Читать книгу Карибские маршруты – I - Валерий Николаевич Шпаковский - Страница 26

Следующей нашей остановкой была Калета Буэна, небольшая лагуна среди коралловых рифов на берегу Карибского моря. Залив Свиней мы уже весь почти проехали. В это место мы тоже раньше часто приезжали на отдых, прозрачная с чистой водой глубокая лагуна соединялась с морем маленьким проходом, поэтому в ней вода всегда была тихая даже во время больших штормов. Ранее здесь было почти безлюдное место, а сейчас построены красивые въездные ворота, небольшое кафе-ресторан для туристов, какие-то спортивные сооружения. Вспоминались мои удачные рыбные охоты в здешнем море за лагуной с подводным ружьём и поездки сюда на служебной белой «Ниве» просто для организации отдыха семьи.

Поностальгировали и поехали далее, уже оставалось совсем немного до нашего городка Сьюидат Нуклеар, в котором мы жили, когда работали на Кубе и который являлся целью нашего сегодняшнего автопробега. На удивление выехали на хорошую асфальтовую дорогу, которой ранее не было, это была Карретера-дорога на Сьенфуэгос. Ранее здесь были сплошные колдобины и ямы, как у нас где-нибудь на границе областей. Значит что-то понемногу делается на Кубе, даже дороги ремонтируются! Проехав немного по этой хорошей дороге, мы повернули направо на Carretera de Juragua. Наша дорога! До боли знакомая!

Детская площадка в городке советских специалистов Сьюидат Нуклеар

Мы ехали, объезжая огромный залив Сьенфуэгос, чьи воды блестели сквозь мангровые заросли с левой стороны дороги. Вскоре впереди показался с правой стороны дороги купол атомного реактора первого блока бывшей атомной станции, по-научному – его контаймента[2]. Железобетонный купол постепенно приближался и вскоре потянулись станционные постройки, КПП и въездные ворота на территорию АЭС за ограждением из колючей проволоки.

Помню кубинским инженерам очень нравилась информация в проекте атомной станции, что контаймент рассчитан даже на падение самолёта. Они всё пытались выяснить какого? Большого Боинга или чего поменьше.

– Вот здесь ты работал? – спросила дочь.

– Да, это с краю административные здания, а наши «прорабки» – рабочие вагончики ТМУ – тепло монтажного управления были дальше возле самого реактора.

– А почему не достроили станцию?

– Почему, почему? По – кочану. Спросить у Ельцина надо было. Денег не давал на строительство, а у кубинцев их тоже не было. Ты всё сняла на видеокамеру?

– Ой забыла включить, – ответила дочь сжимая небольшую видеокамеру «Sony» в правой руке.

– Спасибо, родная.

Проехав территорию атомной станции со всеми вспомогательными постройками и зданиями километров через пять, повернув с дороги направо, наша «Антилопа-Гну» наконец въехала в наш атомный городок Сьюидад Нуклеар, где мы жили и работали в течение трёх с лишним лет в начале 90-х годов прошлого столетия.

По знакомой главной дороге городка проехали к большой автостоянке, зажатой между 4-х этажными домами советских некогда специалистов. Остановился на знакомом месте, где я всегда парковался на своей служебной «Ниве», когда здесь работал. Перед нами был наш бывший дом № 1, на котором, как и прежде продолжала висеть табличка на русском языке «Дом образцового быта». Вышли из машины и посмотрели на знакомый балкон и окна квартиры на 4-м этаже с правой стороны подъезда. Дочь всхлипнула и заплакала, утираясь платочком, у жены тоже что-то подозрительно блестели глаза за стёклами затемнённых очков. Мне тоже стало почему-то грустно, сразу захотелось выпить пива или рома.

Теперь в этих домах жили кубинцы, некоторые из них уже выглядывали из окон. Мы зашли в «родной» подъезд, где на 1-м этаже дочь когда-то расшибла себе лоб о железные перила, сбегая сверху вниз за почтой. Поднялись на «свой» 4-й этаж, но стучаться в знакомые двери квартиры не стали. Просто грустно постояли рядом. что-то вспоминая и вздыхая или всхлипывая наматывая сопли на кулак.

