Читать книгу Антимасон - Валерий Геннадьевич Климов - Страница 6

Глава 4.

Поездка в колхоз

Наступило первое сентября, и только две недели назад справивший сорокадневные поминки по своему отцу Сергей вынужден был направиться в институт. Начинался новый – студенческий – этап в его жизни, и он очень надеялся на то, что этот период с присущей ему интенсивностью происходящих событий сможет быстро излечить его израненную недавней трагедией душу.

Чтобы обеспечить себя средствами на жизнь в период своей будущей учёбы в высшем учебном заведении, Смирнов ещё двенадцать дней назад сдал внаём (естественно, неофициально) найденным с помощью дяди Гриши квартирантам свою просторную трёхкомнатную квартиру, расположенную в многоэтажном доме «брежневской» постройки в центре города, а сам переехал на его окраину, где за меньшую в три раза цену снял маленькую комнату в частном доме с частичными удобствами у ранее незнакомой ему старушки.

По его расчётам разницы в месячной арендной плате и планируемой месячной стипендии, установленной на его факультете, должно было хватить, чтобы обеспечить ему минимальное материальное благополучие в каждый месяц его будущей более чем пятилетней учёбы. Что же касается денег на приобретение одежды и возможные развлечения, то здесь он рассчитывал на возможные кратковременные подработки вне стен ВУЗа, которыми, тогда, по традиции промышляли многие студенты того времени…

В актовом зале института, как говорится, не было яблоку места упасть. Все поступившие, а это около двухсот человек, были пофамильно озвучены и разбиты на несколько учебных групп в рамках трёх факультетов, действовавших, на тот момент, в данном филиале московского ВУЗа.

После этого студентам, получившим свою порцию обязательных в этом случае поздравлений и напутствий, сначала объявили о том, что они на сегодня свободны, а затем о том, что завтра их всех ждёт «приятная обязанность советского студенчества» – поездка на восемь дней в ближайший к городу сельский район для помощи местным колхозникам в уборке урожая картофеля, в связи с чем они на следующий день, в обязательном порядке, должны прибыть в институт к восьми часам утра в рабочей одежде и с комплектом самых необходимых на указанный период времени вещей.

Естественно, что последнее объявление сразу же вызвало у молодёжной аудитории достаточно шумное оживление, несколько разрядившее стоявшую до этого момента торжественно-пафосную обстановку в зале.

– Передали нынче SOS: едет банда в наш колхоз, – громко пошутил кто-то из новоявленных студентов, и после его слов тут же раздался искренний и звонкий смех всех присутствующих, причём заулыбались даже присутствовавшие на торжественном собрании институтские преподаватели.

Общий смех оказался настолько заразительным, что до того мрачно сидевший Сергей тоже не смог удержаться от небольшой улыбки на своём лице и, пожалуй, впервые за всё время после постигшей его трагедии почувствовал столь необходимую ему отдушину в собственном состоянии горя и безысходности.

Он вдруг сразу почувствовал себя неотъемлемой частью этого весёлого и шумного студенческого братства, к которому отныне принадлежал, и это открытие чрезвычайно его обрадовало и воодушевило.

На следующий день ровно в восемь часов утра их рассадили по нескольким автобусам и в течение часа развезли по небольшим деревням отведённого для их помощи района.

Две студенческие группы, в состав одной из которых вошёл и Смирнов, были привезены в маленькую деревеньку, домов так в тридцать, и высадили у новенького деревянного здания колхозного правления именно в тот момент, когда разъярённый председатель местного колхоза распекал изысканными «трёхэтажными» выражениями пятерых понуро стоявших перед ним мужиков неопределённого возраста и неопрятного вида за вчерашний прогул по причине их коллективной пьянки.

Увидев более сорока высыпавших из автобусов парней и девушек, мужики немного подтянулись, и один из них с видом глубокого раскаяния произнёс самую знаменательную фразу, которую Сергей когда-нибудь слышал в своей жизни: «Ты это, Петрович… Прости нас… Больше это никогда не повторится… Всё пропьём, но колхоз не опозорим!».

Под громкий смех студентов Петрович, закашлявшись, лишь молча развёл руками и, отпустив провинившихся, незамедлительно переключился на прибывших горожан.

К нему подошли два сопровождавших студентов институтских преподавателя, и он вместе с ними наскоро обговорил все необходимые вопросы, касающиеся приехавшей молодёжи.

