Читать книгу Хроники АСБ. Планета женщин - Валя Чеботкова - Страница 5

Путь до пресловутой базы занял около получаса в душном автобусе. Из БЦ нам удалось улизнуть без хвоста, несколько улиц мы прошли пешком, проверяя, не следят ли за нами. К счастью, скоро Нуар остановился, и мы принялись ждать автобус. Заплеванная остановка с ободранными рекламными листовками и остатками клея, разрисованная табличка с номерами маршрутов, оторванный поликарбонатный лист, служивший стенкой – все то, что заставляет меня ненавидеть людей, присутствовало в полной мере.

Я уселась на краешек скамейки и принялась украдкой рассматривать Нуара, что стоял поодаль. Странно, что на меня не подействовали его чары, он был вполне в моем вкусе. Широкие плечи, мышцы, играющие под черной рубашкой-поло, красивые ухоженные ногти, джинсы, выгодно обтягивающие пятую точку, словом – стильный и привлекательный мужчина. Да и на лицо был ничего такой, а голос – вообще песня. Я вспомнила, как он поцеловал меня в полумраке коридора, и вспыхнула. Но я поступила как леди. Нельзя позволять кому попало себя целовать и считать, что это нормально. А еще от него приятно пахло. Что немаловажно, для установления контакта уж точно.

Машины сновали туда-сюда, пыль висела в воздухе, люди лениво передвигались, изнывая от жары. Нуар просто стоял и смотрел, словно, если он перестанет смотреть в сторону прибывающего транспорта, все замрет, и автобус не приедет. Гипнотизировал каждую машину. Изредка проезжали любители громкой музыки или сабов, их «унц-унц-унц» заставлял меня грустить об утраченном телефоне. Я, что называется, миллениал, мне необходимо всегда быть в интернете, листать ленту вк, общаться с незнакомцами и «знакомцами». Раньше я еще и музыку без конца слушала.

Так мы просидели на остановке минут сорок. Я начала скучать и раздражаться. Уже бы пешком могли пройти. И только когда мое терпение уже окончательно кончилось, Нуар коротко бросил:

– Наш.

Я поднялась и зашагала к дороге. К моему удивлению подъехал не маршрутный автобус, а служебный. На его табличке было написано «Заказной», такие часто ездят и смущают людей, особенно зимой, когда автобуса ждешь, как родного сына из армии.

Старенький пустой пазик остановился чуть поодаль и распахнул с шипением переднюю дверь. Пыльный, некогда белый, с ржавыми подпалинами, душный автобус не предвещал приятной дороги, но у меня выбора особо не было. Опускаясь на раскаленное сидение из потрепанного черного кожзама, я еще раз поблагодарила себя, что я не в платье. Даже в джинсах это было горячо, а с голыми ногами я бы спеклась, как курица-гриль.

В зеркало заднего вида водитель с любопытством взирал на меня. Мужчина средних лет, с богатыми седыми усами, озорными серыми глазами внезапно подмигнул мне. Я смущенно улыбнулась и отвела взгляд в окно.

Нуар молчал. Тор молчал. Молчала и я. Так всей своей молчаливой компанией мы добрались до окраины города. В этом районе мне еще не доводилось бывать.

– Приехали, красавица, – весело заявил водитель, распахивая дверь в клубы дорожной пыли, которую он поднял своим потрепанным шумным пазиком.

– Спасибо, мил человек, – бросила я ему, хоть разговоры с озорными водителями не были для меня привычными. Черт возьми, весь этот день был непривычным, если уж на то пошло! Нуар кивнул ему молча и спрыгнул в пыль вслед за мной.

– Идем, – он повел меня за собой в тенистую сиреневую аллею. Я шла следом, то и дело бросая взгляд на его шикарную задницу и тут же смущаясь, отводила глаза на отцветающую сирень. Ох, Аня, Аня, развратница, как не стыдно! А мне не стыдно, я эстет. Этот экземпляр полон сексуальности и эстетики, так почему бы мне не смотреть на его эстетичные части?

