Читать книгу Умри, Джерри! - Валя Шопорова - Страница 7

Бессонная ночь без возможности пошевелиться усмирила. Когда доктор Айзик зашла поутру к Тому, он уже не истерил, только смотрел на неё красными от недосыпа и выплаканных слёз глазами. Молчал.

Женщина встала сбоку от кровати, на расстоянии двух метров.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Том отвернул от неё голову, снова захотелось плакать.

– Том, – снова, твёрже обратилась к нему доктор, – если ты не будешь разговаривать со мной, я уйду, а ты останешься в таком состоянии.

Это подействовало. Том посмотрел на неё и замучено, севшим от ночного вытья голосом ответил:

– У меня всё болит.

Тело действительно ныло, потому что максимум, что он мог на протяжении последних четырнадцати часов, это дёргаться и крутиться в объятиях ремней, но от этого только одежда перекрутилась и складки намулили.

– Если ты обещаешь вести себя спокойно и поговорить со мной, я попрошу тебя отвязать. Согласен?

А разве есть альтернатива? Только упрямый гордец бы выбрал остаться связанным, чтобы доказать, что он не прогнётся и остаться при своих интересах.

Том кивнул. Мадам Айзик позвала санитаров и, когда те расстегнули ремни, парень сел и уткнулся лицом в колени. Было непонятно, страшно, больно. И стыдно за мокрые штаны.

– Том, пожалуйста, посмотри на меня, – попросила доктор и, дождавшись, когда Том поднимет взгляд, продолжила: – Надеюсь, ты понял…

– Пожалуйста, просто отпустите меня, – умоляюще проговорил Том, перебив её.

– Мы не можем тебя выписать, пока не убедимся, что ты готов к этому.

У Тома дрогнули губы, он подобрал колени ещё ближе к груди, обнял их.

– От чего вы меня лечите? Такими методами…

– Я постараюсь тебе всё объяснить, можешь задавать вопросы, если что-то будет непонятно. Но, Том, повторю ещё раз – держи себя в руках, иначе наш разговор тут же закончится, а ты вернёшься в постель.

Доктор Айзик говорила непривычно твёрдо, может быть, отчасти даже жёстко из-за смысла её слов. Запугивать нехорошо, но это и не запугивание вовсе, просто пациент должен отдавать себе отчёт в том, где его границы дозволенного. И заодно это проверка того, способен ли он это понимать и вести себя адекватно.

Выдержав паузу на тот случай, если Том захочет что-то ответить или уточнить, доктор добавила:

– Скажи, ты готов сейчас беседовать? Или, может быть, ты хочешь сначала привести себя в порядок, позавтракать?

– Я хочу в душ, но только в одиночестве, без санитара, актёра… я уже не знаю, кто он.

Доктор Айзик пошла на уступку и в то же время хитрость – попросила санитара зайти не сразу, чтобы Том уже начал мыться, так был шанс, что он его не заметит. Том принял душ, переоделся в чистую одежду и в сопровождении «взявшегося непонятно откуда» санитара и охранника вернулся в палату. Там как раз заканчивали менять постельное бельё; на принесенном ей стуле ожидала мадам Айзик. Закончив, уборщица открыла окно и удалилась.

Кожу лизнул едва уловимый вздох свежего воздуха. Тому хотелось подойти к окну, выглянуть наружу, подышать, но он сел на кровать.

Мадам Айзик начала свой рассказ с того, что такое диссоциативное расстройство идентичности, объясняла максимально доходчиво, разжёвывала, постоянно следила за реакцией Тома, пытаясь понять, понимает ли он её, сама подталкивала его к уточняющим вопросам. А потом перешла к главному – к тому, что именно этим расстройством он страдает. Том более или менее понял сухую, заковыристую теорию – а известно, что психиатрия является самой сложной отраслью медицины из-за скрытости предмета её изучения, в ней сам чёрт ногу сломит – по крайней мере, уяснил, что диссоциативное расстройство идентичности – это когда в человеке сосуществуют две и более личности, по очереди захватывая власть. Он не мог понять другого – каким образом это относится к нему? Как это, я спал четыре года, а моим телом управлял кто-то другой?

