Читать книгу В поисках Минотавра (сборник) - Валерий Михайлов - Страница 4

Свалившись с дивана, я больно ударился локтем, и проснулся.

Мне потребовалось чуть больше недели, чтобы понять, что лучшего места для сна, чем работа, если она такая, как у меня, просто не придумаешь. Тишина, покой, никаких деток под окнами, никаких соседей, никаких воющих сигнализациями машин… К тому же осознание того, что ты не просто спишь, а спишь за деньги, причём платишь не ты, а тебе, придавало процессу дополнительное удовольствие. Несколько раз, правда, я зарабатывался настолько, что оставался на службе сверхурочно, а за сверхурочную работу мне уже не платили, ну да в жизни бывают огорчения и похуже.

Я только-только начал соображать, где я, и почему на полу, когда за вверенной мне дверью сначала что-то упало, затем послышался звук, как будто по телевизору выстрелили из пистолета, затем послышались шаги. Кто-то подошёл к двери, вставил ключ в замочную скважину, отпер замок. Открылась дверь, и из охраняемой мной комнаты вышел мужик… этакая помесь вора-домушника и интеллигента районного масштаба. Среднего роста, щупловатый, лысоватый, лет пятидесяти, одет в клетчатую шведку, летние брюки и сандалии на босу ногу. Лицо хоть и не противное, но совершенно не располагающее. Подозрительное лицо.

– Привет, – сказал он так, словно мы были давними приятелями.

– Простите, а вы кто? – нервно спросил я, вспомнив, что мне совершенно не выдали ничего из того, чем можно обезвредить какого-либо противника крупнее таракана. Приёмами рукопашного боя я не владею, да и особой отвагой не отличаюсь. Так что появление незнакомца, и, возможно, вора-домушника, вызвало у меня сильное и закономерное чувство страха.

– Кто я? – удивился моему вопросу незнакомец. – Я-то дракон. А вот кто ты?

– Какой ещё, на хрен, дракон! – завопил я, автоматически ища путь к отступлению.

– Какой дракон? – на мгновение мне показалось, что он растерялся. – Вот, пожалуйста, моя визитка, – он протянул визитку.

На одной стороны визитки указывалось:

«Соломон Львович Дракон. Действительный Инспектор Объединённого Координационного Совета».

На другой был символ, образованный цифрами 6, 9 и 1. Причём 6 и 9 подобно «рыбкам» Тай Дзи (инь-ян) образовывали круг в горизонтальной плоскости, а единица вырывалась вверх из центра перпендикулярно кругу.

– Я что, не туда попал? – спросил дракон. – Или, может быть, вы не туда попали? Признавайтесь, что вы делаете в этом доме? Хотя, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы спали. Но какого чёрта вы здесь спали? Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! – Оранул так, словно лет двадцать поработал следователем НКВД.

Вопль заставил меня плюхнуться на диван.

– Ладно, оставим вопрос на потом, – уже спокойно произнёс дракон. – Я устал и хочу перекусить с дороги, а посему будем считать, что я – дракон, а ты – мой ассистент. По крайней мере, до тех пор, пока факты не заставят думать иначе. Или ты против?

– Так вы и правда дракон? – пролепетал я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Ну, да. А ты думал, что отсюда выползет разящая пламенем крылатая ящерица размером с автобус? – ехидно поинтересовался он.

Именно так я почему-то и думал.

– Ну, и как в таком виде выйти из дома, не говоря о том, чтобы что-либо инспектировать?

– Вы правы, – согласился я с очевидностью доводов.

– Разумеется, я прав, коль я не лев, а раз так, мой верный Санчо, пойдём для начала подкрепимся. Как, кстати, тебя звать?

– Костя.

– Значится, Константин. А меня – Алексей.

– А вы разве не Соломон?

– Соломон, но здесь я инкогнито. Понятно? Ладно, пошли.

– Ты куда? – спросил он, когда я направился к входной двери.

– Вы же сами сказали…

– Что я сказал? И перестань мне выкать.

– Хорошо.

– Запомни, юнга, до конца нашей инспекции для нас работает эта дверь, – сказав это, он открыл охраняемую дверь. За ней клубилась похожая на густой туман мгла, сквозь которую ничего не просматривалось.

– Вперёд, мой друг, – сказал он, и толкнул меня во мглу.

