Читать книгу Крест и посох - Валерий Елманов - Страница 6

Все произошло внезапно и до пошлости просто. Раздался какой-то щелчок в мозгу, и Константин внезапно вспомнил все, что должно случиться в ближайшие несколько суток.

Еще вчера он ничего не знал о тех событиях, которые ожидали его в ближайшие дни.

Он даже не подозревал о них.

Более того, он как-то особо и не задумывался над тем, как вести себя на предстоящей встрече рязанских князей близ Исад, что именно будет на ней обсуждаться, какие вопросы и проблемы будут решать, какова его собственная позиция, в конце концов.

Словно затмение нашло.

Напротив, он даже досадливо отмахивался от непрошеных мыслей, считая, что ничего особенного на ней не решится, иначе он, достаточно хорошо знающий историю Рязанского княжества, это обязательно помнил бы.

Вот тысяча двести семнадцатый год – это да. Что именно должно было случиться в следующем году, он тоже не помнил, но просто так дата не осела бы в мозгу.

Однако и об этом он тоже не переживал – успеется, вспомнится.

К тому же значительные события неожиданно и вдруг не случаются, да и время позволяло не спешить – как-никак целый год или как минимум полгода у него есть.

Тем не менее соображения о том, что ему надо как следует подготовиться уже к нынешней встрече, да и к своему предстоящему выступлению на ней, приходили ему на ум неоднократно, и он каждый раз соглашался с ними, но все время этому что-то мешало.

Вдобавок наряду с этими мыслями приходили и другие, тоже весьма логичные и убедительные.

Сейчас-то он кто? Да не более чем подручный брата Глеба.

Одно лишь название – удельный князь, а каков его удел, если разобраться? Один городок Ожск чего стоит. Разве такой убогой может быть столица настоящего княжества?! Да на него глянуть разок – и плеваться хочется.

Те же укрепления у стен давным-давно обветшали. Невзирая на неустанные заботы прибывшего наконец Ратьши, они и сейчас, даже подновленные, выглядели плачевно.

Да что говорить, заношенной рубахе никакие заплаты не помогут. Заново же все возводить не на что – разве что ограбить всех остальных бояр, да и то навряд ли хватит.

А уж про размеры Ожска и вовсе говорить стыдно – метров триста в длину, да еще меньше в ширину. Какой уж тут авторитет!

К тому же и совсем недавнее его поведение – точнее сказать, не его, а бывшего владельца этого тела, но об этом никто не знает, – тоже радости не навевало.

Какое может быть уважение к алкоголику, бабнику и психопату? И кто его после такого будет слушать, не говоря уж о том, чтобы прислушиваться?!

Правда, последнее он уже изрядно подправил и подчистил во время зимнего свидания с некоторыми из своих родных и двоюродных братьев в Переяславле Рязанском, но возвести Константина на достаточно солидный уровень, подтвердить, что он настоящий князь, могла только крепкая, мощная дружина, да еще вооруженная Минькиными новинками.

Только тогда предстоящее свидание всех князей Рязанской земли имело шансы стать первым шагом на пути их объединения в единый крепкий союз. Убедить же в его необходимости всех своих братанов, по мнению Константина, было тяжело, но вполне возможно.

Расчет был прост. Не удастся припугнуть страшным врагом, который движется на Русь, – не беда. Прислушаются, если показать собственную мощь.

Пусть дружина остается все равно небольшой, всего чуть более пяти сотен, но слаженной. К тому же к тому времени, согласно расчетам Константина, его орлы как раз должны были вернуться с победой и добычей из мордовских лесов.

А если к этому добавить еще и изготовленные арбалеты да парочку-троечку гранат, сразу продемонстрировав их действие, то и вовсе хорошо получится. Во всяком случае, убедительно.

Разумеется, многие согласятся на этот союз с неохотою, можно сказать, что вынужденно, затаив обиду и питая в душе скрытую неприязнь, но это неважно. Зато потом, через год, от силы через два, все бы уяснили, что, оказывается, дело-то выгодное.

В первую очередь слились бы воедино их военные силы и финансы, ну а кроме того, быстрым ходом пошло бы строительство хорошо защищенных городов, обнесенных прочными каменными стенами. Удалось бы обуздать половцев, установить прочные дипломатические контакты с ближайшими соседями и так далее.

Правда, к сожалению, изготовить это секретное оружие в большом количестве, чтобы на предстоящей встрече не пришлось лукавить, утверждая, будто у него этих самых гранат и арбалетов в достатке, не получалось.

Даже с опытными образцами для демонстрации, и то…

Увы, но Мудрила так и не довел до ума арбалеты, а рисковать Константин не собирался. Неумолимый закон подлости гласил, что при демонстрации пружина непременно лопнет. А раз так, то вместо восторгов и восхищения будут только насмешки.

Плевать на них, но авторитет ожского князя от этого не только не повысится, но напротив – упадет.

Да и кособокая доменная печь тоже выдала чугун далеко не высшего качества, если это вообще был чугун. Во всяком случае, Минька так и не смог объяснить, откуда на отливках почти сразу после их остывания появились всякие трещинки. Правда, не у всех. За ту дюжину, которая была вручена Константину, Минька поручился, что они не подведут и уж шарахнут так шарахнут.

