Читать книгу Я тебя никогда… Сборник рассказов - Валерий Олегович Столыпин, Валерий Столыпин - Страница 2

Савелий Степанович Рыков, холостяк с солидным стажем, был, как обычно, приглашён на день рождения Эдика Кретова, своего лучшего друга. Если разобраться, единственного.

Круглая дата – сорок лет. Многие говорят, что справлять подобный юбилей нельзя. Поспрашивал Савелий знакомых бабушек, никто вразумительно на его вопрос не ответил. Мол, сорок лет связаны со смертью и страданиями. Бред да и только.

У Севки, так его для краткости называет друг, сложный характер. Больно уж щепетильный он: стоит в его доме что-то на миллиметр в сторону сдвинуть, начинается ураган «Катрина», уничтожающий на своём пути любые отношения, тем более с женщинами.

Эдик не в счёт – ему позволено всё. Ну, почти. Этот парень свой в доску: не предаст, не продаст, а потому имеет преференции и льготы. Так бывает, когда люди притираются настолько плотно, что баланс сдержек и противовесов застывает словно приклеенный.

Что касается женщин в его жизни – они были. Любил он иногда полакомиться данным фруктом, знал толк в процессе выбора претенденток, который иногда затягивался на недели и месяцы, но неизменно заканчивался страстной близостью.

Как правило, связь выходила кратковременной, ввиду несовместимости личных привычек в быту. Иногда он подумывал, что неплохо было бы попробовать гостевую форму брака, но позже приходил к выводу, что если женщина не умеет себя вести, то она успеет натворить чёрт знает что и за короткий промежуток времени.

Для того, чтобы запомнить восхитительный, феерический танец любви, достаточно одной ночи. Даже несколько лишних часов способны испортить позитивное впечатление. Пусть лучше оно останется в тёплых воспоминаниях.

Обычно претендентка на трон была безукоризненно хороша. К числу обязательных качеств Савелий Степанович относил стройность, но девушка не должна была быть и вешалкой. Рельефность фигуры неизменно его вдохновляла.

Вторичные половые признаки признавались образцовыми, если гитарообразные очертания, анфас и профиль вызывали безотчётное желание сыграть на этом инструменте, извлекая из него мелодии сладострастия.

Чего-чего, а это Сева делать умел мастерски, заводя почти любую гостью с пол-оборота. Вояжи на сторону, тем более номера в гостинице не признавал. Ложе любви должно быть безупречным и пахнуть безукоризненно. Запахи для него значили много больше внешности.

Всё необходимое должно было находиться под рукой, которая оснащена у мужчины тонкими, весьма чувствительными музыкальными пальчиками.

Дотрагиваться до оголённых душевных струн, вызывать тонкие вибрации плоти Савелий научился основательно, виртуозно. Практика кратковременных интрижек это подтверждала.

Уже через несколько минут, доверившись любвеобильному маэстро, женщины стонали, требуя ускорения темпа с адажио до аллегро, но Сева любил порядок во всём, не дозволяя диктовать авторскую интерпретацию исполняемой пьесы женщине. Каждый ритм должен быть отработан на совесть, завершаясь ощутимыми извне физическими маркерами.

Никогда нельзя прерывать ласки с медленными, плавными поглаживаниями, едва касаясь чувствительных зон воспалённой желанием кожи подруги, пока забавница не покроется жёсткими пупырышками, а бёдра прелестницы не разойдутся в стороны, приглашая принять участие в игре с иными правилами в форсированном темпе.

Ускоряющийся по мере созревания экзотического фрукта натиск обозначается дыханием пульса и облаком сладковатых запахов, посылающих сигнал – пора приступать к углублённому массажу кожи шеи, ушей и груди горячим влажным языком, вызывающим у дамы волны внутреннего содрогания. Когда ароматы весеннего луга щекочут нервы, заставляя любовницу обливаться соками, раскрывая для посещения священный вход.

Темп ускоряется, взволнованно теребя набухшие чаши груди с восставшими клавишами впечатлительных сосков, требующих сильных пальцев и жадного до сладкого рта.

