Читать книгу Тайна замка Бельвуар - Валентина Бекетова - Страница 17

– Ещё раньше, – продолжил свой рассказ Нортон, – многие на это обратили внимание. Гилилов обобщил предыдущие исследования, поиски, находки ученых, литераторов, поклонников творчества Шекспира, внес свои идеи, эмпирическим путем доказал их; системно всё проанализировал, и вот раскрылась яркая, как этот цветущий куст, картина. Оказалось, что всё сотворённое Шекспиром создал один очень неграмотный англичанин тоже по фамилии Шекспир, или Шакспер. Роджер! Вы можете сегодня же вечером провести эксперимент: дайте задание своему конюху написать поэму «Венера и Адонис», либо пьесу «Бесплодные усилия любви», либо крик Шекспировой души – монолог «Быть или не быть», наконец, пару-тройку сонетов. Как вы думаете, что он напишет даже через несколько лет?

– Думаю, что ничего, – ответил граф, качая головой и даже слегка смутившись.

– Здесь такое же, а то и хуже. Очень коротко и самое главное о человеке, который официально признан создателем Шекспирова наследства. Возможно, вы его знаете. К слову, Гилилов в этом уверен. Биографию Шекспира изучали долго и скрупулезно. И вот, что о нём нашли многие, очень многие люди разных профессий за века своих поисков, – сказал Нортон.

Далее он продолжил вторую новеллу о Шекспире и Гилилове.

«Человек этот по имени Уильям Шекспир, или Шакспер (1564–1616) родился в маленьком английском городке Стратфорде-на-Эйвоне. В школе он не учился, а если учился, то до чтения по слогам; университетов никаких не оканчивал, так как не было школьной подготовки и в списках студентов не значился. Его семья была неграмотна, как и большинство жителей городка; в доме, кроме Библии, книг не было, библиотеки в городе – тоже. Да, забегая вперед, скажу, когда он умер в том же доме, где и родился, то там не обнаружили ни книг, ни рукописей Великого Барда, Титана слова и Логодедала. В юности этот человек, якобы в будущем великий драматург и поэт, любил на соревнованиях в местной округе выпить крепкого эля (пива) и поспать под яблоней у оврага, когда шёл домой. Занимался он и браконьерством в заповеднике помещика Томаса Люси, за что был якобы сечён слугами последнего. К яблоне постоянно водят туристов, но второй миф выбросили из биографии Барда, так как, по документам, у названного помещика в округе просто не было этого самого заповедника (мифов вокруг биографии Шекспира собралось немало).

Женившись и заимев к двадцати трем годам четырех детей, молодой человек исчезает на дорогах Англии, покинув семью, родной дом и свой край. Семь лет о нем никто ничего не слышит и не знает. „Возможно, это тот молодой человек, который все последние семь лет считал себя несчастным, грязным нищим“ (Шекспир. „Укрощение строптивой“). Это так называемые „потерянные годы“ в биографии Шекспира. Литераторы их насчитывают от шести до восьми лет. Вы можете себе представить, чтобы гениальная и очень грамотная литературная личность, как утверждают учебники, выбросила из своей творческой биографии семь лет наиболее продуктивного возраста? И вдруг, о боги! Как любят восклицать эти слова шекспировские герои, „несчастный, грязный нищий“, неграмотный человек одну за другой на великолепной бумаге и в прекрасном полиграфическом исполнении в 1593, а затем в 1594 годах выпускает две изысканные поэмы на античную тематику с изящными дружескими посвящениями их графу Саутгемптону. Роджер! Вы же отлично его знаете. Это лучший друг вашей юности, вы с ним неоднократно бывали при дворе Елизаветы I, в походах Эссекса, он тоже писал стихи и даже сватался к одной из ваших родных сестёр! Вы вместе с ним открывали театр „Глобус“! После этого под именем Шекспира выходят замечательные пьесы и сонеты. В конце концов, спустя сто лет, выясняется, что всё это сотворил некий актёр, который не имел образования даже на уровне начальной школы. Роджер, я несколько упрощаю свой рассказ, но сущность передаю верно. Многие (уже в XIX веке) это заметили, поняли, но Гилилов это увидел и понял ярко и бескомпромиссно, доказав не отдельным примером или примерами, а системным образом, что в творчестве и биографии официального Титана слова, Великого Барда вырисовались две стороны, два берега, в литературном отношении, по существу, взаимоисключающие друг друга. На одном из них высятся великие, непревзойдённые творения и энциклопедические знания, а на другом мельтешит одиозная, умеющая читать лишь по слогам личность, к тому же (о ужас!) сильно любящая деньги, торговлю, ростовщичество, суды, что Шекспир в своих пьесах просто проклинал. И вот эта личность каким-то образом стала работать в столичном театре „Глобус“, объявилась его соучредителем, то есть пайщиком. Одновременно она превращается в отца шекспировских произведений.

Исследователям стало ясно, что драматург и поэт Шекспир скрыл своё подлинное имя.

Предполагают, что, уйдя из дому, в котором, видимо, была очень тяжелая материальная и бытовая обстановка, Шакспер с цыганами либо бродячими актерами прибыл в Лондон, где пробивался случайным ремеслом, потом пристал к какому-то театру, а затем – к открывшемуся „Глобусу“. Этот театр обожали в то время молодые графы Рэтленд и Саутгемптон. Они, что называется, чуть ли ни дневали в нем, проводя время в ущерб обязанностям при дворе, чем была недовольна королева. Возможно, в значительной степени на их деньги этот театр и создавался. Такая вот вырисовывается картина, Роджер, в моем втором рассказе о Гилилове».

– Но ведь потом, – сказал, встрепенувшись, граф, – актерские труппы, чтобы их не считали бродячими, приписали ко дворам знатных особ, а сейчас они имеют патенты и находятся под покровительством самого короля и членов его семьи.

– Но тогда этого не было, и наш претендент на шекспировское творчество каким-то чудесным образом оказался у подножия Терпсихоры и Аполлона – в театре «Глобус», – сказал Нортон. Граф рассмеялся.

– Александр, рассказывая о Гилилове, вы изобразили созданную им картину пропасти двух, якобы непереплываемых от одного к другому, берегов. Их что, соединить нельзя?

– Ах, Роджер, это не пропасть, это – Большой каньон в штате Колорадо в Америке. Я вам покажу его на фотографии, я там был. Но случилось самое худшее, возможно, этого даже кто-то хотел. А тут еще нашлись очень наивные, но горячо верящие в свою правоту люди, их было немало, которые (как вам бы и хотелось) стали «сшивать» берега, довольно часто булькаясь в воду!

Оба собеседника громко и весело расхохотались. Нортон продолжил:

– Делали они это, даже при крушениях, последовательно, шаг за шагом, укрепляя «канаты», что порождало впечатление уверенности в своём деле, правды и окончательной истины, которую спешили зафиксировать в учебниках, а потом и в научных трудах, энциклопедиях.

– И все этому поверили? – спросил граф, довольный услышанным, при этом улыбаясь почти загадочной улыбкой.

– На ваш вопрос скажу одно: придется начинать третью часть рассказа о Гилилове, – произнес Нортон.

– Начинайте, Александр, но мне нужно размять ноги, они сильно затекли, – сказал граф, вставая и сильно прихрамывая.

– О да! Конечно, конечно, – воскликнул Нортон. И они медленно пошли по дорожке в сторону парка.