное, сама смогу… Но остальное?

– Пусть подсохнет малость! Недельки через две доставлю я тебе работника!

Зоя Павловна ещё не остыла, но заинтересовалась:

– Кто такой? А платить сколько? Ты, Аня, знай, я ведь всю разницу от купли-продажи детям отдала. Не забирать же обратно!

Соседка подошла к окну, посмотрела в него, потом опять присела на стул. Каким-то виноватым тоном продолжила:

– Дёшево тебе всё обойдётся! Водки прикупи в запас. Мужик этот водкой берёт: бутылка в день!

– Если он пьяница, что сделать сумеет? – Зоя недоверчиво посмотрела на собеседницу. Потом достала фен, расчёску.

– Не волнуйся, когда он работает – не пьёт! Вечерами навёрстывает только! Имя я его не знаю, да и никто не знает! Кличка Электроник… Бомж из города. Прибился! Уже почти три года в посёлке. Рукастый! Много чего умеет! Его даже участковый наш не беспокоит. Вроде помогает документы выправить…

– А где он живёт-то? Ночует же где-то.

– Живёт у озера – на том берегу. Там когда-то насосная была – будка осталась… Он её кое-как утеплил, печурку сложил. Там и обитает!

– А возраст какой? Мужчина молодой или старый?

Аннушка засмеялась! А Зоя стала феном укладывать волосы.

– А кто знает? Может, лет 60. А может, 40… Зоя, а ты куда собираешься? В город поедешь?

– Никуда не поеду. Во дворе работы полно. Глажка ждёт… С чего ты про город спрашиваешь, Аннушка?

– Так ты феном жужжишь зачем? Волосы у тебя сухие.

Зоя Павловна улыбнулась в ответ. Потом пожужжала минут пять. Уложила волосы.

– Знаешь, соседка, возраст обязывает растрёпой не ходить! Это молодость всегда красива, а старость нуждается в уходе и украшательстве!

Анна втянула голову в плечи, боком-боком стала пятиться к двери.

– Ну надо же! Совсем память потеряла! Я ведь тесто затеяла с утра на пирожки. Побегу!

Зоя Павловна понимающе улыбнулась.

– Аня! Приходи вечером – вместе волосы покрасим! У меня краска есть, как раз на двоих! А то у тебя голова вся седая!

– Да не знаю даже… Муж ещё заподозрит чего! Потом когда-нибудь!

Уже с улицы Анна стукнула в окно и крикнула:

– Часиков в шесть приду! Уговорила!

Через неделю привела Аннушка работника.

– Вот, Электроник, знакомься с хозяйкой и объектом!

Зоя недоверчиво разглядывала мужчину… Невысокий, хлипкий, нервные руки ходуном ходили. Рыжие, а точнее, пегие какие-то кудри давно не видели не только ножниц, но и расчёски с водой! Зубы отсутствовали наполовину, а щёки впали от нехватки зубов или от недоедания?

Электроник заговорил, когда втроём стояли у обвалившегося погреба:

– Ладно, тётеньки! Завтра начну! Сегодня ещё не лечился, да и настроение не то: кошка ночь орала-рожала, так я не спал почти. Да и молока для кошки надо раздобыть…

Зоя Павловна узнала по голосу того рыбака.

– Так это ты, племянничек? Сейчас я тебе таких тётенек покажу!

Электроника будто ветром сдуло! Потом из обвалившегося погреба, куда он, пятясь, рухнул, послышался голос:

– Ой, девочки! Не вздумайте сюда подходить! Здесь всё «дышит»! Засыплет меня заживо – вам же отвечать!

– А-а-а… Сразу девочками стали? Пока не извинишься – там и сиди! Я сейчас лопату принесу, чтобы труп твой закопать. Не сомневайся, так закопаю, что его никогда не найдут!

Зоя Павловна уже не могла сдерживаться – хохотала до слёз! Аннушка, отсмеявшись, добавила:

– А какой прыткий! И когда успел в погреб прыгнуть? Вытаскивать придётся теперь!

Позже она сходила за мужем. Электроник цепко ухватился за брошенные ему вожжи. Вытянули-спасли его от завала! Благодарный, он долго и серьёзно просил прощения. Зоя Павловна спросила:

– Зовут тебя как?

– Электроник.

– Ну и дурак!

За одиннадцать дней объект был построен!..

Каждое утро умелец приходил на работу. Вручную вырыл яму, закидал землёй старый погреб. Все перекрытия, люк, полки, отсеки делал своими руками. Доски, брёвна, всякая мелочь нашлись в сараюшке – остались от прежних жильцов. Хозяйка часто наблюдала за работой Электроника, но делала это незаметно. Видела, как аккуратно и старательно он трудился! Аннушке не раз говорила:

– И где всему научился? По-моему, хороший он человек! Спасибо тебе, Аннушка, за такого работника!

