Читать книгу Башни витаров - Валентина Хайруддинова - Страница 10

Дождь почти утих, уже синело меж облаками небо, и лучи заходящего солнца пыталась пробиться кое-где сквозь эти облака.

– Нам туда, вон там – видите: растут дубовые деревья у пригорка, – махнул рукой Синигир в сторону видневшихся вдалеке печных труб над коричневыми крышами, утонувших в темной зелени листвы.

– Возьмем лошадей – и в путь, хорошо – недалеко.

С этими словами Тимша отправился в конюшню.

Синигир, растратив улыбчивость в разговоре с пастушками, очень серьезно спросил:

– Мур, ведь это… оно движется по какому-то пути: Синий лес, «Дикая утка», теперь – деревня… Но как ты угадываешь этот путь?

– Мы гонимся за ним, сами не подозревая об этом. Я лишь замечаю следы его пребывания там или тут.

Синигир невольно оглянулся по сторонам:

– Выходит, глод – зверь?

– Как магия выглядит на самом деле, я не ведаю. Витара тогда, много лет назад, сказала карагаю: глод принимает облик того, «кого найдет». Так и случилось, когда карагай увидел глода в облике витары из темницы. Потом в Синем лесу то же произошло с тобой и твоим другом.

Синигир хмыкнул:

– Я уже говорил: ты ошибаешься: зверолов мне не друг. Он терпеть не может охотников, а меня – более других.

– Я сказал о том, что вижу своими глазами, – возразил Мур.

Тут явился Тимша, подвел лошадей к крыльцу.

– А вот и я, – весело объявил он, – дождь-то закончился!

Действительно, последние капли упали с неба – оно засинело, подсвеченное робкими розовыми лучами заходящего солнца.

Путники ехали вдоль западного склона Второго холма, продвигаясь с севера на юг. Слева поднимался к небу, собственно, сам холм. С этой стороны он представлял собой рыжую глиняную гору на вершине, в центральной части был покрыт зеленой травкой, кое-где – невысокими деревцами и кустарником, а у подножия протянулся луг, который голубой лентой пересекала река. Справа, вдалеке, виднелось поросшее лесом урочище, выбравшись из которого, деревья с густыми кронами словно делали попытку подняться на восточный склон Пятого холма, но были остановлены на самых подступах.

Природа Второго холма сильно отличалась от мрачных пейзажей пустоши и болот. Хотя еще не встречались яркие цветы, причудливые деревья и пышные кусты, какими славился Дювон и близлежащие к нему Пятый и Четвертый холмы, но изумрудные полянки западного склона вполне годились для того, чтобы служить пастбищами белоснежным овечкам и быстроногим козочкам, а не слишком высокие стройные деревца – тенью этим милым животным, которые являлись для местных жителей источником дохода и пищей. Маленькие стада виднелись то тут, то там: если они взбирались высоко – казались крошечными, если паслись на подножии холма, можно было разглядеть черные уши белых барашек и медные колокольчики на шеях коз. Повсюду виднелись мастерские ремесленников, торговые лавки под соломенными крышами, кузницы, в которых полыхал огонь печей, гончарни, возле которых на грубо сколоченных полках стояли готовые горшки: простые, из красной глины или разрисованные яркими розами.

Путники въехали в небольшую дубовую рощу, в глубине которой расположилась деревня. Вскоре среди деревьев показались домики, покрытые черепицей. Тимша вертел головой с большим усердием – Синигир не преминул выразить опасения, что она отвалится. Юноша только рукой махнул. Всю дорогу он восхищался, сравнивал все, что видел, с Синим лесом, не обращая внимания на молчание товарищей. На небольшой площади посередине деревни зверолова привлек фонтан в виде овечки. Тимша подъехал поближе к сооружению и подставил руку под струю.

– Ты недостаточно промок сегодня? – спросил Синигир.

– А зачем тут фонтан? Река ведь рядом, – поинтересовался юноша.

– Жители так украшают деревни, – пояснил Синигир.

Он оглянулся и указал в сторону дубовой аллеи, что сворачивала за пригорок:

– Пастушки сказали: старик-козопас там живет.

