Читать книгу Объединяя времена - Валерий Красовский - Страница 7

Глава первая
Практиканты

Оглавление

(в пересказе Василия Шувалова)


Профессор Богданович, начиная цикл лекций по венерическим болезням, разыгрывал небольшую шутливую сценку – он доставал из кармана носовой платок, подносил его к носу и, зажимая ноздри, говорил гнусавым голосом проститутки с сифилитическим стажем: «Молодой человек, не хотите ли получить удовольствие?» Затем перехватывал носовой платок другой рукой и, продолжая зажимать нос, сам же отвечал, еще более гнусавя: «Спасибо! Я уже получил». Эта его театральная импровизация обеспечивала мгновенное и на долгие годы запоминание одного из симптомов сифилиса. Затем профессор извинялся за невозможность демонстрации нам свежего случая болезни Льюиса по причине того, что эта социальная болезнь встречалась в то время исключительно редко и в основном у приезжих из-за рубежа.

Яшке Артемкину предки, так он называл своих родителей, достали путевку в дом отдыха на берегу Азовского моря сроком на десять дней. С медицинской практикой, которая проходила в одном из районных центров, было тоже все улажено: ему разрешили опоздать, но с обязательной отработкой и овладением всех необходимых практических навыков. Вернулся Яшка загорелым и веселым и сразу же начал приставать к девушкам однокурсницам и медицинским молоденьким сестричкам с откровенными предложениями. Когда ему вспоминалась недавняя подружка Света, то он расплывался в самодовольной улыбке. В дом отдыха они приехали одновременно, познакомились в столовой за обедом. На вечерний киносеанс пошли вместе, а потом сразу в комнату к Яшке. Следующую ночь он провел в номере Светы. Потом было на пляже ночью под звездным небом. Еще на волноломе. В воде Светка отказалась. Потом в сквере на скамейке. В лифте тоже отказалась. Еще во время экскурсии в каюте. В арендованном автомобиле отказалась. В последний раз опять у Яшки. Воспоминания тешили и бодрили его. Но через день лицо Якова стало задумчивым, потом и вовсе мрачным. Однокурсники, бывшие вместе с ним на практике, не могли не заметить этой перемены и терялись в догадках. «Влюбился, наверное», – кто-то высказал предположение.

Почему он выбрал в качестве человека, которому решил довериться именно меня, трудно судить, но мне это польстило.

– Вася, понимаешь, как бы это сказать, ну в общем, я залетел, – начал он невнятно мне излагать суть дела.

– В каком смысле залетел? – недоуменно спросил я.

– С конца потекло…

От неимоверного усилия сдержать себя от хохота, я прекратил дышать. Это помогло.

– Яша, но причем тут я? Иди в кожвендиспансер!

– Василий, ты хочешь, чтоб надо мной весь курс потешался?! Какой ты после этого мне товарищ. А если предки узнают?

Родители Артемкина были узнаваемыми в городе людьми.

– Как я понимаю, ты хочешь заняться самолечением с моей помощью?

– Я знал, что ты не откажешь! – восторжествовал Яшка.

– Но я еще не давал своего согласия на сей лечебный эксперимент.

Яшка помрачнел и углубился в размышления.

– Это раз, – продолжал я, – а во-вторых, прежде чем лечиться, надо знать от чего. Нужен точный диагноз.

– Да, что может еще быть, кроме триппера!? – произнес Яшка не очень уверенно.

– Лекции Богдановича помнишь? О микробных микстах читал? – продолжал убивать я Артемкина. – Между прочим, у тебя может оказаться банальная инфекция от морских купаний, и ты зря паникуешь? – продолжал я.

– Так, что ты предлагаешь? – спросил Яшка.

– Сделать мазок, покрасить и посмотреть под микроскопом.

– И опозориться на всю больницу! – добавил сокрушенно Артемкин. – А вообще-то, ты прав. У меня появилась идея. Ты мне поможешь?

– Придется, – ответил я.

Ночь выдалась пасмурная, как раз то, что надо. Яшка заранее подсмотрел, где вешается ключ, от лабораторного отделения и дожидался урочного часа. Скоро это время настало. Последняя медсестра приемного отделения около половины третьего вздремнула, так как больных не было. Яшка, открыв стеклянную створку на стене, за которой висели гирлянды ключей, схватил нужный и побежал, как мы договаривались, ко мне в хирургическое отделение, где я помогал дежурному хирургу. Там тоже была зона штиля. Как опытные диверсанты, мы проникли в клиническую лабораторию, быстро сделали мазок, окрасили его и поместили под микроскоп. Диагноз стал очевиден. Глянув в окуляр, я увидел массу, большей частью лежащих попарно, напоминающих кофейные зерна или почки, коричневых микробов.

– Тут тебе хватит на чашку крепкого кофе! – съязвил я.

Яшка долго всматривался в микроскоп, перемещал препарат туда-сюда, пытался выразить сомнение, но я сказал ему:

– Здесь все очевидно. Нужно обязательно пройти полный курс лечения, а затем обследоваться повторно.

– А провокацию устроим водкой с жигулевским пивом! За мой счет, – заявил Артемкин.

– Возражений нет, – ответил ему я.

Артемкин Яков перешел на круглосуточные дежурства без отдыха. У него появилось невиданное прежде рвение к учебе. «Наверстываю пропущенные часы», – пояснял всем. Он помогал сестрам стерилизовать шприцы, крутил шарики, укладывал материалы в биксы и относил их в автоклавную, забирал результаты анализов, ставил банки, измерял температуру, делал клизмы… Периодически просил кого-либо из дежурного медперсонала сделать ему укол антибиотиков (якобы обострение хронической ангины). Уже после двух или трех инъекций антибиотиков Яшка мне по секрету радостно сообщил, что у него все нормализовалось. Я ответил ему, что если он прекратит лечение, то получит на память хроническую форму болезни. Позже Артемкин был отмечен куратором группы, как один из активных студентов. Светке Яшка написал письмо, в котором были ругательства в каждом предложении. В ответ он получил нежное целомудренное послание, опровергающее его, якобы, пасквиль.

Когда Шувалов завершил свой экспрессивный вечерний пересказ, Залесский поинтересовался:

– А пиво хоть выпили?

– Да, по бутылке.

– Я бы литр потребовал, – подключился к обсуждению Еремин.

Камский Игнат, лежа в кровати, и не без интереса слушавший импровизацию Шувалова, решил возразить:

– А я бы с друга ничего не взял.

– Так все равно нужно было делать каким-то образом провокацию, – как бы оправдывался Шувалов.

– Ну, и обошлось, – опять Залесский.

– Да, все lege artis.

Никто Шувалову не поверил, потому что однокурсника с такой фамилией не было, но поднесено все было весьма правдиво и образно.

На этом разговор прекратился, и коллектив погрузился в молодой и безмятежный сон.


Время учебы неслось с космической скоростью.

Объединяя времена

Подняться наверх