Читать книгу Магистраль смерти – 3 - Валерий Атамашкин - Страница 3

***

– Сем, а Сем, может ты отойдёшь от него? Чего ты к нему прилип, как банный лист?

Голос Марины дрожал и вибрировал, когда она переходила на высокие частоты. Проблема в том, что она всегда разговаривала на высоких частотах, когда нервничала. Обычно это раздражало Сему, этот сраный ультразвук, как у Сарины из файтинга Мортал Комбат, от которого закладывало уши. И привычка Марины орать на ухо. Но сейчас ее голос успокаивал и даже вселял некоторую уверенность. Хотелось верить, что он делал все правильно и не ошибся.

– Погоди Марин, так надо, – прошептал Сема, стараясь унять волнение и добавил, но тише, уже для себя. – Самому тошно, если б ты знала.

Тошно было не только морально, но и вполне себе физически. Повезло, что пустой живот, иначе быть содержимому желудка наружу. Не хотелось и не доставляло никакого удовольствия обыскивать труп капитана, да ещё и покончившего с собой… таким образом. Но с другой стороны, здорово бы наступить на глотку своим хотелкам и эмоциям ради дела. В крови он уже выпачкался, когда офицер выстрелил себе голову. Когда нажал на крючок спускового механизма, заляпав своей кровью и мозгами все вокруг.

Да чем он вообще думал?

Несдержанный мерзавчик.

Сема поежился. Он до сих пор чувствовал приторный солоноватый привкус крови во рту. Настолько приторный, будто поцеловал маринованный огурец из консервной банки, какие хранились у них в кладовой. Спрашивается, на хрена было облизывать губы? Вроде и тщательно вытер, а все равно… А все потому, что нервничал и убедить себя в том, что он нервничает из-за того, что старается чрезмерно, совсем не выходило. Он нервничал потому, что случилось все это дерьмо. Дерьмово, когда ты стоишь над трупом и потрошишь ему карманы.

Даже в такой ситуации Сема понимал, что умудряется выглядеть жалко и нелепо. Каждый раз, когда руки касались тела, проходились по карманам, он с силой зажмуривал глаза. Вроде как есть перед ним труп, а вроде как и нет… Как детстве, когда ты хочешь потрогать что-то страшное, сам попукиваешь с перепугу, а любопытство берет верх, вот и закрываешь глаза, чтобы прикоснуться. Но Сема то здоровый мужик, поэтому помогало так себе. Правда за оправдание можно было взять тот факт, что он знать не знал, что когда-нибудь будет обыскивать труп. Но ведь не для себя он это затеял, все для семьи. Для сына и для Марины, в конце концов, чтобы супруга не говорила.

– Отверни Митьку, – прошептал он, прежде чем решиться протянуть руки к телу в очередной раз.

Митьке, этому щуплому пацану, приходилось куда хуже родителей. Пацан с ошарашенными глазами наблюдал, как его отец наглым образом мародерствует. Перепугался мальчишка так, что даже не заплакал, то ли растерялся настолько, то ли забыл. Да Сему самого до сих пор трясло, что руки ходуном ходили! Одно дело, когда ты видишь смерть с экрана, оттуда тебе говорят, что каждый день умирают десятки и сотни людей. Да ладно десятки и сотни – тысячи, десятки тысяч! Другое дело столкнуться со смертью вот так взаправду, лицом к лицу, когда старуха с косой таки хватает кого-то за яйца и утягивает за собой. Поэтому представить, что творится на душе ребенка, которому приходится вот так экстерном взрослеть…

– Марин! – рявкнул Сема, жена никак не реагировала на просьбу.

– Да… извини! – встрепенулась она. – Отвернись сынок, смотри лучше на меня, папа все правильно говорит.

Марина взяла сына за плечи и, не дожидаясь, когда тот отвернется, просто развернула его на 180. Пацан охотно отвернулся, но выражение его лица не изменилось, он был напуган до смерти. В любой другой ситуации мальчик бы прислонился к маме, но не сейчас. Сейчас что-то внутри его, что-то незаметное, надломилось. На Марину он даже не взглянул. Что делать с Митькой, как приводить сына в чувства – с этим придётся разбираться позже.

«Потерпи, сынок».

Сема, наконец, вернулся к телу, тщательней прошелся по карманам, прощупывая каждую складку. Что он искал? Да что придется, наверное, то, что могло оказаться полезным, что могло помочь. Трупы ведь обыскивают от того, что может попасться нечто ценное.