«Он тебе нравится», – заявил Тор.

– Нет, – ответила я, наверно слишком поспешно.

– Что такое? – Нуар остановился и обернулся. Я едва не врезалась в него.

– Мы ведем диалог, забыл, я же шизичка, – развела я руками и пошла дальше.

– О чем вы говорите?

– О ерунде. Ничего, что потребуется стереть из моей памяти, – съязвила я.

– Это хорошо, – искренне заметил Нуар, поравнявшись со мной.

«Почему ты это отрицаешь, ведь я же ясно улавливаю половое влечение».

– Бог мой, замолчи немедленно! – возмутилась я. – Я тебе не «В мире животных» хватит меня сканировать, хамло!

Нуар прыснул.

– Что он говорит?

– Не твое дело! – буркнула я, засунув руки в карманы.

– Как скажешь, – с добродушной улыбкой согласился он.

– Далеко еще?

– Почти пришли.

– Ты же не сделаешь мне ничего плохого? И никто не сделает? Ты же защитишь меня, да? – спросила я, глядя ему в глаза.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я вдруг подумала, что я не знаю, где я нахожусь, кто ты такой, куда ты меня ведешь и зачем. Это противоречит инстинкту самосохранения, знаешь ли.

– Оу, да, теперь я понял, – кивнул Нуар. – Все будет хорошо, я обещаю о тебе позаботиться, Аня.

«Он не врет», – подтвердил Тор. Мне стало легче. Если я пленница здесь, то хотя бы обо мне позаботятся. Надеюсь, я вернусь домой целой и невредимой. Поскорее бы это все закончилось.

Легкий ветерок ласкал мое лицо, принося аромат сирени с самых дальних кустов. Солнце лежало пятнами под ногами, то и дело попадались надписи краской на асфальте: «Я тебя люблю», «Спасибо за сына/дочь», «Ты – лучшая мама» и т. д. Я читала и думала. Мне никогда не писали посланий на асфальте. Да для меня вообще если что-то хорошее делали, то потом выставляли счет, или бросали. Видимо, я недостаточно благодарна была. По-моему, это такой пустяк, но он такой милый и важный. Писать краской по земле, тратить время, ждать, что любимый человек это прочтет. Такие мелочи делают женщин счастливыми.

Аллея закончилась, и мы оказались в сосновой роще. Боги, как здесь было свежо! Высоченные стройные сосны качались медленно, размеренно. Посреди рощи стояло белое здание в три этажа.

– Это – база?

– Почти. Это роддом.

– Не поняла, – честно призналась я. – Ты же… я же не беременна… пока что, – я, прищурившись, посмотрела ему в глаза, – Ты чего это задумал, а, мерзавец?!

– Нет, что ты, я тебя не трону! – поспешил успокоить меня Нуар. – У людей это происходит так мерзко, – начал было он, но тут же осекся.

«Вот идиот», – сказал Тор, и мне показалось, что он хлопнул себя ладонью по лицу. Мозговой фейспалм.

– У людей? – спросила я.

– О чем ты? – изобразил недопонимание он.

– Зачем ты привел меня в роддом?

– Увидишь. Идем. Не отставай.

На скамейках под окнами сидели нервные папаши и смолили в три горла. Довольно театрально. Кто-то орал под окнами, кто-то говорил по телефону. Где-то шарики, цветы – полный роддомный фарш, короче. Я никогда не была в таких больницах. Я и в обычных-то бываю, уже будучи при смерти и не раньше. В этот ад меня так просто не затащить. С любопытством я осматривала здесь все. Кто знает, может мне придется здесь тусить рано или поздно. Но, надеюсь, что не придется, я не люблю детей. Хотя вот кто его знает? Может все изменится.

А как там пахнет? Надеюсь, там не пахнет мерзостями, что выходят из людей как рожающих, так и родившихся. От мысли об этих ароматах меня затошнило. Но, учуяв стандартный запах больничной дезинфекции, я успокоилась.