Ветхая лачуга прилепилась задней стеной к невысокой горке, поросшей травой, соломенная крыша от времени слегка покосилась.

Синигир стукнул в окошко, потом позвал:

– Хозяин!

Но хозяин показался не из-за двери, а из-за кустов, что росли у стены домика: вначале опасливо выглянула серая бородка, затем лысая голова, потом – весь дед.

– Чего надо? – не слишком приветливо спросил он.

Путешественники, спешившись, объяснили, что их интересуют подробности утреннего происшествия.

– А вы кто? – подозрительно прищурил глаза старик.

– Я охотник, а вот он, – Синигир кивнул на Тимшу, – зверолов.

О Муре охотник ничего не успел сказать, потому что дед вдруг радостно завопил:

– Силы небесные! Охотник! Зверолов! Наконец-то! Вы-то его и сможете изловить!

Хозяин пригласил путников в дом, приговаривая: «Изловить! Изловить!»

Тимша с любопытством разглядывал небогатое убранство домика: ничем не покрытые стол и лавки, белые цветы в глиняных горшках, ровными рядами выстроившиеся на подоконниках, потухший очаг…

– Так что же случилось? – приветливо и ласково поинтересовался Мур.

Путники, приготовившись к долгому разговору, ибо старик был напуган и, кажется, бестолков, расселись у маленького стола. Но, к их удивлению, начал дед без обиняков, вполне бодро и понятно:

– Вчера рано утром вышел я коз пасти, еще затемно. Пришли мы с козочками на лужайку. Утро выдалось пасмурное, туманное, у нас, на Втором холме такая погода теперь иногда случается, и решил я костерок разжечь: сырость до костей прямо пробирала. Смотрю по сторонам: мрачно так вокруг, темно, зябко… Ну, пошел все-таки в рощу за хворостом, и не успел двух шагов сделать, слышу: вроде как коза мекнула. Повернулся и вижу: на мое стадо облако опустилось, серое, густое. Ну, думаю, туман нынче какой особенный! И вдруг понимаю: вовсе это не туманное облако! Пригляделся: а то зверь! На голове рога, морда мерзкая! Как вспомню – трясусь от страха! Я застыл от ужаса, ни ногой не могу пошевелить, ни рукой. Потом, хвала небу, солнце взошло, пробился яркий луч – стало светло и ясно.

– А зверь? – хором спросили встревоженные спутники.

– А зверь пропал. С козой, – вздохнул горестно рассказчик.

Тут дед перевел дух, и, утерев выступивший на морщинистом лбу пот, пробормотал:

– Сколько лет живу на Втором холме, такого не встречал. Ничего крупнее кроликов не водятся у нас, а тут такое!

– Как зверь выглядел, подробнее можешь рассказать? – осторожно, чтобы не нарушить стройный и понятный рассказ старика, спросил Синигир.

– Страшно, – пробормотал дед, – он казался таким огромным, словно коза выросла в сто раз. И так стало мне жутко, что я закрыл глаза и просидел так еще долго, хоть зверь и пропал с первым лучом.

– Коза выросла?! – хором изумились гости, переглянувшись.

– Ну, вроде как рога козьи у него были и уши, морда такая же вытянутая, борода, – руками рисуя в воздухе очертания неведомого зверя, проговорил дед.

– А огненные крылья? – спросил Тимша.

– Крыльев никаких не видал, – помотал головой козопас, – поди, напридумывал народ, приукрасил. Хорошо остальным сказки-то сочинять, а козу пропала – молока от этого не прибавится. Мало того, что трава везде гниет, да еще и козы лишился.

– А что с травой? – поинтересовался Синигир.

– Да вот, – развел старик руками, – раньше пасешь коз весь день: трава-то сочная, густая – козочки наедятся, а потом и они, и я отдыхаем. А сейчас словно и не растет травка, налетом каким-то покрывается от туманов. Роса теперь на листьях гнилая, а раньше была светлая, словно слеза.