Были названы номера домов, в каждый из которых предполагалось определить на постой по три или четыре студента, и педагоги быстро развели парней и девушек по их местам временного проживания, чтобы те до начала работы успели познакомиться с хозяевами этих жилищ и оставить там свои вещи. После этого студентам надлежало в течение часа прибыть к колхозному правлению и получить, там, указания председателя насчёт ожидавшего их фронта работ.

Сергей и три его одногруппника, представленных преподавателем как «Максим Рекрутов, Роман Фёдоров и Виктор Горчаков», были определены на постой в дом, находящийся на самом дальнем расстоянии от колхозного правления.

Этот факт нисколько не омрачил настроения прибывших к данному дому, и вся вышеназванная четвёрка парней, не обращавших до сей поры никакого внимания друг на друга, впервые обменялась между собой оценивающими взглядами и, судя по первым впечатлениям, оказалась весьма довольной результатом свершившейся «жеребьёвки».

Будущие соседи Сергея по данному сельскому «общежитию» были примерно одного с ним роста и телосложения и вполне себе симпатичными ребятами. Так, темноволосый Максим обладал по-мужски немного грубоватой, но, в целом, чрезвычайно обаятельной физиономией «парня из глубинки», Роман имел густые светло-русые волосы, слегка прикрывающие верхнюю часть его небольших ушей, и более тонкое, выдающее потомственного горожанина в нескольких поколениях, строение внешности, а уступавший им пару сантиметров в росте и килограммов пять-шесть в весе Виктор, обладавший, в добавок ко всем «минусам» своей фигуры, ещё и довольно редковатыми коротко стриженными волосами соломенного цвета, явно выделялся на их фоне на редкость отточенными и привлекательными чертами своего лица.

Обменявшись взглядами, парни подбадривающе подмигнули друг другу и не спеша вошли в предназначенный им дом.

В прихожей их встретила весьма энергичная для своих семидесяти лет «квартирная» хозяйка этого жилища – невысокая женщина худощавого телосложения, назвавшаяся бабой Клавой.

Представившись, она сразу же поинтересовалась именами своих недельных квартирантов и, дождавшись того момента, когда последний из них снимет свои резиновые сапоги, провела их через широкую кухню с большим обеденным столом к одной из закрытых дверей двух её комнат.

– Вот здесь вы будете жить, а точнее, проводить время после работы и спать. Два спальных места – кровать и кушетку – вы видите, а ещё два места установите сами – вон, за шифоньером, стоят две раскладушки. Матрацы, одеяла, подушки и постельное бельё на всех – лежат на кровати. Разберётесь! Свои вещи можете разложить в шифоньере. Там – как раз четыре полки. Все – свободные. Там же есть свободные вешалки для ваших рубашек, джемперов и брюк. На внутренней стороне одной из его дверок есть большое зеркало – причёсывайтесь на здоровье! Верхнюю одежду – осенние куртки и ватники – вешайте на вон те большие гвозди, вбитые в стену с левой стороны от входа в комнату, а обувь оставляйте там, где сейчас оставили – при входе из прихожей в кухню, – раскрыв перед студентами дверь в среднюю по размерам комнату, пояснила им баба Клава.

– А телевизор у Вас в доме есть? – буднично спросил у неё Сергей.

– Телевизора – нет, а, вот, радио – есть. Кстати, в вашей комнате. Вон – на стене, справа от входа!

– А где у Вас, так сказать, удобства? – с изрядной долей пессимизма поинтересовался у бабы Клавы производивший впечатление заядлого скептика Виктор.

– Уборная во дворе – не заблудитесь, а умывальник – в прихожей. Воду для него будете носить сами из колодца. Он – рядом – в каких то тридцати метрах от дома, дальше по улице. И не забывайте вовремя выливать использованную воду из ведра под умывальником! Выливать её надо не куда-нибудь, а – в огород. Он начинается сразу за большим сараем. Найдёте!

– А кормить кто нас будет? – громко и немного развязно спросил у хозяйки разбитной на вид Роман.

– Утром – перед работой, и вечером – после работы – кормить вас буду я. Продукты обещал подкинуть позднее Петрович. А, вот, обедать будете в сельской столовой, в которую вас будут возить днём на колхозном автобусе. Кормят там сносно. Не помрёте! – быстро ответила ему баба Клава и тут же поспешила к расположенной в кухне русской печке, внутри которой что-то варилось в двух больших чёрных чугунках.

– Однако… – только и смог изумлённо отреагировать на последнюю фразу хозяйки наиболее серьёзно выглядевший из них Максим.

