Читать книгу Забытые по воскресеньям - Валери Перрен - Страница 15

Этим утром призрак ждал меня у двери комнаты № 19. Я удивилась – почти неприятно. Иногда все, что слишком, раздражает, даже красивое лицо и яркая голубизна глаз. Я предчувствую чертову прорву проблем с этим человеком, он способен переменить ваши привычки щелчком пальцев.

– Здравствуйте, Жюстин, уделите мне пять минут?

Я слышу за спиной хихиканье моей коллеги Жо, она не дает мне ответить, сказав:

– Я тебя подменю, Жюжю…

Жюжю. Она это сказала. Жюжю. Подлость какая! Когда мы сталкиваемся с кем-то, кто нам нравится, всегда начинаем ненавидеть тех, кого обожаем. Из-за близости, которая их связывает, а мы не хотим, чтобы связывала, особенно в неудобный момент.

– Только ненадолго, по утрам у нас каждая минута на счету.

Я покраснела. Ох, какой кошмар… я зацепилась за тележку и чуть не грохнулась. Стыдоба!

Я предложила ему пройти в комнату персонала рядом со справочным бюро, там есть кофемашина, микроволновка, холодильник, стол и несколько стульев. Обычно мы не пускаем ни постояльцев, ни родственников в наше «гнездышко», но «он» не из их числа. С такой внешностью у него пожизненный допуск.

Мы прошли тремя коридорами, преодолели два этажа, и я пригласила его войти.

По утрам в коридорах всегда шумно. Двери комнат открыты – персонал снует туда-сюда. Бывает, наши «зависимые» подопечные бредят, ругаются или зовут на помощь. Некоторые старожилы похожи на призраков – они смотрят не в окно, а в персональную бездну.

Шарль Бодлер описал приют безумных, который становится пугающим с наступлением ночи из-за раздающихся внутри криков. В домах престарелых души впадают в тревожность по утрам.

В комнате никого не было, я вставила фильтр в кофемашину, налила воды. Он сел. Я уверенной рукой разлила кофе по кружкам с выщербленными краями.

– Сахар?

– Спасибо, нет.

Я положила себе две ложки и села напротив. Он бросил взгляд на постеры и старый календарь 2007 года, для которого пожарные снимались «ню» в благотворительных целях.

– Можете сказать, что лежит на прикроватном столике моей бабушки? Назовете по памяти все, что находится на нем и внутри?

Я закрываю глаза и начинаю:

– Фотографии Люсьена, Розы, Джанет Гейнор, графин с водой, шоколадки, которые она не ест, гортензии в хрустальной вазе.

– Кто такая Джанет Гейнор?

Я все еще сижу с закрытыми глазами, но чувствую, как его взгляд проникает сквозь мои веки. Так бывает, когда яркое солнце светит в лицо.

– Актриса, первая обладательница премии «Оскар», получила награду в 1929 году.

– А в ящике… знаете, что в ящике?

– Свернутые в трубочку листы бумаги, закрепленные резинкой для волос, наперсток, снимок Волчицы, белое перо, бумажные носовые платочки и сорокапятка[7] Жоржа Брассенса[8] «Башмаки Элен».

– Запишете для меня все, что знаете о ней?

Я открыла глаза, встретилась взглядом с бесконечной синью его очей и покраснела.

– Загадайте желание.

– Зачем?

– У вас на щеке ресничка.

Я провела ладонью по левой щеке, и ресница упала на стол.

В этот момент вошла запыхавшаяся мадам Ле Камю, посмотрела на нас невидящим взглядом, ринулась к кофемашине и принялась пить мелкими глотками, приговаривая:

– Снова. Семья внизу. Хочет объяснений, а у меня их нет. Снова-здорово.

Я спрашиваю:

– Опять кому-то позвонили?

Мадам Ле Камю делает глубокий вдох, шумно выдыхает и говорит, словно бы себе самой:

– Да. Вчера вечером. В 23:00! Сказали: «Мсье Жерар скончался от легочной эмболии».

Призрак поднимает брови и молча допивает кофе. Я объясняю, что некто неизвестный звонит родственникам «забытых по воскресеньям» и сообщает о смерти близкого человека. Призрак изумляется еще сильнее, я пожимаю плечами.

Уходя, он смотрит на меня, как на волшебницу, посадившую его бабушку в ящик фокусника, и я остаюсь наедине с начальницей, разглядывающей мускулистый торс пожарного на январском листе старого календаря.

С прошлого Рождества мадам Ле Камю напоминает бегунью на финише. Она страшно недовольна, что вечно ничего не успевает, курсирует между комнатами и дирекцией, то и дело закатывая глаза, словно пытается найти ответы на важнейшие вопросы на бледных потолках с трубками дневного света. Все началось 25 декабря прошлого года. Трем семьям сообщили о смерти старейших постояльцев «Гортензий», а когда родные явились 26-го, чтобы организовать похороны, живые, как никогда, старейшины улыбались, осчастливленные неожиданным посещением.

Эта история повторяется пятый раз, администрация ведет расследование, пытаясь найти автора злосчастных звонков – так написано в объявлениях, расклеенных в процедурной, комнате отдыха и гардеробе.

Звонят каждый раз из комнаты № 29, где обитает мсье Поль. Уже три года он почти все время спит, и врачи категоричны: он никак не мог совершить эти… деликты. Никто не заметил ничего необычного, никто не просачивался к старику, чтобы втихаря набрать номер. У всех «оповещенных» семей было нечто общее: они не навещали своих родственников. Выглядело все так, словно кто-то подсчитывал число посещений на одного резидента и звонил, чтобы вызвать гостей в комнаты без цветов.

И вот подозреваются все, и получается какая-то Агата Кристи, только без трупа. Забавно было бы прочесть ее роман о «Гортензиях», где мисс Марпл расследует, почему никто не умер…

Что бы она сказала обо мне? Что за мои «библиотеки» со всеми историями приходится платить дорогую цену? Что я слишком молода, чтобы заботиться о таких старых людях?