Стоило переступить порог комнаты, как я очутился посреди тротуара достаточно оживлённой улицы. От неожиданности я инстинктивно отпрянул назад, и чуть не сбил с ног дамочку стервозного вида. Она собралась на меня наорать, но, увидев моё лицо, решила не связываться, и, перейдя на быстрый шаг, ретировалась. Итак, я был на слишком широкой для Аксая улице. Дом, из которого меня столь бесцеремонно вышвырнул дракон, исчез, не оставив и следа от волшебной двери. Но хуже всего то, что дракона тоже нигде не было. Почувствовав себя брошенным щенком, я собрался развопиться на всю улицу, но дракон вовремя вышел из торгующего мобильниками магазина.

– Спокойствие, только спокойствие, – сказал он голосом Карлсона, который живёт на крыше, и мне действительно стало спокойней. Я даже смог спросить:

– Где мы?

– В несколько иной модификации Аксая, – ответил он. – Сейчас тебе это ни о чём не говорит, так что поговорим в ресторане. Хорошо?

– Хорошо, – согласился я.

Пройдя по улице метров пятьсот, мы подошли к близнецу Мавзолея. Только вместо «Ленин» на нём было написано «Голодающий сталевар». Судя по виду, «Сталевар» был слишком крут для моего кармана, что и заставило меня нерешительно остановиться перед покрытой ковром мраморной лестницей, ведущей ко входу в ресторан.

– Да ты не бойся. Голодающих сталеваров здесь нет, – попытался подбодрить дракон.

– А там не очень дорого? – краснея, спросил я. – Дело в том, что зарплата у меня через неделю, а денег уже нет…

– Ай-я-яй-я-яй-я-яй, – укоризненно произнёс дракон, – но разве можно вот так, да ещё в первый день знакомства. Я, право, и не знаю…

Я растеряно посмотрел на него.

– Тебя что, не проинструктировали? – спросил он, посмотрев по-отечески.

– Только на тему неразглашения.

– Форменное безобразие… Ладно, это дело принципа, так что слушай внимательно и запоминай. Повторять не буду. Так вот, традиционно считается, что такие, как ты, помогают нам исключительно из бескорыстного желания помочь, без каких-либо намёков на благодарность, не говоря уже о зарплате. В конце нашей совместной деятельности мы дарим вам каждый раз по жемчужине, и каждый раз для вас это полный сюрприз. Такова официальная версия, и, по крайней мере, публично, мы будем вести себя именно так. Как и любая другая официальная версия, это – полнейшая чушь. Но раз она просуществовала тысячи лет, постараемся отнестись к ней с видимостью уважения. А теперь пошли. У нас принято кормить своих вассалов.

Стоило нам подняться по лестнице, как из ресторана выскочил швейцар и, загородив собой вход, с поистине швейцарской важностью изрёк:

– С двуногими нельзя.

Двуногим, разумеется, был я, и от этой фразы швейцара, сопровождаемой тем презрительным взглядом, на который способны только профессиональные жополизы, мне стало настолько неловко, что я готов был провалиться сквозь землю. Ситуацию в корне изменил дракон.

– Молчать! – рявкнул он, глядя сквозь швейцара, как будто того вообще не было.

В мгновение ока швейцар из важного господина превратился в подобострастное пресмыкающееся, угодливо открывшее перед нами дверь.

Не успели мы войти, как подбежал метрдотель.

– Добрый день, господа-с, прошу за мной. Наш лучший столик к вашим услугам.

Если честно, я не особо обратил внимание на обстановку: было не до того. К тому же я не мастер описаний природы и интерьеров, да и кто их сейчас читает? В общем, показной роскошью зал напоминал армянский или азербайджанский дворец времён упадка социалистической эпохи.

Официанта ждать не пришлось.

– Подожди, – сказал дракон, когда официант, положив меню, собрался ретироваться.

– К вашим услугам, – ответил тот, и замер, как вкопанный.

– Давай на своё усмотрение, – распорядился дракон.

– Будет исполнено.

– Так вот, – начал объяснения дракон, – с нашей точки зрения ваша вселенная – это не Мир, а картина Мира в сознании Земли. Так что вы живёте не на её поверхности, а в её сознании. А раз так, то для нас все вы – своего рода плоды воображения. Вы осознаёте себя, обладаете некими степенями свободы, и, тем не менее, вы всего лишь воображаемые образы. И более того, вся та вселенная, которую вы знаете, тоже является отражением реальности в сознании Земли, но никак не самой реальностью. При этом Земля – не единственный воображающий миры субъект. Фактически каждая планета или звезда обладают способностью к осознанию реальности, но их миры недоступны для большинства из вас, так как вы не имеете нужных ресурсов, чтобы выйти за рамки сознания Земли. Как я уже сказал, вы не можете пересекать границу между мирами, однако за пределами вашей реальности существует достаточно много тех, кто может путешествовать среди миров. Вы их воспринимаете как НЛО, маленький народец, ангелов, бесов и прочих якобы мифических существ. Также за пределами вашей реальности существуют те, кто является порождением субъектов более высокого порядка. Мы, например, являемся существами из мира грёз нашей галактики, поэтому можем не только наблюдать за сознаниями планет, но также и вносить в них при необходимости некоторые коррективы. И в вашем случае нам приходится трудиться в поте лица, так как планета ваша слегка не в себе. У неё острый психоз. Она мечется в бреду, и в её сознании одни кошмары сменяются другими. Ваша цивилизация – всего лишь одна из мимолётных картин, правда, в масштабах времени планеты, осознание которой функционирует в несколько ином временнОм диапазоне.