Соседка, помолодевшая лет на десять после окраски волос, была тоже довольна, что смогла помочь новой подруге.

В субботу объект был полностью готов. Сначала женщины всё осмотрели, потом Аннушкин муж хотел придраться, да оказалось, что не к чему! Зоя протянула работнику очередную, теперь уже последнюю, бутылку водки и пакет с пирожками. Только их он принимал на закуску.

– Сегодня баня. Может, сходишь? Я уже натопила! Подожди полчасика, я первая схожу, пока не жарко. Посиди-покури!

– Неэ-э-э… Я не пойду. Спасибо, конечно!

Хозяйка уже намылась, высушила-уложила волосы, включила телевизор, когда кто-то позвал с улицы:

– Зоя Павловна! Можно вас?

По голосу узнала Электроника. Точно, это был он! Стоял у калитки с берёзовым веником под мышкой, в руке прозрачный пакетик, а в нём новый кусок хозяйственного мыла. Трезвый!

– Вы не передумали меня в баньку пустить?

– Решился всё-таки?.. Посиди чуток на лавочке. Я сейчас!

Минут через пять женщина вернулась.

– Я там полотенце повесила и халат Антошкин. Сына моего старшего… Ты всё своё в печку брось, пусть горит! Я тебе одежду дам, подберу что-нибудь из вещей сыновних. Они мне сюда кучу привезли того, что не носят. Вещи чистые, добротные. Не противься!.. Насекомые в голове есть?

Электроник только кивнул.

– Там баночка с мазью на подоконнике стоит. Я её для тебя купила, да предложить стеснялась. Ты в первую очередь голову намажь, пакет надень поверх, а минут через двадцать смой. После бани в дом заходи, поужинаем. Калоши утеплённые и носки шерстяные в предбаннике тоже для тебя.

Электроник не поднимал головы. Потом достал из кармана непочатую бутылку, протянул хозяйке:

– Это к ужину!

В бане он находился около двух часов! Зоя не беспокоилась: пусть побалует себя, отогреет тело и душу. Что хорошее видел человек в последние годы?

Уже был накрыт стол на кухне – по-домашнему.

А кухня просторная: стол большой, диванчик даже стоит, напротив телевизор. Уютно, чисто, тепло!

Громко хлопнула дверь! Зоя обернулась – из рук выпала рюмка на тонкой ножке, которую она в последний момент решила ещё раз протереть.

Не обращая внимания на осколки, женщина не сводила глаз с Электроника. Он ли это?

Коричневый халат был ему длинен, но так хорошо оттенял рыже-седые кудри, гладковыбритое лицо! Губы, щёки порозовели, стали детскими. А глаза…

Такие беспомощные, светло-карие, почти рыжие… В них столько лучилось радости, что Зоя почувствовала умиление к этому большому мальчику. Такое умиление всегда обволакивало её своей нежностью, когда она наблюдала за детьми и стариками…

– Вот это перемены! Сколько же тебе лет? И зовут как? Имя хочу знать, а не кличку!

– Толя я. Анатолий… Анатолий Борисович Углов. Седьмого июня исполнится шестьдесят. Юбилей.

Зоя слышала дрожь в голосе Анатолия. Будто говорил, а сам себе не верил! Потом она отодвинула стул, предложила присесть. Вдруг вспомнила про разбитую рюмку, кинулась убирать осколки.

Электронику явно мешал халат: он его то и дело запахивал, одёргивал, поправлял.

– Ты, Толя, иди в боковую комнату, надень нормальную мужскую одежду. На стуле лежит. Там и бельё есть. Я сама не люблю мужиков в халате – смешные они!

Вернулся гость – рот до ушей! Опять похож был на ребёнка, которому очень обновка понравилась! Подвёрнутые Денискины джинсы, полосатая тенниска Антона подходили ему по размеру, но были длинноваты. Зато в момент сделали гостя почти родным человеком.

Зоя Павловна засмущалась. Только с виду гром-баба! На самом деле краснела от «солёных» анекдотов, от матерщины, от комплиментов в свой адрес. А сейчас причиной её застенчивости стал страх. Страх невзначай обидеть этого малознакомого человека, волей судьбы ставшего бомжем…

За столом они сидели друг против друга.

– Не хочу сегодня пить. Уберите водку, пожалуйста!

Зое Павловне это очень понравилось! Она улыбнулась.

– Хорошо, Толечка. Ну и слава богу!