Одно хорошо. Юный изобретатель, трудившийся вместе с помощниками на протяжении последнего месяца день и ночь в одной небольшой мастерской (все остальные только строились), после не совсем удачного результата не впал в уныние, а бодро заявил, что первый блин комом, и вообще это блестящий итог, учитывая, в каких условиях он трудился.

Словом, успокаивать и утешать его не приходилось, ибо новоявленный Эдисон ходил высоко подняв голову и не без основания считая, что сделал первый существенный вклад в грядущую победу Руси над татаро-монголами, в чем его Константин всячески поддерживал.

Да и Славка не подвел своего князя.

Всего десять дней назад вернулся он в Ожск после учебы, которую проходил вместе с другими дружинниками, и суровый Ратьша заявил, что ему бы всего сотню таких удальцов, как Вячеслав, и он готов потягаться с любой княжеской дружиной, включая мощную Глебову.

И в конце добавил, как припечатал:

– Чувствуется в ем порода. Таперь и сам зрю, так что даже ежели б ты мне и не раскрыл оную тайну, я б и сам все равно узрел, что он из Рюриковичей.

Константин крякнул, но ничего не сказал, лишь припомнил их разговор, состоявшийся буквально накануне выезда на учебу. Тогда-то воевода как раз и затронул тему насчет своего преемника.

Началось все с честного признания тысяцкого в том, что нынешнее лето, да еще два-три, а то и пяток он еще проскрипит, а вот потом…

Здоровьишко не то, по трое суток не слезая проводить в седле тоже стало тяжко, так что самое время князю постепенно, никуда не спеша подыскивать воеводе замену, дабы новый тысяцкий принял княжью дружину под свое руководство не с бухты-барахты, а не торопясь.

Да желательно, чтоб и вои простые тоже привыкли к будущему воеводе, а для того надо бы его приближать к себе уже сейчас. Пусть все видят, что будущий преемник уже ныне сидит по правую руку от Ратьши, тогда и смена власти пройдет гладко и безболезненно.

Вот бы сам князь назвал сейчас имя будущего тысяцкого, а уж воевода бы его всяко погонял, да и потом успел бы проверить в походах по всем показателям. Где слабоват – подсказал бы, в чем не силен – подучил.

Одна только просьба была у седого воеводы – не передавать пост тысяцкого боярину Онуфрию.

Константин согласно кивнул, успокоив Ратьшу, и недолго думая назвал кандидатуру.

Поначалу воевода даже не понял, кого имеет в виду князь. Пришлось пояснить, после чего Ратьша вытаращил на Константина глаза и долго-долго разглядывал своего князя, будто видел его впервые.

– Мыслишь, не гож мне Онуфрий, так тогда тебе вовсе все равно – кого бы ни поставить? – обидчиво осведомился он. – А ведь он не мне, тебе не гож, ибо…

– Мыслю иначе, – перебил Константин. – Негоже, чтоб тысяцкий в ином граде сидел, вдали от дружины, а снять Онуфрия с Ольгова – он же сам первым на дыбки встанет. Потому я его никогда и ни за что не поставлю, разве что вовсе без бояр останусь.

– Так и ентот сопляк вроде как не из бояр, – возразил Ратьша. – Да мало того, он и летами сосунок совсем, и делу ратному только-только обучаться приставлен, и родом не просто худоват, а хуже некуда – из смердов голимых. – И с подозрением уставился на князя, продолжая подозревать, что кандидатура Вячеслава названа не более чем в насмешку над воеводой, который ничем не заслужил подобных издевок.

– У этого сопляка ума палата. А насчет бояр… Верно ты говоришь, не из них он, – тяжело вздохнул Константин.

Он прикинул, с чего начинать, и даже припомнил поговорку гуситов, мгновенно перефразировав ее. Однако спросить воеводу, мол, как он думает, когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был боярином, не успел, поскольку помог сам Ратьша, в дополнение ко всему заметив, что у парня пока что лишь имечко славное, которое даже княжичу впору, а вот все остальное…

Вот тут-то Константина и осенило.

– Знатное, говоришь… – многозначительно протянул он и направился к двери.

Выглянув в коридор, он громко предупредил дежурившего Епифана, чтоб глядел в оба, зрил в три и никого к ним с воеводой не пускал, после чего плотно прикрыл дверь и, вернувшись к Ратьше, таинственно произнес:

– А ведь ты, сам того не ведая, угадал, воевода, – и принялся рассказывать о нелегких испытаниях, выпавших на долю… княжича Вячеслава.

Поначалу Константин решил изложить все это в форме былины или сказки. Дескать, давным-давно, лет десять назад, в глухую осеннюю ночь постучался к нему в терем неведомый странник, который держал за руку…

Однако вовремя припомнив, сколько длилась опала старого воеводы, сориентировался по наиболее подходящим срокам и все переиначил. Пусть будет попроще, но и потуманнее, а в качестве оправдания своим недомолвкам всегда можно сослаться на клятву молчания, которую он дал.

Излагал Константин недолго, но суть Ратьша уловил. Сопляк-то, оказывается, княжич-изгой.

Правда, имя его отца, равно как и то, где правил его дед, осталось для воеводы загадкой, но воспринял это Ратьша, как и предполагал Константин, с полным пониманием – князь же поклялся молчать, что будет хранить в тайне происхождение юноши, дабы могущественные враги не прознали, что он жив.

Разумеется, сразу после этого разговора сам Вячеслав был соответствующим образом проинструктирован Константином, причем переменами в своей родословной остался… недоволен.