Военный застрелил себя выстрелом в подбородок, снизу. Пуля прошла через всю черепную коробку и взорвала фонтаном область в районе мозжечка, а капитан как мешок с песком завалился прямиком вперед и теперь лежал на животе, чуть оттопырив задницу кверху.

В заднем левом кармане наткнулся на что-то твердое, небольшое, прямоугольной формы. Достал – удостоверение. Открыл, пробежал глазами по строкам. От фотографии капитана на фото удостоверения стало не по себе. Такой уверенный, статный, а главное… живой. Еще живой. Митька захлопнул вкладыш и отбросил в сторону. В удостоверении почему-то значилось другое имя – Аркадий. Фамилии капитана он не знал, но по бумаге он был Фроловым. Задаваться вопросом почему отличаются имя, которым представился военный и которое было написано в удостоверении, Митька не стал. Теперь не важно. Пусть катиться к черту, предатель.

В другом кармане нашелся мобильник. Старенький смартфон, который, судя по всему, неплохо держал заряд, несмотря на длительное время эксплуатации – батарея застыла на отметке более 90%. Сигнала на телефоне не было, хотя Сема проверил не включен ли авиарежим. А еще у смартфона был разбит экран, треть матрицы потекла. Сема было задумался – возможно, стоило оставить мобилу, дать поиграться сыну, чтобы отвлекся и забылся. Однако, при ближайшем рассмотрении, от идеи пришлось отказаться – телефон полетел на землю, вслед за удостоверением. Лишнее напоминание Митьке о самоубийце. На хрен, даром не нужно.

Сема вздохнул… не погорячился этот солдат? Не рано в себя выстрелил? Понятно, что выглядел капитан неважно, но никаких признаков инфицированного, никакой вони. Ни-че-го. А все разговоры о службе, о том, что он не выполнил приказ… О чем может идти речь, когда свои стреляют в своих же без суда.

Чтобы искать дальше, пришлось переворачивать тело. Сема навалился, попытался перевернуть. Военный был на порядок крупнее, благо не успел окоченеть. Но, увы, стоило чуть приподнять тело, как послышался звук.

П-и-и-иу.

Неприятный, внутриутробный звук. Что-то внутри капитана как будто ожило. Похоже там, в теле начались процессы разложения и прямо сейчас капитан произвольно опорожнился. Хотел запахов? Получайте. Сема замялся, несколько долгих секунд смотрел на тело, на расплывшееся пятно на штанах, стараясь дышать ртом и не в силах перебороть себя, чтобы прикоснуться к капитану и все же перевернуть тело на спину. Кровь, мозги, вперемешку с травой и землей. С губ сорвалось бессильное ругательство.

– Сема, если ты ничего не нашел, то заканчивай. Не понимаю зачем ты все это устроил. Я не могу на это смотреть, – пожаловалась Марина

Он не ответил. Наверное, действительно следовало заканчивать. Ничего в карманах не будет, а то, что сын снова пялится, это Сема спиной чувствовал. Это не компьютерная игра, где с трупа выпадает лут. К сожалению… Он выпрямился, поднялся, отряхивая ладони одна о другую. И что только на него нашло?

– Сейчас… – Сема хотел сказать, что возвращается, но запнулся.

Нахмурился, бровь поползла от удивления вверх.

ТХШ-ТШХ-ФХХ

– Сема!

Он торопливо отмахнулся, прислушался – слышался едва различимый треск. Даже не треск, потрескивания. Звук шел «из-под» капитана, своим телом военный как бы глушил его.

– Что там? – Марина тотчас выросла за спиной супруга, сгорая от любопытства. Треск она тоже слышала.

– Ты слышишь? – Сёма насторожился, вслушиваясь. – Помоги мне его перевернуть.

– А сам? – Марина отшагнула, как обжегшись, брезгливость отразилась на ее лице.

– Он слишком тяжелый.

– М-м… ладно.

Вдвоем они таки взялись за тело, перевернули на спину. Марина брезгливо расставила руки, не зная обо что вытереть пальцы – все было перепачкано в склизкой жидкости. Сложила губки трубочкой, как будто собирается вырвать. Сема уже не обращал внимание на дискомфорт, страх, как рукой сняло. Взгляд упал на рацию, антенна которой торчала из-под края бронежилета капитана. Рация издавала треск и писк.