Для того, чтобы тебе стало понятно, сделаем несколько простых вычислений.

Я хотел возразить, что понимаю, о чём речь, но он не стал слушать.

– Для круглого счёта, – продолжал он, – примем человеческий век за сто лет. Срок жизни планет вроде Земли составляет в среднем десять миллиардов лет. Теперь разделим десять миллиардов на сто. Получаем сто миллионов. Другими словами, один год Земли – это сто миллионов ваших лет. Идём дальше. Разделим это число на триста шестьдесят пять, затем на двадцать четыре и два раза на шестьдесят. В результате одна секунда в масштабах времени Земли равна примерно ста годам вашего времени. А ваше рождество Христово по меркам Земли случилось 20 секунд назад. Отсюда и ваша иллюзия стабильности.

Кстати, об эти вычисления разбиваются и уверения тех, кто считает, что стихийные катастрофы являются реакцией Земли на вашу деятельность. Да она попросту ещё не заметила вашего существования.

– Подожди, – дошло до меня, – но если ты работаешь с сознанием планеты, ты должен и функционировать в её временном масштабе. Как же ты тогда функционируешь в масштабе нашем?

– А ты не такой тупой, как любишь казаться, – улыбнулся он, – ты прав, некий планетарный психиатр функционирует в масштабе Земли. Он вмешивается в её сознание, и это вмешательство, разумеется, отражается на её картине мира, создавая некое отражение его персоны, которое вы и воспринимаете как Инспекцию. Ну а я, тот, которого ты видишь перед собой, – всего лишь отражение отражения, функционирующее уже в вашем масштабе времени. И в этом смысле я столь же реален, как ты или всё, что вокруг. Вот только я больше вас знаю, и умею в некоторой степени влиять на окружающую меня картину мира.

– Подожди, но если всё так, как ты говоришь, то ни твоя Инспекция, ни моё в ней участие не имеют никакого смысла, – понял я.

– А это уже как посмотреть. Если в масштабе планеты, то никакого. Но в нашем с тобой масштабе для нас только наша жизнь и может иметь значение, потому что, кроме как нам, она вообще никому не нужна. Сечёшь?

– Другими словами, наша жизнь обретает смысл исключительно потому, что она бессмысленна?

– Сказано в духе подражателя даосам, но верно.

Принесли еду, и мы полностью ушли в поглощение поистине великолепной пищи и прекрасного вина. Закончив есть, выкурили по сигаре.

– Пора, – сказал дракон, докурив сигару, и встал из-за стола.

– А мы что, платить не будем? – удивился я.

– А мы уже заплатили тем, что соизволили здесь отобедать. Как тебе, кстати, обед? – поинтересовался дракон, явно уходя от темы оплаты. В любом случае он лучше меня знал, как себя здесь вести.

– По-моему, просто великолепен, – ответил я.

– Баранина, правда, малость жестковата, но это не её вина.

– В смысле? – не понял я.

– По своей сути баранина – очень капризная субстанция, и она буквально терпеть не может, когда её пытаются в чем-то обвинить. Она может годами таить обиду, но рано или поздно всегда мстит обидчику, заставляя платить по полной за каждое неосторожное слово. Так что о ней, как о президенте, либо хорошо, либо ничего. Лучше, конечно, обходиться без нелицеприятных высказываний в её счёт, но если ты всё же что-то ляпнешь, говори всегда, что это не её вина, и тогда баранина тебя простит. Таков уж у неё характер, хотя, впрочем, это не её вина. Ладно, перейдём от баранины к баранам. Когда у тебя начинается рабочий день?

– В девять.

– Отлично. И не опаздывай. До завтра.

Попрощавшись со мной, он щёлкнул пальцами, и я проснулся на своём рабочем месте. Сначала я решил, что мне всё приснилось, но ощущение сытости и застрявшее между зубами мясо говорили об обратном.