Парни заулыбались и принялись быстро размещаться в отведённой им комнате. Кровать, кушетку и раскладушки – разыграли на спичках. По местам для одежды договорились без жеребьёвки. Разгрузив сумки с вещами и убедившись, что у них есть ещё полчаса в запасе, молодые люди присели на кровать и кушетку.

– Ну, как вам наши здешние апартаменты? – откинувшись на спинку кушетки обратился с вопросом к своим новым приятелям Сергей.

– В принципе, жить можно! – бодро ответил за всех усевшийся рядом с ним Роман.

– Жить везде можно, даже в Антарктиде, лишь бы условия для этого были, – уточнил удобно развалившийся на кровати Максим.

– Чего зря обсуждать эту тему. Как будто у нас есть выбор… – сумничал расположившийся с ним в положении полулёжа Виктор.

– А ты иногородний или местный? – спросил у него Роман.

– Местный. Живу на нашем главном проспекте, – лениво ответил ему Виктор. – А ты?

– Хм… И я – с проспекта… в его ближней к центру части.

– Ну, а моя пятиэтажка – в самом конце проспекта.

– Серёг, а ты где обитаешь? – обратился с аналогичным вопросом к Смирнову Максим.

– В самом центре. Правда, сейчас, на время учёбы, по ряду обстоятельств временно перебрался в частный сектор на окраину города, – не вдаваясь в подробности, ответил ему Сергей.

– А я – из не столь отдалённого от вас закрытого города! Да, да… того самого, который в своём современном наименовании имеет в конце цифровое обозначение, – посчитал нужным пояснить о себе Максим.

– Получается, что из всех нас – лишь ты один иногородний? – меланхолично уточнил у него Виктор.

– Получается так, – также меланхолично ответил ему Максим.

– Ну, и, где же ты поселился в нашем городе? – поинтересовался у него Сергей.

– В общежитии швейной фабрики. Там у меня родственник на неплохой должности работает. Так, вот, он в два счёта меня на эту фабрику ночным сторожем оформил и даже отдельную комнату для меня в их общежитии выбил. Позавчера уже туда вселился, – буднично пояснил всем Максим.

– Ну, и как там? Девок, наверное, полно? – с азартом подключился к его расспросу Роман.

– Полно, – расплылся в улыбке Максим. – С одной я даже познакомиться успел. Да так, что вчера она уже меня ужином угощала!

– Неплохо устроился! Считай, в центр цветника попал. Везёт же… Ну, тогда, после окончания этой нашей добровольно-принудительной картофельной ссылки, жди нас в гости! А… мужики? – подскочил на месте явно оживившийся Роман.

– Да, у нас самих в группе – сплошной цветник. Более половины – бабы! Выбирай – не хочу! – всё тем же ленивым тоном высказался по данному вопросу Виктор.

– Ну, нет! Здесь я – пас! У меня – принцип! По месту проживания, учёбы и будущей работы – никаких интимных отношений с женским полом! Живо женят на себе. А мне ещё институт окончить надо и армию пройти… Так что, если и грешить, то только, как говорится, «где-то там – высоко в горах, но не в нашем районе»… В общежитии швейной фабрики, например! – окончательно развеселился Роман.

Все дружно засмеялись.

– А что… Я согласен с Ромкой! – смеясь, коротко выразил своё мнение Сергей.

– И я! – впервые сменил свою обычную ироничную улыбку на искренний смех Виктор.

– Замётано… После «картошки» – жду вас в гости! – рассмеялся последним Максим и протянул перед собой раскрытой ладонью вверх свою правую руку.

Остальные парни тут же весело отбили по ней свои пятерни. Контакт был установлен, и молодые люди ясно осознали, что с этой минуты они уже – не просто одногруппники, но ещё и члены только что сформировавшейся дружной компании.

В это время в закрытую дверь их комнаты громко постучала хозяйка.

– Не заперто! – дружно ответили парни.

Дверь открылась, и появившаяся в её проёме баба Клава пригласила их немного перекусить, поскольку, с её слов, им сейчас – работать, а до обеда – ещё очень далеко. Молодые люди с большим воодушевлением откликнулись на это предложение, и уже через несколько секунд сидели за большим кухонным столом.

Для перекуса баба Клава приготовила им на широкой сковородке вкуснейшую яичницу из двух десятков яиц, обильно перемешанную с помидорами и зелёным луком, и снабдила всё это вкусовое блаженство свежеиспечённым чёрным хлебом и домашним компотом. От вида и запаха этих «явств» у четверых уже успевших слегка проголодаться к этому моменту студентов моментально «потекли слюньки», и они тут же с аппетитом набросились на еду.