Послушные губы теребят смородиновые горошины, проглатывая их целиком. Горячее дыхание женщины пытается требовать решительных действий, её руки с силой сжимают голову партнёра, напрягаясь подвижным животом, выгибаясь порывисто и страстно.

Гостья обхватывает торс самца нетерпеливыми ногами, трётся промежностью, оставляя на его животе липкие потёки романтического секрета.

Но это ещё не всё. Рано, очень рано двигаться дальше и глубже. Лирическое вступление должно быть сыграно до конца, прежде чем приступить к завершающей фазе.

Вот уже созрел воспалённый, раскрывшийся сочный бутон, закипающий волшебным вином, в сравнении с которым глоток «Каберне-Совиньон» стоимостью более двадцати тысяч долларов за бутылку покажется дешёвой подделкой. От него закружится не только голова, даже душа отлетает надолго, путешествуя вовне тела. Такое опьянение сродни смерти или маленькой её репетиции.

Выпить чарующий глоток из чаши сладострастия, закусить вишенкой, спрятанной в холмике, который топорщится вверху открытого для дружественного визита ущелья грёз, прикосновение к которой вызывает длительные оргазмические спазмы у подружки, опьянеть до невменяемости и уснуть ненадолго вместе с гостьей. Что может быть прекраснее? Но это лишь начало праздника плоти.

Теперь можно входить, сначала осторожно, тук-тук… проверяя податливость и желание принять гостя, затем ускоряясь, усиливая звучание, входя в резонанс, когда одно обволакивает и требовательно засасывает другое, заставляя расти, и вырывает крик восторга…

Тела уставших исполнителей покрыты испариной. Дыхание сбивается. А в глазах отпечаток невероятной гаммы чувств, всколыхнувших каждую клеточку.

Эти эмоции поднимаются вверх, насыщая кислородом и кровью мозг, открывая внутри и снаружи духовные поры, рождая чувство искренней благодарности. Они не в силах раскланяться, потому что потрясены до самого основания. Особенно силой и страстью концовки произведения, излившего наслаждение буквально фонтаном.

Тело мужчины почти спокойно, тогда как женщина ещё продолжительное время выплёскивает избыток энергии, взволнованно вибрируя каждой клеточкой.

* * *

Савелий Степанович сидит в своём любимом кресле, смакуя воспоминания о последней встрече с прекрасной шалуньей, с которой обменялся избытком чувств.

Ох и хороша же была проказница… Жаль, что так нелепо закончилось пламенное рандеву.

Ладное загорелое тело, хрупкое, но с сильными, развитыми мышцами. Напоследок девушка так сдавила корпус партнёра, почувствовав неконтролируемый рост мужского я, что если бы ей достало сил, наступил бы неминуемый конец эпохи его сладострастия.

По счастью, этого не случилось. Зато они долго и яростно благодарили друг друга, вылизывая пропитанный гормонами пот, насыщаясь любовными соками и сплетаясь языками.

Слегка успокоившись, любовники приступили к исполнению чего-то нежного и очень медленного.

Сева даже не припомнит, что бы это могло быть, потому что время тогда остановилось, уступив место бескрайней Вечности. Ночи им не хватило, это точно. Спать потом пришлось до полудня, чтобы хоть немного восстановить потраченные энергетические ресурсы.

Это случилось несколько месяцев назад. С тех пор они не встречались, а иную женщину в своей постели после такого финиша… он не мог.

Эмма, так звали ту нимфу, была великолепна, неистощима, неиссякаема, как сама жизнь на этой планете. И великолепна. Лучшей претендентки в жёны Сева и представить не мог.

Вот только это поистине чудовищно – она испачкала его любимое полотенце губной помадой и тушью для ресниц, пролила на узорчатую льняную скатерть кофе, набросала полную корзину омерзительного вида салфеток, пропитанных непонятно чем, может быть, даже… язык не поворачивается произнести вслух, что она так тщательно протирала.

Она посмела вытащить без спроса из шкафа его рубашку, о которую дважды вытерла руки, когда они завтракали. Это было в обед.

