Читать книгу ОСТРОВ под грифом 05 - Валентина Нестерова - Страница 8

А в это время Адам Младший, отец Ады думал о том, что на прощанье скажет дочери, по сути, взрослой уже незнакомке.

Он, повелитель генов, долгие годы ждал встречи с женой.

Не понимая страха, который заставил её уйти, то осуждал её, то прощал.

Теперь, чего она так боялась, понял.

Да поздно!

Заготовил прощальную речь.

А повиниться некому…

Его ум не мог смириться с тем, что Евы больше нет.

Когда-то они хотели умереть вместе. Прожив в любви девятьсот девяносто девять лет. Побив рекорд Мафусаила. Побив все рекорды. И это не был клубнично-зефирный лепет впервые влюблённых. Это была вполне осуществимая мечта. Его отец обнаружил ген бессмертия у глубоководной медузы, и одна из попыток внедрения бессмертного гена в хромосому человека оказалась удачной…

«Лермонтов в дневнике Печорина писал: одно слово для нас целая история. Если учёные разгадают язык генов, смогут ли они создать генетические неологизмы, в смысле, открыть страницу для доселе неведомых, идеальных людей?..»

Девушка, задавшая этот вопрос, поразила его в самое сердце.

В самое сердце, определение антинаучное. По идее мощный выброс окситоцина случился в мозге, отчего его ум потянулся к её уму, его глазам захотелось смотреть в её глаза, его губам целовать её губы. Но по факту и сердце нельзя игнорировать. Отчего оно вдруг забилось с частотой свыше двухсот ударов в секунду? Может, именно эти герцы соединяют людей для сотворчества…

Тогда же он и бросил мысленный вызов отцу: если нравится, пусть скрещивает богатых старцев с медузами. А он, Бессонов младший, как минимум, сотворит нового человека! Не «гомо», что в переводе с греческого означает «одинаковый», а ГМО – модифицированного из спящих генов эксклюзивного существа, «человека совершенного».

И это не пустые фантазии: как наяву старец приснился, борода белая, глаза синие, положил руку на голову и говорит, запомни: первая азбука в мире – генетическая, первые буквы – гены, первое слово БОГ – геном, от которого пошли все существа, в том числе и человек.

Сон оказался пророческим.

Через день отец сообщил: его заметно помолодевший пациент, похоже, оказался наследником царя Соломона, решившим спонсировать поиск бессмертия. И это не пустые слова. На гряде частных его островов началось строительство лабораторий геронтологии, биоинженерии, генной терапии, конкретно, не виданного ещё наукограда.

«Доучивайся и приезжай. Мама нашла себя здесь, и ты найдёшь…»

Многообещающая перспектива подстегнула его. С полгода он работал над лекцией о человеке, как конгломерате всех имеющихся в природе генов. В подвале студенческого театра на два часа арендовал сцену, написал объявление «Адам Бессонов. Азбука генома разгадана. Пришло время творить новых людей!»

И!..

Аншлага не случилось, но человек двадцать, а то и больше зрителей, набралось.

Впрочем, в зал он не смотрел.

Со сцены выступал как с амвона, обращался не к слушателям, а к белобородому и синеглазому старцу из вещего сна, чтобы услышал и помог составить генетический тезаурус – словарь с исчерпывающим перечнем генетических альтернатив.

– Был в девятнадцатом веке, сэр Фрэнсис Гальтон, который мечтал улучшить породу людей методом наследственного отбора. Так эта его фантазия Гитлеру очень понравилась, – саркастически откликнулся на его доклад очкарик из первого ряда.

Он замешкался, подбирая слова для ответа. Выручила девушка с Печориным и генными неологизмами.

После лекции он догнал её, представился: Адам.

– Ева, – улыбнулась она.

Он смутился.

– Думаете ли вы, что познав язык генов, можно создать человека как произведение искусства? – снова пришла на помощь она.

– Думаю, – ответил он.

Любовь – гравитация. Чем мощнее сила её притяжения, тем больше хочется забыть о науке, генах, даже о себе. И любоваться, любоваться овалами её тела, разрезом глаз, лёгким взлётом бровей, невинной припухлостью губ.

Он променял бы весь воздух вселенной на её аромат.

Но, самое главное, с первых слов он был покорён свободой её извилин.

«Дураки – узники стереотипов» – говорил отец. И ещё: сторонись их, они заразны.

Дураки или стереотипы заразны, он не уточнил, решил: и те, и другие.

Ева была умна, любознательна и, главное, доброжелательна. В отличие от тех, в ком, судя по вопросам, дремали и вдруг проснулись гены инквизиторов.

– Если гомо сапиенсу привить гены крокодила, который питается раз в три месяца, сможем ли мы решить продовольственную программу?..

– Известно, что скандинавские берсеркеры, перед сражением пили медвежью кровь. Могут ли медвежьи гены наших солдат сделать непобедимыми?..

– Есть версия, что утконос – результат деятельности древних генетиков. Вы уверены, что на ГМО человеке не вырастут рога, копыта и хвост?..

– И наши женщины не будут рожать неведомых зверушек по примеру Пушкинской царицы?! – съязвил очередной генофоб.

– Царицу оболгали, – не вынес неправедных нападок он.

И зря.

– Сказка ложь, да в ней намёк! – обрадовались оппоненты, опорочив генную инженерию, доклад и его разом.

К такому он не был готов.

– Значит, в твоих идеях есть что-то покушающееся на привычную серость, – вывела его из умственной комы Ева.

«Вот и теперь… мои извилины расстроены, а настройщика нет…» – возвращаясь из путешествия в юность, обречённо нырнул в хрустальную глубину бассейна Адам сын Адама…