– Куда вы собрались, молодые люди? – остановила нас бабуля-охранница у турникета на входе. Типичная такая больничная бабулька: очки на цепочке, вязаная кофточка, хлопковый халат, телесные колготки и тапки – все, как надо. Макияж, слегка расплывшийся не то от жары, не то от дряблости кожи. И химия на седой покрашенной голове. Цвет, вроде, гранат, но, может, и красное древо, не уверена. Бабка отложила книгу и встала со всей строгостью у нас на пути.

– Ну, так повышать рождаемость, Нина Ивановна, – подмигнул ей Нуар, беря меня под руку. Я выдернула руку и фыркнула.

– Ты мне голову не морочь, бесстыдник, тут тебе не публичный дом! Ишь, совсем распустились, баб своих водят уже в больницу! Постыдились бы, вот я в ваши годы…

– Да как вы смеете?! Ай! – возмутилась я, но мой спутник толкнул меня острым локтем прямо в ребра. – Нацист, – прошипела я, потирая бок.

Нуар достал свое удостоверение. Бабулька с подозрением глянула в него и резко замолчала, потом нажала на кнопку. Зеленая стрелка на турникете возвестила о свободном пути.

– Это со мной, – сказал Нуар серьезным тоном, кивая в мою сторону.

Бабка проводила нас подозрительным и даже испуганным взглядом.

– Что у тебя за удостоверение?

Он протянул его мне. Я взяла в руки красную гербовую корочку и заглянула внутрь. Центр контроля заболеваний. Иванов Борис Петрович, специалист по эпидемиям чумы и сибиркой язвы среди новорожденных. Доктор медицины. С черно-белой фотографии на меня смотрел суровый молодой человек со строгой прической в строгом костюме. Даже при погонах.

– Что за бред собачий, – буркнула я.

– Ну, кому бред, а кому – пропуск, – просто ответил Нуар, убирая корочку в карман. – Накинь, тут стерильно, – он протянул мне халат. – И бахилы надень, мы все-таки в больнице.

– Маску дай, не хочу заболеть какой-нибудь херней, мы все-таки в больнице, – проворчала я. Нуар, ни слова не говоря, протянул мне и маску. Все эти прибамбасы так удобно были разложены по полочкам в открытом шкафу у входа, словно каждый желающий мог их взять. Странно и совсем не похоже было на Россию. Я прислушалась, откуда-то с лестницы раздался отборный мат, переходящий в крик боли. Я поежилась. Наверное, кто-то рожает прямо там, на лестнице. У них же вечно мест нет. Зато успокоилась, шиза, да не настолько. Мы все еще в России.

Натянув на себя все эти «доспехи», я двинулась по коридору вслед за Нуаром, шурша полиэтиленовыми бахилами.

– Стой! – внезапно скомандовал он и я замерла. Агент критически осмотрел меня с ног до головы, затем нахмурился. – Что с твоей прической? – он попытался пригладить мои короткие всклокоченные волосы, но я отшатнулась, стукнув ему по руке.

– Не прикасайся ко мне, нацист! Чего тебе еще надо от меня?

– Твои волосы, прибери их.

– Куда я их приберу, я кепку из-за вас, между прочим, потеряла! Что за дискриминация?!

– Аня, просто…. – он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, молча вернулся к шкафчику и принялся там рыться. – Не то, тоже не то… Вот! Надень это, – он протянул мне одноразовую шапочку для волос. Стерильную.

– Это обязательно? Я буду выглядеть как баба Клава из столовой.

Нуар усмехнулся.

– Надевай уже, ты тут кого соблазнять собралась?

– Пфф, патриархальный пережиток прошлого, – обозвала я его презрительно и натянула шапочку, спрятав все волосы под нее. Не хватало еще, чтобы этот нацист лез к моим волосам своими вероломными сосисками. – Больно ты мне нужен.