– Интересно, а рисунок Микки Мауса на стене в моей комнате сохранился или нет? – вдруг нарушая скорбную тишину спросила у кого-то дочь.

– Ну для этого надо зайти внутрь и посмотреть, но мы решили не тревожить новых хозяев если они даже дома и не сыпать себе соль на раны.

Выйдя из подъезда, увидели группу кубинцев около нашей машины с красными номерами для иностранцев. Один из них показался мне знакомым. Он тоже узнал меня и подойдя ближе, пожал руку и сказал, что когда-то работал в строительном управлении и помнит меня как Руководителя Тепло монтажного управления.

Звали его Хорхе и жил он теперь в нашем доме, который после отъезда «всех начальников» (в нашем доме № 1 жили в основном руководители различных служб стройки и будущей эксплуатации АЭС) дом начали заселять кубинцами. Как он сказал, после закрытия АЭС в посёлке ещё лет 10 оставалась группа наших специалистов человек 20 занимавшихся консервацией технологического крупнотоннажного оборудования. Хорхе ещё рассказал, что иногда сюда приезжают на таких же машинах с красными номерами бывшие строители АЭС, видимо отдыхавшие на курортах Кубы. В последнее время даже зачастили высокие комиссии из Москвы на предмет возврата в Россию технологического оборудования, завезённого из Союза для 2-го блока и хранящегося на складах станции.

В ответ коротко рассказал ему, что, вернувшись с Кубы работал уже не тепло монтажником, а в Дирекции Курской АЭС организовывал международную и внешнеэкономическую службу. Стараясь поддерживать контакты с Кубой, продолжал общаться в Москве с бывшем работодателем, компанией ЗАЭС – Зарубежатомэнергостроя и давал ответы на запросы их представителей из Гаваны о возможности поставок на Кубу различного оборудования и материалов. Как бывший участник строительства АЭС «Хурагуа» участвовал в работе смежных комиссий в Москве по возможному «размораживанию» проекта и продолжению строительства. Однажды даже планировался мой приезд сюда на площадку АЭС Хурагуа с делегацией АСЭ – «Атомстройэкспорта» и смежных организаций для осмотра, хранящегося здесь на консервации крупнотоннажного оборудования (корпуса реактора, парогенераторов, насосов и теплообменников), но в последний момент этот визит не сложился почему-то.

Предложения Курской АЭС для работ на Кубе

Хорхе расчувствовался воспоминаниями и предложил подняться к нему в квартиру, чтобы посмотреть старые фотографии. Оставив своих дам бродить вокруг старого почти родного дома, поднялся к нему на 2-й этаж, где ранее жил директор нашей школы из Воронежа. Хорхе сразу предложил выпить рома у него на кухне, но я сказал, что за рулём, хотя по опыту знал, что на Кубе это не проблема, никто тебя на алкоголь за рулём проверять не будет и в трубку дышать заставлять тоже не будет. Но от прохладного пива в жаркий день не отказался и попросил Хорхе не суетиться с закусками, мол мы скоро поедем в Сьенфуэгос. Отметили встречу и стали смотреть старые фотографии в большом и толстом альбоме. Оказывается, у Хорхе в строительном управлении, где на фото из его альбома я увидел много знакомых кубинцев и русских специалистов контрпарой был Юра Масейко – шустрый украинец из Запорожья, проработавший здесь более десяти лет в несколько контрактных заездов и который уехал назад на Украину всего года три назад. Были у этого «свидомого» видимо какие-то особые отношения с кубинским местным руководством, которые ему постоянно продлевали контракты.

Контрпара – метод работы технического содействия, когда к советскому инженеру прикреплялся кубинский для его обучения, натаскивания и руководства.