Насытившись, парни горячо поблагодарили свою хозяйку за заботу и, одевшись, неторопливо направились в сторону колхозного правления.

К назначенному времени сбора все студенты подошли, практически, одновременно, и на площадке перед зданием правления сразу стало очень шумно.

Кто-то из студентов, похоже, что из той же группы, что и Сергей со своими компаньонами по проживанию, предложил собравшимся обязательно встретиться после окончания этого рабочего дня и последующего за ним вечернего ужина в отведённых им домах у единственного в данном населённом пункте продуктового магазина, закупиться, там, вскладчину «всем необходимым для веселья» и проследовать в сторону расположенного на окраине деревни леса для проведения на его опушке небольшого вечернего пикника.

Предложение сразу же вызвало однозначное одобрение всех присутствовавших: и парней, и девушек. И, поскольку длительность рабочего дня предусматривала его окончание ровно в семнадцать часов, время общей встречи у магазина было назначено на восемнадцать часов тридцать минут.

Обсуждение этого живо заинтересовавшего всех вопроса закончилось в тот самый миг, когда на крыльце колхозного правления появились неутомимый Петрович и два их преподавателя, курирующих обе приехавшие студенческие группы.

Практически, тут же к правлению подъехал старый колхозный «ПАЗик», и молодёжи пришлось набиться в него, как сельдь в бочку. Автобус быстро тронулся и через какие-то десять-пятнадцать минут привёз их на край ближайшего неубранного картофельного поля.

Там их распределили по бороздам, которые надо было пройти до конца рабочего дня, вручили штыковые лопаты, вёдра, мешки, и – процесс пошёл.

Впереди каждой группы ехал закреплённый за ней грузовой автомобиль, в кузове которого находились два крепких студента, принимавших от других парней и девушек, собирающих картофель, уже наполненные ими мешки.

В ближайшие до этого дни сильного дождя не было, и поэтому уборка шла полным ходом: ноги работавших и колёса автомобилей не вязли в бороздах, а, значит, и сил у студентов тратилось меньше, и работа шла споро.

В обеденный перерыв всё тот же старый колхозный «ПАЗик», вновь забрав всех парней и девушек в своё «резиновое» нутро, сначала планово отвёз их в расположенное недалеко большое село, где студентов весьма неплохо накормили, а затем, после небольшой паузы, снова привёз их на линию дообеденного фронта картофельных работ.

После обеда стала постепенно сказываться накапливающаяся усталость, и в ход пошли шуточки-прибауточки от доморощенных шутников, начавших проявлять свои природные таланты в первый же проводимый ими совместно с их новыми товарищами студенческий день.

Особенно рассмешил всех студентов эпизод, связанный с привозом из колхоза прямо на поле большой двадцатилитровой фляги с молоком.

Уже порядком измотанные, к этому моменту, студенты и, в первую очередь, конечно, девушки, даже очень хотевшие пить, не хотели тратить свои последние силы на поход к привезённой фляге и планировали подойти к ней, чуть позже, в самом конце рабочего дня, до окончания которого оставалось совсем ничего. Поэтому, до фляги, по одному, первоначально добрели лишь пять человек.

Апофеозом же сложившейся ситуации стало появление около молочной ёмкости последнего из пятёрки «первопроходцев» – Романа Фёдорова, который с необычайно серьёзным видом громко объявил на всё поле, что раз больше никто не хочет молока, то он забирает эту флягу себе, и демонстративно зафиксировал ручкой её крышку. После этого Роман очень артистично изобразил, что хочет отнести захваченную им ёмкость за пределы «картофельного фронта».

На этот его жест «купились» сразу несколько девушек, которые, еле поднимая уставшие ноги и от этого спотыкаясь на каждом шагу, отчаянно побежали к нему с разных сторон поля, жалобно выкрикивая просьбы оставить флягу на месте.

Роман, несколько секунд делавший вид, что не слышит кричащих, наконец не выдержал и, повернувшись лицом к бегущим к нему девушкам, громко расхохотался и, широко раскинув руки, умышленно шлёпнулся спиной на мягкую кучу картофельной ботвы.

Вслед за ним стали смеяться сначала Сергей, Виктор и Максим, а затем – и все остальные, вовремя «раскусившие» Романа студенты.