– Как… вы… меня… назвали?

– Извини! Вырвалось! Я с детства привыкла к ласковым, то есть к ласкательным именам. Мама, что ли, приучила…

– Не надо извиняться. Я такое обращение в свой адрес лет пятьдесят назад слышал. От бабушки.

И вдруг глаза его покраснели, часто-часто заморгали! Сначала выкатилась слеза, а потом хлынули слёзы. Зоя растерялась…

Рванулась к Электронику, обхватила его сзади за плечи и тоже расплакалась, зарыв лицо в его спутанных кудрях… Он не шевелился. Только смахнул рукой свои нечаянные слёзы, а потом, казалось, вовсе не дышал… А Зоя плакала от жалости к этому мужчине за его неустроенность, за его слёзы. Плакала от жалости к себе, что прожила жизнь, а нежности нерастраченной ещё так много, что тесно ей внутри – вот и хлынула слёзным потоком на седины чужого обездоленного мужика.

Потом разом они оба заговорили! Перебивая друг друга, слушая и не слушая… Говорили и говорили! Так бывает, когда после долгой разлуки встречаются два близких или родных человека.

…После ужина и чая на освобождённом от посуды столе лежали горы фотоальбомов и просто фотографий. Зое Павловне очень понравилось, что Анатолий сам попросил показать ему её сыновей и внуков. Узнав, кто где, гость самостоятельно рассматривал застывшие миги чужой жизни.

Зоя Павловна включила ему телевизор, а сама вышла в свою комнату поискать фотографии её молодости: Толечка попросил! Когда вернулась в кухню, увидела, что он спит на диванчике, свернувшись калачиком, держа руку на груди, под рукой альбом с фотографиями Зоиных внучат… Она опять видела лицо счастливого ребёнка, только спящего.

Женщина осторожно убрала альбом, выключила телевизор, погасила свет.

Оделась… На ногах утеплённые сапожки. Когда вошла в предбанник, увидела постиранные мокрые вещи, сложенные в пакет… Стирал! Пожалел свои одежды. На лавке лежал паспорт, пачка «Примы», мелочь…

Развесила его «стирку», пахнущую хозяйственным мылом, во дворе. Потом Зоя долго стояла и просто смотрела в звёздное небо, думала…

Утром Анатолий проснулся раньше хозяйки. Увидел на стуле приличную куртку, на ней вязаную чёрную шапку, перчатки. А на полу стояли сапоги-дутыши, почти новые! Он вышел во двор, увидел на бельевой верёвке свои вещи, потрогал их, будто они могли за ночь высохнуть! Ушёл, не попрощавшись.

Когда счастливая, озарённая внутренним светом Зоя Павловна хлопотала у плиты, услышала, как хлопнула калитка. Накинула на плечи шаль, вышла на крылечко. Анатолий стоял угрюмый, какой-то потерянный.

– Что случилось, Толечка?

– Моё жильё сгорело… Дотла. В печке, наверное, угли оставались. Как-то выпали, что ли…

Шагнув к Зое, заплакал.

– Муську жалко – кошку мою. У котяток уже глазки прорезались! Сгубил я их, Зоечка!

Сквозь слёзы её имя выговорилось: «Зос-с-сечка».

Она ладонью вытерла его глаза, взяла за руку, повела в дом. Потом легонько подтолкнула в спину, когда остановились перед дверью в спальню. От неожиданности он не удержался, споткнулся о порог и, хватаясь за открывающуюся дверь, всё-таки плавно растянулся перед большой кроватью. Зоя машинально рассмеялась, протянула ему руку. Взглянула озорно, как девчонка-хитруля. Толечка встал, подозрительно посмотрел на женщину.

– Да не буду я тебя соблазнять! Подожду, пока ты захочешь соблазнить меня! Я тебя сюда привела для другого…

Взглядом показала на радиатор отопления под окном. Под ним на полу стояла коробка, а в ней Муська и пять спящих, уткнувшихся в тёплый мамин живот котят!

– Эт-т-то… как… они… здесь очутились?

– Ну я же не душегуб!

Прошёл год. Подросли котята – любимцы Зоиных внуков. Толечку внуки называли дедушкой. Полюбили его. Да и как не полюбить? Он наравне с ними играл в какие-то придуманные на ходу игры, учил их мужской работе, рассказывал забавные сказки… Однажды Зоя спросила:

– Толечка, где ты читал такие сказки? Я ни одной из них не знаю.

– Зосенька! Да они как-то сами складываются!