Спросил у Хорхе про своего контрпару, кубинского инженера, учившегося в СССР в МЭИ по имени Монтесино. Тот его знал и сообщил, что Монтэ почти сразу после массового отъезда наших специалистов покинул стройку и уехал в Гавану к родителям со своей русской женой. Теперь они оба преподают в гаванском университете, она-русский язык, а он-основы строительно-монтажных работ крупных энергетических объектов. Ну вот значит не пропали даром мои уроки и годы совместной работы. Наш знаток кубинской истории Монтэ стал всё-таки преподавателем, как и мечтал, правда не истории Кубы. Это благодаря ему в книге «Куба-любовь моя» уделено много внимания именно истории острова! Закончив смотреть альбом и допив пиво, мы с ним вышли опять во двор некогда, Дома образцового быта.

Дочь, в это время наматывая слёзы и сопли на кулак ходила с видео камерой и снимала детскую площадку, на которой играла в детстве. На площадке даже сохранилась большая ракета за декоративным забором вроде кремлёвской стены, которую сделали наши монтажники. Жена сопровождала её показывая, что ещё дополнительно снять на память. Попрощавшись с Хорхе, присоединился к ним и предложил прогуляться по городку.

Мы прошли к школе детей советских специалистов, где в первом классе училась дочь. Сейчас она была закрыта, кубинские дети в нашем городке учились в своей школе. Закрыт был и знаменитый бар «У Анжелы» для «советикус-амигос», стены которого ещё помнят наверняка буйные застолья, лихие попойки и горячие праздники по различным поводам. Погуляв по нашему небольшому городку, вернулись к машине, возле которой теперь толкалась кубинская молодёжь, одобрительно посматривавшая на дочь. Сели в машину и медленно проехали с нашей парковки налево к проливу и причалу возле старой рыбацкой деревушки на берегу моря.

– Ну вот, а говорили, что никогда больше не побываем здесь, – сказал я своим спутницам с ещё заплаканными глазами, невозможное оказывается – возможно.

У причала стояла старая крепость «Хагуа», построенная ещё первыми испанцами для защиты от нападений карибских пиратов поселений, расположенных в глубине большого залива с таким же названием.

Старая крепость Хагуа на берегу Карибского моря

Посмотрели на отель «Пасакабайо», расположенный на противоположном берегу узкого пролива, по которому туда-сюда ходила небольшая барка с открытой палубой для перевозки людей, и на которой когда-то сами часто плавали в магазины этого отеля для различных закупок. В основном, конечно, за алкоголем, кто-то брал американские виски, мне тогда нравились испанские коньяки, ведь положенных по кубинской карточной системе снабжения специалистов 6 бутылок рома в месяц явно было недостаточно для русского человека.

На наше удивление старую крепость Хагуа отреставрировали и даже сделали в ней небольшой музей. В наше время там были просто красивые развалины куда бегали играть наши мальчишки. Купив билеты, мы зашли по подвесному мосту в старую крепость в сопровождении гида, говорящего по-русски. Это была худенькая женщина по имени Сараи, некогда учившаяся в Союзе на биолога. Она провела нас на верхнюю площадку артиллерийской батареи, старые пушки которой своими жерлами хищно уставились в сторону входа в залив со стороны Карибского моря. Заглянули в круглую смотровую башню с бойницами для аркебуз караульной охраны, типичную для всех старых испанских крепостей. Сараи рассказала, что крепость была построена за семь лет по проекту военного архитектора Хосе Тантете в 1738 году по приказу испанского короля Филиппа V, за сто лет до основания города Сьенфуэгос. Крепость Хагуа в то время стала третьей по значимости на острове после крепостей в Сантьяго и Гаване. Даже знаменитый пират Френсис Дрейк не смог её взять штурмом и прорваться в залив для грабежа испанских поселений.

Также гид рассказала старинную легенду о несчастной любви, дух таинственной дамы до сих пор бродит по ночам вокруг крепости пугая местных рыбаков. Закончила она свою короткую экскурсию сообщением, что старушка крепость («Castillo de Jagua») имела с самого своего основания красивое и длинное название «Нуэстра сеньора де лос Ангелас де Хагуа». Поблагодарив Сараи за интересную экскурсию и дав ей незаметно в руку купюру в пять куков, мы спустились со стен крепости к парковке, где стояла наша «Антилопа-Гну» возле огромной испанской пушки-карронады, на которой когда-то мы фотографировали дочь.