Оконфузившиеся девушки остановились и, сильно смутившись, застыли в нерешительности.

Тогда всё ещё улыбающийся Роман поднялся на ноги и также громко, как раскручивал свой блеф, стал активно подзывать их к себе.

Он лично наливал в алюминиевую кружку молоко из фляги и эффектно преподносил её в руки каждой обманутой им девушке.

Настроение у работающих резко поднялось, и свои борозды, в этот день, студенты закончили на полчаса раньше установленного срока и, поскольку приписанный к ним «ПАЗик» их уже ждал, незамедлительно устремились к нему. При этом, многие молодые люди явно старались опередить сокурсниц и занять первыми все сидячие места в автобусе.

Когда же им удалось это сделать, и в «ПАЗик» стали заходить безнадёжно отставшие от них студентки, хитрые парни принялись беззастенчиво предлагать уставшим девушкам присесть к ним на колени.

И этот несложный мужской трюк сработал на все сто процентов!

Стоило одной студентке поддаться на уговоры и сесть на колени к ближайшему к ней молодому человеку, как все остальные девушки тут же со смехом сделали тоже самое в отношении других сидящих в автобусе парней.

Надо заметить, что, при этом, поскольку и на тех, и на других, были одеты брюки и осенние куртки длиной ниже пояса, то никакого неприличного подтекста эти действия не имели, а, наоборот, являлись своеобразным фактором психологического сближения мужской и женской составляющих этой пока ещё разношёрстной студенческой массы.

Понятное дело, что обратный путь с картофельного поля в деревню сразу же стал ещё более весёлым и коротким по времени.

Куда только делась вся усталость… Целым ворохом сыпались сопровождаемые общим смехом анекдоты, рассказывались «прикольные» истории и попеременно звучали ставшие за этот день, по тем или иным причинам, знакомыми для всех студентов отдельные имена присутствовавших среди них парней и девушек.

В общем, когда перегруженный «ПАЗик» остановился возле колхозного правления, сошедшая с автобуса молодёжь быстро разбежалась по отведённым им домам, чтобы поскорее встретиться вновь на предстоящем вечернем пикнике.

В хорошем настроении вернулась в дом бабы Клавы и компания четверых её новых постояльцев.

В считанные минуты на кухонном столе появились глубокие миски с ложками, нарезанный крупными кусками чёрный хлеб, чугунок с притягательно пахнущим горячим борщом, мясо для которого, со слов бабы Клавы, ещё днём подвёз обещавший это сделать Петрович, стаканы с компотом, разнообразные соленья и огромная чугунная сковорода с профессионально пожаренной картошкой из уже нового урожая, рядом с которой стояла тарелка, до краёв заполненная мелко нарезанными кусочками свиного сала.

Молодым мужским организмам, утомлённым физическим трудом в течение долгого рабочего дня, данная еда пришлась явно по вкусу.

Парни активно работали ложками и поочередно нахваливали хозяйку, которая даже немного засмущалась от их искренней благодарности и торопливо вышла из кухни.

Наконец, они наелись и слегка отодвинулись от стола.

– Ух, теперь бы в койку и – баю-баюшки-баю! – поглаживая себе живот, еле выговорил Максим.

– Так ложитесь, соколики! Кто вам мешает! – встряла в разговор вошедшая в кухню баба Клава.

– Нет, баба Клава! Нельзя! Если сейчас ляжем, то уже не встанем до самого утра… – тяжело вздохнув, вымолвил Роман.

– А нам ещё, через десять минут – на пикник возле леса выдвигаться, – устало добавил Сергей.

– Через магазин! Прошу не забывать, – как всегда с небольшой ленцой уточнил Виктор.

– А что такое «пикник», и зачем вам на него идти? – простодушно поинтересовалась баба Клава.

– О-о, пикник – это, баба Клава, небольшой дружеский отдых на природе! – пояснил ей Виктор.

– Ага… с закуской! – посчитал нужным добавить Роман.

– Понятно… Ну, вы, там, уж, не переотдыхайте, пожалуйста! Я спать ложусь в десять часов вечера. Так что постарайтесь вернуться к этому времени, чтобы меня не будить, – встревожено вздохнула пожилая женщина.

– Постараемся, баба Клава! Только Вы, пожалуйста, когда будете ложиться спать, на всякий случай – не закрывайтесь изнутри! Если мы и задержимся, то совсем ненадолго. Обещаем! – ответил ей за всех Сергей.

