Читать книгу Хроники АСБ. Планета женщин - Валя Чеботкова - Страница 2

Меня зовут Аня. Мне 25 лет, я живу в Екатеринбурге. И, кажется, у меня шизофрения.

Я скомкала очередной криво оторванный лист бумаги и бросила его в урну. Снаряд описал правильную траекторию, ударился о край черной пластиковой сетчатой корзины для бумаг и отскочил на пол, словно с издевкой.

– Да блин! – сказала я через «ять» и гневно вскочила со стула. Топая ногами, я злобно подняла с пола несчастный бумажный снаряд и зашвырнула его в корзину с такой силой, что могла бы даже пробить пол. Но не пробила.

«Истеричка!» – подытожил мой собеседник.

– Затки варежку!

«Не злись. Когда ты злишься, ты теряешь нервные клетки, а они, как ты знаешь, тебе необходимы, чтобы…»

– Может, тогда мне стоит злиться в два раза сильнее, чтобы вывести тебя, паразита, из моей головы?!

Я плюхнулась на стул и поникла. Последние два месяца я беспрерывно слышу этот голос. Не знаю, что это такое. Гуглила разные расстройства личности, психические заболевания, но мне не хватает симптомов, чтобы поставить себе диагноз. Либо смелости. Либо мозгов. Думаю, всего сразу.

Раньше я думала, как же круто, у того журналиста, которого сыграл Том Харди, всегда есть с кем перекинуться острым словцом, когда посмотрела фильм «Веном». Я вообще люблю всякие такие фильмы по комиксам. И мультки тоже. А что? По-моему в них зачастую больше смысла и надежды, чем в серьезном кинематографе. Но вот теперь у меня есть собеседник, и, вроде, даже не глупый, сказала бы, очень не глупый, а я боюсь его.

«Может, поедим?»

– Я сама знаю, когда мне надо есть.

«Само собой. Как раз сейчас и надо».

– Отвали. Я думаю.

«Ой, да брось, потери памяти у тебя не будет, все это чушь собачья! Зачем тебе это? Завещание? Ты помирать, что ли собралась?»

– Дай подумать, ну ептвоюматерную! Ты вообще можешь помолчать хоть пять гребаных минут?! – взорвалась я.

«Могу. Но хочу ли я? Нет, не хочу».

Я взревела, как раненая медведица и уронила голову на руки.

«И что это за диалект, который ты используешь?»

– Великий и могучий русский матерный. Это я еще цензурно, более менее, – мрачно ответила я. Не могу долго на него злиться. Есть вероятность, что это я сама. А себя я люблю. Очень.

Мне сложно понять, чей это голос. Мужской или женский. У него нет пола и возраста. Это просто голос, как будто мои мысли, но я не думаю их. Они появляются сами по себе. Это немного пугает, я не контролирую ситуацию. Иногда мне страшно, что я на людях отвечу ему вслух. Поэтому всегда хожу в наушниках. Но в них не играет музыка. Уже два месяца я не слушаю музыку. Она не нравится голосу в голове. Слишком шумно, говорит. Псина сутулая, лишил меня любимой музыки. Шумно ему, посмотрите на него! Или на нее?

– Слушай. У тебя есть имя? – спросила я. Странно, что не догадалась спросить за все это время.

«Есть».

– И?

«Что?»

– Как тебя зовут, зануда?!

«Нет, это не мое имя».

– Не беси меня.

«Тебе нужно поесть. Тогда ты будешь добрее».

– Я буду добрее, когда ты оставишь меня в покое!

«Зови меня Другом. Я Друг».

– Значит, будешь мужского рода. Так уж повелось, что друг для меня это парень.

«Хорошо. Я не против».

– Ну что, Друг, я окончательно поехала кукухой, раз начала воспринимать тебя как отдельную личность. Можешь меня поздравить, – торжественно заявила я, нервно улыбнувшись.

«Поздравляю, Анна. Мне это приятно».

Приятно ему, ага. Я почесала голову, хоть она и не чесалась. Все от нервов. Нужно меньше нервничать и больше читать книг. Но как тут читать, когда под ухом постоянно кто-то нудит? Я же не просто так живу одна. Даже медитировать пыталась. Паразит – он и в Африке паразит. Ну, как Веном. Но тот чувак же с ним договорился, они даже стали друзьями. Может, и мне стоит?

– Расскажешь, откуда ты взялся? – спросила я. – Ты, кстати, мои мысли читаешь?

«Нет».

– Это ты на который из вопросов щас ответил? – не поняла я.

«На оба».

– Ну, прекрасно. Какой же ты Друг, если не хочешь со мной по-хорошему?