Он улыбнулся и молча пошел дальше. Я двинулась следом. Туда-сюда носились женщины и мужчины в халатах, с любопытством смотрели на нас, я чувствовала себя очень некомфортно и опустила взгляд на свои шуршащие бахилами ноги. Затертые квадратики старого кафеля молочно-розового, не то оранжевого цвета, с почерневшими не то от грязи, не то от плесени швами еще раз напомнили мне, что это больница. Стены были выкрашены в ярко синий цвет, то и дело краем глаза я замечала информационные плакаты, изображений женских органов и плодов разной стадии развития здесь было в разы больше, чем я видела во всех учебниках биологии в своей жизни. С характерным звуком моргала лампа дневного света, грозящая устроить приступ эпилепсии. Даже мне, более менее здоровой, это мерцание действовало на нервы.

– Сестра! – кто-то схватил меня за руку. Я вздрогнула. «Глубоко» беременная женщина, держась за живот, словно от боли, сильно стиснула мою ладонь. Она сидела на скамеечке в тесном коридоре, наверное, ждала очереди в кабинет к врачу.

– Вам плохо? – спросила я. Голос мой сорвался, потому что в горле от страха пересохло. Я вообще паникую в таких ситуациях.

Женщина поморщилась и кивнула вместо ответа. Я посмотрела на Нуара, ища поддержки.

– Врача! – закричал он. – Роды у десятого кабинета!

Началась какая-то возня, суета, кабинеты вокруг распахивались, все кричали, привезли каталку. Женщина все также сильно давила на мою ладонь, не в силах разогнуться от боли.

– Отойдите, девушка! Вы мешаете! – сказали мне санитары.

– Я не могу, она меня за руку… – начала оправдываться я.

– Женщина, дышите! Дышите глубоко, отпустите руку, мы едем рожать, все хорошо будет, – ее погрузили на каталку, наконец, моя ладонь была свободна. Повезли по коридору дальше. Я стояла и смотрела ей вслед, потирая пульсирующую ладонь.

– Как же это мерзко, – сказал Нуар, с презрением и отвращением глядя на мутную лужицу отошедших вод на скамеечке, где только что сидела новоиспеченная мать.

– Да. Жуть, – согласилась я, радуясь, что не чувствую запаха.

– Идем, – он пошел дальше, шурша, но я не могла пошевелиться. Все еще была в шоке. Шуршание прекратилось, затем приблизилось ко мне снова. Нуар осторожно дотронулся до моего плеча. – Ты в порядке? Она сломала тебе пальцы? Дай посмотрю, – он взял мои ледяные ладони в свои мягкие и теплые. Аккуратно проверил каждый палец на предмет перелома, не сводя глаз с моего лица. Наверное, ждал, что я закричу, если он найдет перелом. – Странно. Все кости целы. Ты замерзла? Скажи мне, что не так?

«Анна?»

– Как думаешь, с ней все будет хорошо? – спросила я, очнувшись.

– Ты ее знаешь?

– Нет. Просто… жалко мне ее.

Снова раздался вопль, полный боли, от которого меня передернуло.

– Ненавижу больницы, господи, зачем ты меня сюда привел?! – накинулась я на агента.

– Идем уже, мы еще не прибыли на место.

Поежившись, я поплелась следом. Бросив подозрительные взгляды по сторонам, Нуар потянул на себя дверь, ведущую на лестничную клетку.

– Куда прешь, юнец, не видишь – я иду! – проворчала низенькая сухонькая старушка-уборщица в синем халатике с ведром воды и шваброй. Из кармана ее торчали видавшие виды желтые латексные перчатки и тряпка для пыли. От столкновения вода в ведре заволновалась, но бабуля умело вытянула руку перед собой, останавливая волнение. Пара капель упала на пол. Я испуганно выглядывала из-за плеча, ожидая перепалки. Эти старушки бывают очень агрессивными.