Старик проводил гостей до ворот, умоляя их изловить зверя. На прощанье Синигир протянул ему несколько монет и велел купить козу взамен пропавшей. Старик принялся благодарить и причитать, что «тут на десять коз хватит!».

Покинув убогое жилище, путники возвращались на дорогу в полном молчании. Мур ехал впереди. Синигир и Тимша поотстали.

– Но как же зверя поймать? – прошептал Тимша, – ведь это магия.

– Да уж, твои ловушки тут не помогут, – покачал головой Синигир, – разве что мой лук пригодится.

Тимша вздернул подбородок:

– Почему это? У меня есть хорошие ловушки!

– Не будем спорить, – примирительно сказал охотник, – еще послушаем, что нашему углежогу витара скажет.

Тимша оглянулся и таинственно зашептал:

– Я все хотел спросить тебя, почему ты вдруг решил ехать с Муром к ведьме? Ты ж мечтал поскорее отделаться от него.

– Ты слышал: он назвал ведьму – Годана, а имя это мне знакомо.

– Откуда?

– Я говорил тебе о тетушке: я слышал это имя в ее доме на Пятом холме. Не пойму только, как такое возможно.

– Твоя тетушка знакома с витарой? Ничего себе!

Мур оглянулся на возглас Тимши, придержал коня. Когда зверолов и охотник подъехали, он сказал:

– Наш путь теперь вновь лежит на север. Пересечем дорогу, что идет вдоль пустоши, и двинемся вглубь Черных болот, дня ночи пути – и мы на Вонючих топях.

– Откуда знаешь ведьму? – поинтересовался Синигир.

– Когда-то давно она спасла мне жизнь, – так печально ответил Мур, что задавать еще вопросы, вертевшиеся на языке, Синигир и Тимша не решились.

Трое путников покидали окрестности Второго холма. Позади остались рыже-зеленые склоны, пасущиеся на лужайках стада белых овечек, уютные домики, кузницы с вьющимся из труб дымком… Солнце закатилось за горизонт, легкий ветерок доносил с холма вечерние запахи трав. Но уже серела впереди, на горизонте, сливаясь с ним, Бурая пустошь, распахивая унылые объятия.

Вскоре путники оказались на дороге. Тимша старался сдерживать любопытство, так как и Синигир, и Мур ехали молча, думая о чем-то своем, не обращая внимания ни на Тимшу, ни на то, что их окружало. Но юноше было сложно не разговаривать: ему хотелось задать своим спутникам сто вопросов. Зверолов долго крепился, но, в конце концов, принялся спрашивать себя, и сам себе отвечал.

– Что же мы имеем? – бормотал он негромко, – страшная магия появляется в Синем лесу – я, выходит, видел ее своими глазами. Надо же! Потом, за три дня до нашего приезда, в таверне темнеет зеркало, а ночью на Втором холме появляется страшный зверь. А точно эти все события как-то связаны?

– Конечно, – неожиданно подал голос Мур, – зеркала сами по себе не чернеют, да и появление зверя имеет к череде необычайных событий прямое отношение. Дед сказал: зверь исчез после того, как показалось солнце, и похож он был на козу. Рыцари-всадники погибали, когда был сильный туман или шел дождь, то есть исчезало солнце, а что до козы, то наверняка глод принимает облик животных так же, как и людей.

Тут углежог оборвал сам себя, вгляделся в серую даль и показал на невысокий дом из черного дерева:

– Харчевня! Там поужинаем и заночуем.

После ужина, который был совершенно не в духе Синигира, спутники остались погреться у огня, так как хозяин харчевни предупредил: топлива для печей мало – в комнатах для постояльцев совсем не жарко.

Еда оказалась очень скромной, мебель – ветхой, свечи трещали и коптили, в дверь дуло – путники не спешили подняться в комнаты, представляя всю убогость их обстановки.

Синигир сердился, но что мог сделать тощий хозяин, у которого даже усы выглядели несчастными, горестно свисая до самых плеч?

– Уж я бы купил провизии, кабы было где, хоть нынче все больно дорого, – бубнил он уныло.

– В Дювоне довольно много продуктов, – сказал Мур, – разве теперь не ездят по всем окрестностям веселые торговцы из Золотого города?