И сидела, закинув ногу на ногу, в непристойной позе, нагло оголив промежность. Тонкие чувства, окрылявшие его всю ночь, истаяли как прошлогодний снег.

Как можно жить с такой женщиной? Свои грязные трусы она засунула под подушку, а уходя, оставила на воротнике белоснежной рубашки оттиск накрашенных губ.

После всего случившегося он Эмму тихо ненавидел. И очень хотел её, мечтал о податливом нежном теле. Сева готов был простить те неблаговидные действия, чтобы заключить девушку в объятия хоть один разок. Но как быть с привычками, которые невозможно исправить, потому что она уже взрослая девочка и не согласится жить иначе?

Чем больше Сева обо всём этом думал, тем сильнее мечтал прижаться к раскрытым бёдрам, вдыхая аромат интимного пространства, чувствуя на языке вкус возбуждённого лона.

Больше он ей не позвонил. Почему дамы замечательно выглядят в постели и совсем не умеют себя вести в повседневной жизни, задавал он который уже раз себе вопрос.

Ведь так хочется душевной близости и телесного тепла… Но на поверку каждая имеет целый список изъянов, кричащих, невыносимых, фатальных, делающих совместную жизнь невозможной.

Неужели им так никто и не указал на издержки их привычек? Наверное, именно поэтому они не замужем. Какой настоящий мужчина способен вынести их небрежные привычки?

Савелий Степанович мечтал о семье. Домашнего уюта ему доставало, он создал его самостоятельно и позволить кому-то разрушить с таким трудом налаженный быт не собирался.

– Положим, нет. Можно обойтись и без этого. Откуда мне знать, что ты говоришь и чувствуешь искренне? Мимолётная симпатия случается и у меня. Что с того? Вкус поцелуя ни о чём не говорит. Разве что о желании иметь.

– Вкус, запах, интуиция…

Сева приблизил к девушке своё лицо, вдохнул аромат. Вдохновило. Но ужасно не хотелось сравнивать. Запах детства, родительского дома, материнского молока… аромат счастья. Нелепые ассоциации. И эти губы, раскрытые для того, что испробовать вкус её недр.

Его затрясло. Ощущение совершенно новое, какого прежде никогда не испытывал. Надо же, он удовлетворился поцелуем.

Девушка, позволившая отведать свой неповторимый вкус, безучастная вначале, вдруг обхватила его голову, прижалась теснее. По её щеке скатилась слеза, попала в рот, смешавшись с коктейлем, уже до того взбитым языками. Им было беспредельно хорошо. Отчего? Ведь они совсем не знают друг друга.

Дальше последовал древний ритуал ухаживаний. Они убежали, тайком, даже не попрощавшись с именинником. Долго гуляли по кромке реки.

На их счастье, светила полная луна. Были бесконечные разговоры. Потом они уселись на берегу, пили водку, которую предусмотрительно захватил Сева, закусывали пирогами с праздничного стола, смеялись.

Потом они замёрзли и пошли к Севе. Там ещё немного выпили, снова целовались, улеглись спать. В обнимку. Не раздеваясь. На столе осталась немытая посуда, недоеденные закуски…

Севу это совсем не бесило. Напротив, он готов был позволить этой женщине всё.

Ему было невыносимо радостно, что рядом находится Алёна, девушка, которая ему нужна. Он ужасно её хочет, но готов поступиться сиюминутным желанием, чтобы угодить ей.

Сева не мог заснуть, переживая, анализируя происходящее. Он снова и снова репетировал в уме, как приготовит утром завтрак, разбудит девушку и скажет, что влюбился по-настоящему. И тогда предложит выйти за него замуж. Плевать ему, что они сейчас лежат и пачкают совершенно новый, только что распакованный комплект белья.

Луна всё ещё заглядывала в окно, посылая мерцающий свет. На его плече лежала, тихонько посапывая, прелестная девушка. Теперь она казалась ему ещё прекрасней, хотя по опыту он знал, что ничего не изменилось, кроме восприятия действительности.