– Они же говорили, что у них нет связи, – Марина не нашла ничего лучше, как вытереть руки о траву. С тошнотой справилась.

– Тсс! – Сёма поднёс указательный палец к губам.

Из рации послышался чей-то голос.

– Раз-раз-раз!

Мужской голос, довольно грубый, но поставленный, видно сразу. Говорили с помехами, но через шипение и треск голос говорившего вполне можно было различить.

– Внимание выжившим!

***

За первыми сказанными из рации словами последовала пауза. Достаточно долгая, чтобы по ней можно было отмерить десять ударов сердца. Казалось, что голос замолчал и диктор по ту сторону ничего больше не скажет.

– Это нам Семочка, Сема, – Марина энергично затрясла супруга за руку, оставляя на коже зеленый след от сока травы, руки, выпачканные в крови капитана, она вытирала с тщательностью. – Скажи же, что это нам!

– Тише, тише, – Сема одернул руку, высвобождаясь.

– Они будут говорить что-то еще?

Несмотря на то, что говорил ОН, у нее не было сомнений, что людей, обращавшихся к выжившим много. Как еще могли помочь?

Что про десять ударов сердце – да, Сема отсчитал их, считал сознательно, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Адреналин зашкаливал.

– Сейчас проверим, наберись терпения.

Он выхватил рацию, теперь уже не опасаясь не то, чтобы перепачкаться в крови, а в принципе нисколечко не смущаясь трупа капитана, от которого его только накануне мутило по первое число. Это был шанс, из рации обращались к ним! К выжившим!

Что делать с этой увесистой металлической штукой, Сема не знал. Начал вертеть ее в руках, пытаясь понять как подступиться, с какой стороны. Едва не выронил из вспотевших от волнения ладоней – рация была такой же скользкой, как кусок мыла в душе. Через мгновение прибор вновь зафыркал и затрещал. Из динамика снова послышалось металлическое нечеловеческое звучание. Теперь голос звучал так, будто говорил робот. Резко и кратно упало качество звукопередачи.

– Внимание выживших! – повторили три раза.

Вместо этого Сема услышал что-то вроде «вни..ние …вших», но ведь понятно! Понятно же! Боясь, что сигнал вновь пропадет, он вытянул рацию перед собой, удерживая в ладонях. Рация выдала продолжительный писк, резанувший по барабанным перепонкам.

– Сем, сделай что-нибудь, его совсем не слышно.

– Я пытаюсь.

Обращавшийся из динамика голос обладал отменной дикцией, но даже это не спасло, когда он продолжил говорить. Слова то и дело обрывались, проглатывались, от чего целиком терялся смысл информации, которую хотели донести.

– …ж…ля… …ост… …бл… – доносилось из динамика. – у на… …ам …ени…

– Что он говорит? Ты понимаешь хоть одно слово? – тараторила Марина.

– Я пытаюсь понять, – Сема был весь внимание.

– Цифры? – предположила женщина. – Ты же слышал, что он говорил какие то цифры?

– Допустим. Хотя не знаю. Я ничего не слышал, но допустим.

Цифр Сема действительно не слышал, но если супруга слышала? Может, мужик из динамика рации называл адрес или телефон? Или ещё что? Мало ли что связано с цифрами? Но было не разобрать.

Как бы то ни было, Сема внимательно продолжал вслушиваться в набор транслируемых фраз, стараясь разобрать хоть что-то, хоть как-то вычленить смысл. Вскоре диктор начал говорить, как показалось, во второй раз, потому что некоторые слова, вернее отрывки фраз, повторялись.

– Запиши, – предложил Сема.

– Что?! Это же набор фраз. Ничего не понять.

– …т…ям… …овс… …аст… – доносилось из динамика в подтверждении ее слов. – у на… …ам …ени…

Однако, в сообщении послышались цифры. На этот раз Сема слышал их более чем отчетливо.

– Оди… …ыре… семьд…

– Слышишь цифры?! Может удастся что-нибудь разобрать, ну же, давай попробуем, – поторопил он. – Мне кажется, что он повторяет какие-то координаты. Записывай, он говорит как до них добраться, ну же!

– Сейчас, секундочку Сем, вот только найду куда писать и чем.