«Еще не время».

– Ну, спасибо хоть, что в мозгах моих не копаешься.

«Будь здорова».

– Я не чихала.

«Ты сказала «спасибо».

– Ты что, еще и не русский, что ли?

«Нет».

– Что – нет?

«Вот ты тупица, Анна. Я же существую на ментальном уровне, мы общаемся мыслями, здесь язык словесности вообще не важен, неужели ты этого не понимаешь?!»

– Тогда зачем ты у меня про диалект спрашивал, кусок ботана?!

«Твой матерный диалект создает определенный эмоциональный рисунок, я такие еще не встречал, поэтому спросил».

– Так я у тебя не первая, что ли? – прозвучало как-то не нормально, но я не стала перефразировать. Может, удастся его сбагрить кому-нибудь.

«Первая».

– Блин, – снова сказала я через «ять». И вложила в этот блин всю свою досаду. Я бы такой блин есть не советовала.

«Симптомы шизофрении» – напечатала я в поисковике. Так, что тут у нас? Голоса в голове зачастую являются одним из симптомов, но с осознанием реальности у меня все в порядке, эмоциональная реакция адекватная, насколько я могу судить. Когда мне грустно, я грущу, когда смешно – смеюсь. Но ведь у меня нет друга, чтобы он заметил что-то неладное. Раньше у меня был лучший друг, Паша, прикольный малый, нам было весело друг с другом, а потом он ударился в мозгоправную психологию, а я идеализировала его до невероятного уровня. Сами понимаете, что тут ничем хорошим дело не закончилось. Скандал за скандалом, я рычала на него, как разъяренная маленькая чихуахуа, а он не понимал, что делает не так, поэтому конфликт нарастал как снежный ком. Я скучаю по нему.

Настойчивое «Мрр» отвлекло меня от моих мыслей.

– Хэми, меховая твоя жопа, ты пришел ко мне! – вложив всю свою любовь в эти слова, я обратила внимание на своего котяру. Иначе его не назовешь. Огромный черный кот требовательно положил свою большую когтистую лапищу на мою ногу и ждал, пока я отодвинусь от стола, освобождая ему место, куда он приземлит свою меховую задницу. Я не могла заставлять его ждать, поспешно отодвинула стул и подняла руки. – Запрыгивай, мужик.

Хемингуэй – так я назвала его, когда нашла на помойке у дома. Почему? Ну, в первую очередь потому, что от него нещадно несло рыбой, а Хемингуэй, как я помню, был любителем порыбачить. А еще у Хэми были шикарные усища, белые, как и брови. На черном меху они выглядели благородно. Ну, чем не великий писатель? По-моему, этого достаточно. Усы, брови, рыба. И вот ты уже Хемингуэй. Ну, романы мой кот не пишет, конечно, однако рыбу уплетает за обе свои мохнатые щеки. И купаться любит, как ни странно.

Мы с моим котом вместе снимаем квартиру недалеко от метро. Я его обожаю. Часто мне кажется, что я никого так в жизни не любила, как своего кота. И вот он вальяжно развалился на моих ногах и принялся мурчать, блаженно прикрыв свои зеленые глаза. Я запустила пятерню в его мех и продолжила думать, поглаживая своего «мужика».

Если я серьезно больна, мне придется позаботиться о нем. Вдруг, я не смогу больше отличать реальность от вымысла? Что, если я что-нибудь с собой сделаю, а он останется один, у нас нет друзей, с работы я уволилась неделю назад, не смогла работать с этим Другом. Он постоянно перебивал меня, когда я отвечала на звонки. Я испугалась, что выдам себя. И ушла. Если меня не станет, об этом не сразу поймут. Хэми, конечно, погрустит слегка, но потом начнет жрать меня, как и все животные. Лучше уберечь его от этой травмы. Я все же надеюсь, что моя любовь взаимна.

– Хэми, мама о тебе позаботится. Я обещаю. Все будет хорошо, слышишь, меховая варежка? Я люблю тебя, – с тяжелым сердцем я прижала к себе недовольного кота. Он почтительно выждал три секунды этих нежностей, затем вырвался и с недовольным мявом спрыгнул на пол, всем своим видом давая понять, что все эти сопли не для него, он выше этого. Подергивая шикарным хвостом, кот утопал на кухню и вскоре захрустел кормом.

«Слышу голоса что делать куда обратиться» – набрала я снова. Если мне придется расстаться со своим любимым мужчиной, за которого я несу ответственность, я хочу быть уверена, что я делаю это не из пустых опасений. Мне нужна помощь.