– Ну-ну! – повторно вздохнула хозяйка дома, но больше уже ничего добавлять не стала.

– Пора идти! – взглянув на свои часы, с неохотой сказал Максим.

Парни, ещё раз поблагодарив хозяйку за вкусную еду, с трудом поднялись и вышли из-за стола.

Надушившись в своей комнате одеколоном и тщательно причесавшись, молодые люди, взяв с собой по небольшой сумме карманных денег, не спеша направились к продуктовому магазину.

К назначенному сроку туда подошли почти все. Исключение составили лишь чем то обиженные и приболевшие. Дело в том, что некоторые из студентов поехали «на картошку» с небольшой температурой, и, понятное дело, что им сейчас, по своему состоянию, больше хотелось напиться лекарств и побыстрее улечься спать, чем находиться несколько часов на прохладном воздухе.

Пришедшие же не стали затягивать время и, быстро скинувшись деньгами, закупили два ящика портвейна марки «Агдам» (единственное, что было из спиртного в этом маленьком магазинчике) и немного лёгкой закуски.

После этого студенты, вытянувшись длиной колонной, направились через всю деревню к еле виднеющемуся на её противоположном конце лесу.

Походную колонну возглавляли попарно несущие два приобретённых ящика с драгоценным грузом четверо студентов из параллельной группы, за которыми шумной и весёлой толпой шли все остальные. При этом, в руках отдельных дальновидных студентов, вместо пакетов с закуской и бутылок с лимонадом и водой, которые несли другие, виднелись переносные магнитофоны и гитары, предусмотрительно захваченные ими с собой из города.

В это же время сидевшие на завалинках некоторых домов старушки увлечённо комментировали между собой всех проходящих мимо них городских, явно радуясь тому, что теперь у них на несколько ближайших дней появилась такая великолепная возможность, а их немногочисленные деревенские внуки, тесно «кучкующиеся» в стороне от своих престарелых родственников, с угрюмым видом молча сопровождали эту весёлую процессию отнюдь не доброжелательными взглядами.

Студенты, не обращая на местных никакого внимания, быстро прошли деревню и почти сразу вышли на небольшую поляну, со всех сторон, кроме узкого прохода, ведущего от неё к деревне, окружённую густым лесом.

Разжечь костёр и «накрыть стол», то есть разложить всё принесённое на захваченных с собой клеёнках, не заняло много времени.

И… долгожданный пикник начался!

Уже через какой-то час некоторые из присутствовавших оказались явно «навеселе»: они громко и не всегда по делу смеялись и не очень уверенно передвигались по лужайке.

Но подавляющее большинство студентов всё ещё сохраняло общий уровень веселья во вполне разумных рамках.

Молодёжь дружно пела под гитару, танцевала под магнитофон и развлекала себя различными незамысловатыми играми на свежем воздухе.

Словом, всё шло так, как и планировалось, и все были довольны.

Размеренный ход студенческого веселья был прерван лишь однажды – когда к костру из темноты неожиданно вышла группа агрессивно настроенных деревенских парней, которые стали, с ходу, задирать всех присутствующих оскорбительными для тех двусмысленными выражениями, сопровождаемыми откровенной нецензурной бранью, и непристойно приставать к девушкам, оказавшимся чуть дальше круга студентов, расположившихся вокруг костра.

Однако, пресечь наглую выходку местных удалось довольно быстро.

Все студенты мужского пола разом поднялись со своих мест и плотно окружили пришедших.

Численный перевес оказался явно на их стороне: против десяти деревенских парней встали восемнадцать городских. И студент Евгений (или Женька, как его именовали все однокурсники с того момента, когда он утром предложил провести этот вечерний пикник), опередив всех, в жёсткой форме предложил непрошенным гостям немедленно покинуть поляну, пока им здесь «не накостыляли».

Деревенские хулиганы тут же напряглись, но их вожак, которого они между собой звали «Лёхой», правильно оценив ситуацию, молча подал своим жест об отходе.

И лишь уже покинув поляну, он обернулся и выкрикнул в сторону Женьки и трёх стоявших рядом с ним парней угрозу о скорой с ними встрече с плохими последствиями для последних.

Об ушедших все быстро забыли, и веселье продолжилось с ещё большей силой.

Закончилось же оно по прошествии ещё полутора часов в связи с полным истощением запасов спиртного.