Проблема, ни ручки, ни бумаги под рукой не было, взять их тоже было неоткуда, хотя Сема всегда возил в бардачке ручку и блокнот. Теперь и другое сгорели после удара вертолета. Но Марина выкрутилась. Нашла какую-то то ли ветку, то ли засохший корень и не найдя ничего лучше уселась на колени. Видимо решила записать обращение незнакомца прямо на земле. Что бы вышло из этой затеи узнать не довелось, потому что она так и не смогла ничего зафиксировать, только отчаянно всплеснула руками

– Не получается, бли-и-ин, – палочка попросту переломилась пополам, едва коснувшись земли. Да и диктор говорил слишком быстро.

– А ты постарайся! Не начинай!

– Я не начинаю, стараюсь, не нравится, тогда сделай сам, – она отшвырнула сломанную ветку, голос из рации продолжал вешать.

Семе захотелось придушить супругу голыми руками – вот дура, набитая. Ничего кроме своего сраного маникюра не умеет. Потом говорит, что у него под ногтями грязь, а почему – потому что он этими руками… Сема оборвал мысли, взглянул на брошенную ветку, но отказался от идеи попытаться записать самому. Нет, он все еще удерживал рацию на вытянутых руках. Вдруг, если опустит прибор, то снова исчезнет сигнал, как в первый раз, когда они казалось бы просто перевернули на спину тело капитана. Но и стоять вот так дальше, когда непонятно ничего, не было смысла.

– Ну и чего встал, может, скажешь что-то в ответ? – предложила Марина.

– Не буду ничего писать, боюсь потерять…

– Да я не про это, ответь им, так ведь можно?

– Точно!

Было обидно, что годная мысль не пришла ему в голову первому, но винить себя за проигранную «минисхватку» с супругой не было времени. Сема опустил рацию, вновь начал нажимать на все подряд кнопки, разбираясь с устройством прибора на ходу. Выглядело сложнее, чем в детстве, когда за рации сходили две спичечных коробки, соединенных ниткой. Гораздо сложнее. Рация представляла из себя довольно таки внушительный кирпич, чем то смахивающий на первые, появившиеся у братков в России 90-х годов телефоны. Такой же увесистый, что по неосторожности пришибить можно невзначай и так же много кнопок, значение которых поймешь разве что закинув за воротник. Сема не придумал ничего лучше, как начать нажимать на кнопки поочередно.

– Ты что делаешь?

– Есть другие варианты? – он протянул рацию супруге. – Давай!

Марина покачала головой, пряча руки за спину – чур не я.

Наконец после очередного нажатия звук из рации стих. Супруги переглянулись.

– Говори, Семушка!

– Ало… раз-раз-раз! Приём, – он начал вываливать в динамик абсолютно все «позывные», которые знал.

– Вы нас слышите? – не выдержала Марина.

Подождали – Марина смотрела на супруга с надеждой, в глазах застыли слёзы. Митька продолжал пялиться на труп. Похоже, что до рации и до родительских потугов ему не было никакого дела. Наверное, стоило шугануть сына, но все потом, а сейчас:

– Мы выжившие, нам нужна помощь, мы на выезде из города, – затараторил Сема, как заведенный.

– Помогите… пожалуйста.

– Нам срочно требуется помощь, – ввернула Марина.

В ответ рация просто замолчала. И вновь повисло молчание, давящие секунды тишины и неопределенности.

– Не вышло, – Сема виновато пожал плечами. – Извини.

– Так сделай что-нибудь! – Марина не собиралась сдаваться. – Саймон, слышишь меня! Эти люди по ту сторону они могут нам помочь

– Я пытаюсь, спокойно. И я не Саймон, сколько можно тебе говорить.

Сема снова начал нажимать кнопки. Он действительно пытался, но, похоже, только переключил частоту потому что из рации теперь донеслось шипение. Верить в то, что закончилась трансляция не хотелось.

– Вот же дерьмо, – он стиснул зубы, опуская рацию.

– Ты сломал ее? А?

Сема промолчал – не сломал, но как настроить ее обратно не знал.

– И что теперь?

– Откуда я знаю, – Сема повертел рацию в руках. – Пойдём в Ростов.

– Ты думаешь они там? – оживилась супруга.

– А где им ещё быть, Марин?!

Он посмотрел в сторону города, задумался.

«Не может ведь такого быть, что никто не поможет», – мелькнула мысль.

В прошлом году весной тоже вводили, тоже перекрывали дороги. Однако, те кто сидел дома, тому и штрафов даже не пришло… Так может пронесет?