Нуар очаровательно улыбнулся, подхватил бабулю под руку и заворковал:

– Ну что вы, сударыня, как я мог вас не заметить, вы очаровательны, – он помог ей выйти за дверь. Старушка зарделась, расплылась в улыбке и проворчала, уже снисходительно:

– Ишь, бандит какой, чуть бабушку не сшиб.

– Там на скамеечке казус случился, нужно прибрать, – невзначай бросил Нуар, возвращаясь на лестницу.

– Да уж уберу, спасибо, что сказал, – проворная уборщица поспешила бороться с грязью, словно помолодела лет на десять. Казалось бы, всего пара приятных фраз, совершенно не искренних, чисто из вежливости, а как женщина расцветает.

Белая пластиковая дверь на доводчике мягко закрылась. Некогда верхняя ее часть, по видимому, выла из стекла, но, судя по всему, стекло не выдержало натиска. Теперь дверь была полностью пластиковой. Оттого мы и не заметили бабушку с ведром. Я усмехнулась:

– Ну, хоть не с пустым ведром. К удаче.

– Что? – не понял Нуар.

– Женщина с пустым ведром к беде. Стало быть, с полным – к удаче, – объяснила я. – Ты что, тоже не русский? – подозрительно спросила я. Нуар промолчал.

– Идем, – бросил он, но пошел почему-то не вверх, а вниз.

– Куда?

– Увидишь. Не бойся, – он спустился вниз. Подвального этажа не было, дверей тоже. Просто три ступеньки, ведущие в стену.

– Откройся, Сезам! – театрально провозгласила я, воздев руки.

– Очень смешно, – ответил Нуар, шурша чем-то под лестницей. – Мне долго тебя ждать? Я тут, вообще-то, не молодею.

– Ты ждал меня всю жизнь, еще пару минут подождешь, морда не треснет, – проворчала я, спускаясь вниз.

В полумраке под лестницей оказалось довольно просторно.

– Ты сюда всех своих баб водишь? – съязвила я.

– Нет, только тебя, – вторил он.

– Псина ты сутулая.

– На себя посмотрела бы лучше.

Усмешка растянула мой рот под маской до самых ушей. Словесные перепалки и обмен колкостями были едва ли не единственными сторонами общения с людьми, которые доставляли мне удовольствие. Нуар быстро уловил суть и подыгрывал мне. Он взял меня за руку и потянула за собой в темноту. Я осторожно ступала, вытянув вторую руку перед собой, чтобы не наткнуться на что-нибудь.

– Голову пригни, – посоветовал Нуар. Я послушно пригнулась, случайно ударившись лбом о его спину.

– Ай, у тебя спина каменная, – проворчала я, потирая ладонью ушибленный лоб.

– Бошка у тебя каменная.

– Заткнись, балда.

– Почти пришли.

Он трижды стукнул во что-то, по-видимому, в потайную дверь. В следующий момент глаза резанул яркий свет.

– Блять! Аааа, что ж вы за уроды такие! – только привыкшие к темноте несчастные глаза мои адски болели, словно в них плеснули лимонного сока. Я зажмурилась и отвернулась. – Мог бы предупредить!

– Предупреждаю, сейчас будет светло, – просто заявил Нуар, втаскивая меня внутрь и запирая дверь.

– Спасибо, блин! Раньше не мог?

– Не ной.

«Между вами определенно присутствует половое напряжение, Анна», – вставил свои пять копеек Тор.

– А ты вообще молчи!

«Я устал молчать и слушать ваши брачные игры!»

– А я устала слушать тебя, но ты это во внимание не принимаешь! Почему я должна твое мнение учитывать?

«Справедливо».

– Вот и завали свой…

Слова застряли у меня в горле, сердце вздрогнуло, в животе все перевернулось. Ужас ледяными пальцами сдавил мой кишечник. Схватив Нуара под руку, я резко уволокла его в какой-то закуток. Тот едва успел опомниться, как я зажала ему рот рукой.

– Тихо! Там мой бывший!