И, поскольку время подходило уже к половине десятого вечера, все срочно засобирались в деревню. Видимо, не только Сергею и его компании было отведено хозяйкой прогулочное время до десяти вечера…

Смирнов со своими друзьями (а их четвёрку, пожалуй, уже можно было называть друзьями) подошёл к Женьке перед самым уходом с лужайки, на которой студенты уже успели потушить костёр и навести порядок, и предложил сопроводить их до дома, в котором те стали на постой, но Евгений и его три товарища, поблагодарив их за предложение, отказались от сопровождения, обратив внимание на то, что им всем ещё придётся провожать девушек, также распределённых по различным домам на разных улочках деревни.

Сергей с друзьями кивнули им в знак своего согласия с их доводами и отправились провожать девичью группку, поселившуюся в доме, расположенном в самой глухой части этого населённого пункта.

Проводы заняли не более пятнадцати минут. Девушки всю дорогу смеялись шуткам парней и даже немного кокетничали перед ними, но в силу усталости, не стали затягивать этот «прекрасный вечер» и запорхнули в свой невзрачный на вид домик сразу же, как только к нему подошли.

Парни облегчённо вздохнули и ускоренным шагом направились в сторону дома бабы Клавы.

Подходя к ближайшему деревенскому перекрёстку двух маленьких проулков, который слабо освещался лишь одной полной луной, они неожиданно услышали доносящийся оттуда шум драки.

Друзья переглянулись и, предчувствуя неладное, тут же побежали на этот шум. При этом, Виктор умудрился разглядеть лежавшую у ближайшего плетня какую-то палку и, не долго думая, прихватил её с собой.

Предчувствия их не обманули.

Деревенские хулиганы, устроив Женьке и его товарищам (являвшимся, как выяснилось на пикнике, одногруппниками Сергея и его друзей) самую, что ни на есть, банальную засаду, хладнокровно дождались их возвращения после проводов другой девичьей группы и внезапно на них напали.

В этой стычке явный перевес уже был на стороне местных: десять против четверых – это, практически, без шансов для последних.

Поэтому, немудрено, что к моменту появления на арене действий Сергея и его друзей, Женька и ещё один его товарищ уже лежали на земле, и их методично «обрабатывала» ногами пятёрка крепких деревенских парней, а другая пятёрка местных, в это же самое время, изо всех сил «молотила» своими кулаками остальных двоих товарищей Женьки, всё ещё стоявших на своих ногах и упорно защищавшихся от превосходящих сил противника.

Не задумываясь ни на секунду, четвёрка новоявленных друзей, в первую очередь, яростно атаковала тех, кто, не переставая, избивал ногами лежавших студентов.

Это уже потом выяснилось, что Сергей, ещё учась в старших классах, занимался в официально незарегистрированной секции каратэ, Максим – увлекался боксом, Виктор – фехтованием, а Роман – вообще, имел в своём районе славу непревзойдённого специалиста по уличным дракам.

На тот же момент никто из них не знал способностей друг друга в решении подобных жизненных ситуаций и действовал исключительно на свой страх и риск.

Не ожидая нападения, четверо из пятерых хулиганов, избивавших двоих лежавших студентов, рухнули на землю, даже не успев, как следует, что-то сообразить.

Трое из них оказались в глубоком нокауте от страшных разовых ударов кулаками и ногами Сергея, Максима и Романа, а один – от не менее жестокого удара палкой, нанесённого Виктором, который, при этом, умудрился, в следующую же за этим секунду, нанести ещё один карающий удар своей палкой по пятому, близ стоявшему от него, противнику, сначала громко завопившему благим матом после попадания данного деревянного предмета по его широкой спине, а, потом, и вовсе позорно сбежавшему с поля боя.

Только после этого вопля вторая пятёрка деревенских парней, избивавших двух еле стоявших на ногах Женькиных товарищей, обратила внимание на коренное изменение обстановки.

Однако, в темноте они не смогли объективно оценить внезапно возникшую для них опасность и с громкой нецензурной бранью бездумно набросились на вновь появившихся студентов.

В тот же миг пара парней, выстоявших в неравной драке до прихода подмоги, смогла оперативно сбить с ног крайнего к ним хулигана и из последних сил навалилась на него своими телами, не давая последнему подняться до окончания сражения.

Благодаря им, две враждующие стороны сошлись в решающей схватке «стенка на стенку» в равных составах: Сергею с его тремя друзьями противостояли деревенский вожак Лёха и три его самых лучших бойца.

Драка явно достигла своего апогея!