Хозяин тяжко вздохнул:

– Торговцы в наши края наведываются все реже. Да и зачем им тащиться в Бурую пустошь, если весь товар у них скупят на холмах?

– Отчего же так происходит? – живо вмешался в допрос несчастного хозяина зверолов, – разве в окрестностях Дювона стало меньше цесарок или урожаи снизились?

– То мне неизвестно! Да только еды хорошей мне торговцы не привозят давненько!

С этими словами горемычный хозяин удалился.

– А почему нечем топить? – протягивая ноги к камину, спросил Тимша, которого живо интересовало все происходящее.

– Потому что углежоги гоняются за непонятной магией, а не уголь жгут, – проворчал Синигир, страшно недовольный отсутствием тепла и горячей воды.

Мур не слушал беседующих вполголоса спутников. Он не отводил глаз от языков пламени, словно пытался прочесть в их игре ответ на свои вопросы.

– Но Мур поступает очень благородно, – говорил шепотом Тимша – хочет спасти людей от зла, может, даже от гибели.

Синигир хмыкнул:

– Ну, хотеть – не значит сделать. И зачем мы к витаре едем, не совсем понятно. То ли выяснять что-то о глоде, то ли…

Тут он развел руками и многозначительно расширил глаза.

Тимша непонимающе замотал головой:

– Что еще за сомнения? Витара наверняка мудрая, раз выжила на Вонючих болотах – она нам скажет, как победить глода. Вон даже твоя тетушка эту витару знает.

– Да, я слышал ее имя в детстве из уст тетушки. Но, конечно, глупо думать, что тетушка знакома с витарой: Багряна – обычная жительница Пятого холма. Хотя теперь я уже ничему не удивлюсь: за последнее время столько всего произошло! Оказывается, магия существует не только в сказках, а даже в нашем Синем лесу, война рыцарей-всадников с чародеями была на самом деле, но не такая, как говорят сказки. И тетушка, может такое статься, знает ведьму.

– В книге сказок на картинках карагаи и их котоврасы – великолепны, хоть признаюсь, кони карагаев в детстве меня немного пугали. А вот витаров изображали страшными.

– В Дювоне о витарах вообще не упоминают, словно их не существовало, а статуи карагаев верхом на котоврасах украшают главную площадь.

– Красивые?

– Да, конечно!

– А верховный Бескид?

– Я не думаю, что он красавец, к тому же он ведь стар.

Тимша рассмеялся:

– Да я не о том! Как он выглядит? Ведь это, как сказал Мур, наверное, последний рыцарь-всадник.

– Давно его не видел. Последний раз, когда я был в Дювоне, народ на площади перед Разноцветным замком собрался на празднике Роз, и верховный Бескид вышел на балкон, показал толпе людей самый прекрасный необычный букет роз, поприветствовал народ. Такой высокий седобородый старик с громким голосом.

– А вдруг, – совсем понизив голос, спросил Тимша, – нас пригласят во дворец, ну, когда мы сообщим о глоде?

– Может быть, хотя вряд ли.

– Почему? – огорчился юноша, – как же мы сможем рассказать верховному Бескиду обо всем?

– Багряна приятельствует с дворцовым часовщиком Себяем – можно, наверное, передать нашу историю через него. Но к самому верховному Бескиду нас не пропустят – кто мы такие?

– Ах, жалко, – вздохнул Тимша, в глубине души лелеявший надежду увидеть живого карагая.

Подумав, зверолов спросил:

– А когда он умрет, карагаев вовсе не останется?

– Мур говорил: у верховного Бескида есть сын, наверняка, он тоже – карагай, наследник титула и Золотого меча.

– Золотой меч? – вскинулся Тимша, – значит, он на самом деле существует!

– Чего ты разволновался? – усмехнулся охотник, – какое нам дело до Золотого меча? Он принадлежит карагаям, вернее, верховному Бескиду.

– Мне, – с отчаянной решимостью проговорил Тимша, – о Золотом мече рассказывал один необыкновенный заключенный темницы, засыпанной землей.