…Уже наступил март. Анатолий уехал на неделю в город. Должен был вернуться «зубастым», так как вплотную занимался протезированием зубов. Остановился, как обычно, у Антона. Денис так и не смирился с фактом, что мать вышла замуж за бомжа. Он приезжал в деревню, общался, но не скрывал своего недовольства присутствием Анатолия. Всё тешил себя надеждой, что пройдёт мамин каприз.

Каждый вечер Толя звонил домой:

– Зосенька моя! Как ты там? Ты отдыхай больше, я всё переделаю, как приеду! Мы дружненько приедем восьмого тебя поздравлять! Потерпи уж. Не скучай!

Седьмого вечером Толя позвонил с автовокзала Антону.

– Тошка! Вы меня сегодня не ждите! Я в деревню поеду. Взял билет на последний автобус.

– А что так? Завтра со всеми бы и поехал… Да тот автобус в посёлок не заезжает, тебе от поворота придётся два километра топать.

– Я налегке. Сильно соскучился по Зосечке своей! Я такой красивый – с зубами! Пусть полюбуется! Да и поздравить с женским праздником хочу первым! Я же её мужчина!.. Антош! Посоветоваться хочу. Тут на автовокзале тюльпаны только жёлтые в продаже остались, красные раскупили! Зося тюльпаны больше всех цветов любит. Она не обидится на меня за жёлтые тюльпаны? Может, розы купить?

– Это девчонки шестнадцатилетние на жёлтые тюльпаны реагируют, считают их символом разлуки. А мама моя во всём хорошее видит, как, впрочем, и ты, батя. Представляю, как она скажет: «Какие солнечные цветы!»

Ты же знаешь, что она от всех цветов в восторге! За всю жизнь ты ей один только их дарил!

Каким-то потеплевшим голосом Анатолий ответил:

– Решено! Беру охапку жёлтых тюльпанов! Жёлтых, но охапку! До завтра, Антошка!

– Как доберёшься, позвони!

Анатолий не позвонил и трубку мобильного не брал. Антон уже не на шутку встревожился. Почти в полночь позвонил матери.

– Тошенька! А что звонишь? Случилось что-то?

– Да нет, всё в порядке! Чем занимаешься?

– А я пироги пеку. Припозднилась. А то Толечка завтра скажет: «Зося! А капустного пирога нет?» Он же, когда погреб копал, только против пирожков с капустой устоять не мог! От другой еды наотрез отказывался! Ты ему не говори. Он спит уже? Три часа назад звонил, про какой-то сюрприз говорил. Я ничего не поняла толком.

Антон еле сдержался, не сказал, что Толя должен быть давно дома.

– Мамуль! Ты отдыхай! До завтра!

Ночные дороги пусты. Антон ехал медленно, внимательно вглядывался в обочины. Что могло случиться? Может, Толя не на тот автобус сел? Да нет… Он не ребёнок! Господи! Хоть бы он просто напился, загулял где-то!

Но сердце подсказывало молодому мужчине, что стряслась беда…

У поворота в посёлок на огромной бетонной тумбе на арматуре стояла большая вывеска: «Первомайск».

Антон остановился, потому что не знал, что делать. Ехать дальше, в районный центр? Разузнать в больнице? Обратиться в милицию? А вдруг батя уже дома? Решил ехать к матери…

Когда поворачивал в посёлок и фарами осветил тумбу, увидел что-то тёмное на белом снегу.

…Толя сидел почти в естественной позе: ноги вытянуты вперёд, спина упирается в тумбу. Глаза открыты. В них такое детское недоумение!

– Почему? Зачем? Мне к Зосечке нужно! Я соскучился!

Крови не было видно, только след больших машинных колёс у самой вывески. Наверное, лесовоз юзнул, задел Толечку. Антон рукой, как видел в фильмах, закрыл Толины глаза. Позвонил Аннушкиному мужу, попросил вызвать к повороту милицию и скорую из райцентра.

Минут через десять сосед привёз Зою Павловну и Аннушку. Зоя не кричала.

– Сынок! Может, он живой? Ты сердце слушал?

Фары двух машин хорошо освещали тело её Толечки. Только для того, чтобы хоть как-то действовать, Антон пытался расстегнуть молнию на кожаной куртке Анатолия. Что-то мешало. Рванул сильнее! Из-под куртки посыпались тюльпаны! Целая охапка красных тюльпанов!

– Всё-таки красные где-то раздобыл! Спрятал под куртку, чтоб не подморозить! – удивился Антон. – Мама! Это тебе цветы Толя вёз…

Зоя сжала в руках цветы, поднесла к лицу. Вдруг резко бросила охапку в снег и завыла, протянув красные руки к сыну. Жёлтые тюльпаны стали красными от крови… Её мужчины…