В её ходе Виктору, сломавшему свою палку о спину сбежавшего хулигана, пришлось тоже перейти на кулачный способ ведения боя, так успешно применяемый его друзьями, но здесь он не был столь эффективен, как они, и поэтому быстро «улетел» в бурьян у деревянного забора от сильнейшего удара кулаком, нанесённого ему лидером местных Лёхой.

Но, и сам Лёха недолго, после этого, радовался своему успеху. Хорошо поставленный удар в челюсть, нанесённый ему Максимом, отправил деревенского вожака в такой же глубокий нокаут, в котором уже пребывали четверо его земляков, первыми попавших «под раздачу» только что прибежавшим студентам.

На оставшихся трёх хулиганов Сергей, Роман и Максим, действуя, на редкость слаженно и безжалостно по отношению к своим противникам, затратили, в общей сложности, не более одной минуты.

Значительный численный перевес деревенских парней над ними, на момент их вступления в драку, давал им определённое моральное право на необходимую в данном случае жёсткость.

Однако, одержав в этом неравном сражении полную победу над довольно сильным врагом, друзья решили не уподобляться ему в манере ведения боя и не стали «добивать» ногами своих поверженных на землю противников.

Вместо этого, Сергей, Роман и Максим, вытащив из бурьяна и приведя в чувство Виктора, сопроводили четвёрку своих избитых одногруппников до «постоялого дома» последних и в хорошем настроении вернулись в родную деревенскую «коммуналку», где их возвращения уже давно ждала переживающая за них баба Клава.

Правда, этот приход, вряд ли дал ей искомое успокоение, так как крепко спаянная прошедшим боем компания друзей ещё долго не могла уснуть, весело обсуждая все, даже самые мельчайшие, детали произошедшего…

На следующее утро под воздействием мгновенно распространившихся слухов о ночной драке деревенских с городскими возбуждённо шумела вся деревня, часть жителей которой, в основном, взрослых родственников участвовавших в конфликте местных парней, открыто ругала студентов, а остальная, более крупная по численности, часть – наоборот, выдавала им похвалы за то, что те, наконец-то, проучили не на шутку распоясавшихся хулиганов, давно надоевших им своим неадекватным поведением.

Что же касается однокурсников участвовавших в драке студентов, то все они предсказуемо были на стороне своих парней… мало того – они даже явно гордились ими.

А девушки – те и вовсе, все поголовно, смотрели восторженными глазами на подошедших в восемь утра к правлению Сергея и остальных семерых участников ночной стычки, особо не разделяя их по внесённому ими вкладу в общую победу.

Их симпатия была даже больше направлена на пришедших с синяками и ссадинами Женьку и его трёх товарищей, чем на явившихся без каких-либо видимых внешних следов побоев Сергея и его друзей.

Уважение же парней, безусловно, было проявлено, в первую очередь, к тем, кто реально переломил ход драки и обеспечил её положительный итог, то есть: к Сергею, Максиму, Роману и Виктору.

Авторитет этой четвёрки всего лишь за одну короткую ночь поднялся на небывалую для всех первокурсников высоту!

Тем временем, подошедшие перед работой к студенческой толпе институтские кураторы и Петрович, делая вид, что не замечают синяков Женьки и его товарищей, стали строго предупреждать всех присутствующих здесь студентов о недопущении впредь каких-либо конфликтов с местной молодёжью. Однако, все их увещевания тут же потонули в гуле общего негодования.

Из толпы студентов мгновенно раздались крики типа: «Полезут к нам опять – ещё и не так получат!», услышав которые, Петрович быстренько закруглил этот несанкционированный митинг и спешно отправил их на работу.

Ничем закончилось и недовольство родственников пострадавших хулиганов. Убедившись, что, к счастью, их травмы оказались не столь серьёзными, как могло показаться на первый взгляд, вопли их заступников довольно быстро поутихли, а, когда стали известны все явно не красящие деревенских парней подробности ночной драки, то и вовсе сошли на нет.

Конечно, повезло, что и с той, и с другой стороны, обошлось без переломов, а, значит, и без обращения в медицинские учреждения.

Наряду с отсутствием каких-либо заявлений по данному поводу в милицию, это обстоятельство уберегло всех участников конфликта от серьёзных разбирательств и, возможно, таких же серьёзных последствий…

Оставшиеся до конца «картофельной» командировки дни прошли уже спокойно и без сколько-нибудь значимых для институтской молодёжи событий, и по их завершении слегка подуставшие за её время студенты, наконец-то, вернулись в свой любимый областной центр.