– О небо! У тебя, зверолов, от сказок Мура разум помутился! – воскликнул Синигир и окликнул углежога:

– Эй, Мур!

Потревоженный, тот повернул голову к спутникам. Тимша даже поежился под тяжелым отсутствующим взглядом – углежог словно смотрел сквозь него.

Однако Синигир, уже успевший привыкнуть к мрачному настроению Мура, спокойно поинтересовался:

– Скажи-ка, а почему верховный Бескид не пострадал от страшной магии?

Мур тряхнул головой, прогоняя тяжкие невеселые мысли, потом вновь повернулся к огню, словно не в силах противостоять его жаркой пламенной власти, и заговорил:

– Он мудрее и сильнее других рыцарей-всадников.

– А как же народ Дювона стал жить после всех тех ужасных событий? И отчего все о них забыли? – спросил Тимша.

– Когда карагаев не стало, из памяти людей стерлись знания о войне с чародеями, реальность превратилась в сказки, где рыцари-всадники – добрые, витары – злые, добро победило зло – все ясно для простых людей, а остальное, что не поддается осознанию – просто не существует. О глоде никто не знал, война после гибели карагаев и исчезновения витаров прекратилась. Существование Дювона и окрестностей переменилось, но людям было все равно: они зажили, как прежде, радуясь покою и достатку. А рыцари-всадники превратились в героев сказок. Верховный Бескид перестал быть главой карагаев, но остался главой Дювона и всех земель. В Золотом городе и окрестностях жизнь по-прежнему подчиняется законам и традициям, созданным первыми карагаями, а верховный Бескид сам строго придерживается законов и не позволяет остальным отступиться.

– А у нас в Синем лесу все живут, получается, не ведая никаких законов, – с сожалением произнес Тимша.

– Есть неписаные законы, – задумчиво проговорил Мур, – что чтут звероловы и охотники, да и углежоги тоже.

– Ну, не знаю… когда все подчиняются законам, понятно: кто прав, кто – нет, – не согласился Тимша.

– Поверь, это определить не всегда может даже самый лучший закон, – покачал головой Мур и вновь отвернулся к очагу, – вот уйти из Синего леса углежогов заставил не закон, а их добрая воля.

– Пора, пожалуй, укладываться спать, а то утром снова начнется, – проговорил Синигир, поднимаясь из-за стола.

– На что это ты намекаешь? Что «начнется»? – недовольно спросил зверолов, справедливо приняв на свой счет слова охотника.

Но Синигир уже не слушал: он подошел к хозяину и принялся ему что-то втолковывать.

– Не иначе как просит воды ему для купания нагреть, – пробормотал Тимша.

Мур молчал, и зверолов принялся по привычке говорить сам с собой:

– Не пойму я охотника. Что за блажь: белые рубахи меняет, моется в горячей воде, сапоги какие носит! А какие блюда он ест у себя дома, из какой посуды – ты бы видел!

– Ведь твой друг из придворной дювонской знати – что же тебя удивляет? – нехотя отрываясь от созерцания огня, проговорил Мур.

Слова Мура, сказанные тихим голосом, словно громом поразили юношу: Тимша подскочил с места, вмиг оказался возле кресла, где отдыхал углежог, и молча, глазами-озерами просто умолял его пояснить: как такое может быть? Говорить зверолов не мог.

– Ты разве не знал? – не меняя спокойного тона, удивился Мур.

– Я представлял себе, что все придворные живут во дворце. Как же Синигир оказался в Синем лесу, так далеко от Дювона?

– Этого я не ведаю, ты спроси у него.

– Ага, спроси! Об этом никто не знает, значит, он ничего не рассказывает. А ведь Синигир – что скрывать – не прочь иногда прихвастнуть. Но ты откуда об этом знаешь?

– Достаточно посмотреть на охотника. Если окажешься в Золотом дворце, в галерее, ведущей к Зеленой башне, погляди на портреты славных стражей западных ворот Дювона. Мужчина на первом портрете – один в один – Синигир.

– Ну и ну! – только и мог сказать изумленный зверолов.