– Его зовут Джерри, – сказала доктор, подводя свой рассказ к завершению, – ту, другую личность.

– Джерри? – с непонятной, близкой к писку интонацией переспросил Том.

Пока шок был слишком силён, чтобы всё осознать в полной мере, испугаться, забиться об стены, сойти с ума от неприятия реальности.

– Да, Джерри, – кивнула женщина. – Тебе интересно узнать о нём?

Том замотал головой, отполз назад, вновь загородившись коленями. Доктор вздохнула и проговорила:

– Хорошо, как хочешь. Поговорим об этом позже, когда ты будешь готов.

Она выдержала паузу, с внимательным ожиданием смотря на парня. Так просто уходить не хотелось, разговор казался незавершенным.

– Разве такое возможно? – дрожащим голосом спросил Том.

– Возможно, Том. Ты сам убедился, что стал взрослее, но не помнишь, как это происходило. А я дала тебе объяснение этому. Если у тебя есть какие-то вопросы, спрашивай, не стесняйся.

– Как так получилось? Откуда эта… диссоциация?

Заставить себя сказать «другая личность» он не смог. Страшно признать вслух, что в тебе ещё кто-то живёт, и Том пока ещё просто не принимал это, был не в силах осознать. В его понимании проблемы с личностью сводились к голосам в голове – самому растиражированному образу психически нездорового человека. Но никак не укладывалось в голове, что куда-то могут пропасть несколько лет, а ты в течение них жил, но это был вовсе не ты. Это уже какой-то сказ о подселении демона!

Тома нервно передёрнуло от собственных мыслей – правильно отец говорил, чтобы не увлекался фильмами ужасов; он исподлобья посмотрел на доктора.

– Диссоциация наступает вследствие какого-то травмирующего события или событий, – повторила она.

– Но со мной ничего такого не было. Почему это случилось?

Мадам Айзик предполагала, что ответом на данный вопрос может быть подвал, в котором Тому довелось побывать, и все связанные с этим жуткие события, но озвучивать этого не собиралась. Это должен был сделать он сам.

– Полагаю, ты можешь не помнить того, что с тобой произошло, – произнесла она. – Это нормальная реакция на травматический опыт.

Том открыл рот и снова закрыл, нахмурился, а после поднял левую руку тыльной стороной вперёд.

– У меня на теле много таких шрамов. Это может быть как-то связано?

– Думаю, что да. Не беспокойся, Том, мы поможем тебе всё вспомнить.

Том кивнул, положил ладонь на колено и опустил к ней взгляд. Внутри дрожало от возбужденного волнения и неизвестности; эти рубцы – ключ к прошлому. Он ещё не знал, что меньше всего в жизни захочет вспоминать свой кошмар, запрятанный так глубоко и надёжно, что к нему не подобраться ни сознанием, ни чужими словами, ни связанными с ним запахами.

Спасибо Джерри за это.

Оставив его, доктор Айзик направилась в свой кабинет и около него столкнулась с сотрудником полиции, с которой они связались, как только Том пришёл в себя.

– Мадам Айзик?

– Да, это я.

– Капитан Ульи, – представился полицейский. – Мы можем поговорить?

– Конечно. Пройдём в мой кабинет?

Мужчина кивнул и, когда они оказались за закрытой дверью, произнёс:

– Я к вам по поводу того молодого человека – Тома Каулица. Дело в том, что нам не удалось найти о нём никакой информации.

В глазах мадам Айзик сперва отразилось удивление, а после сменилось неприятным напряжением. Неужели они ошиблись, и долгожданная ремиссия на самом деле была всего лишь переключением одной альтер-личности на другую? Иных объяснений тому, почему о Томе ничего не было известно, не находилось.

– Капитан, вы уверены? – уточнила доктор.

– Мы можем всё перепроверить, но в этом едва ли есть смысл. Либо это не его настоящее имя, либо он является гражданином другой страны, а во Францию въехал нелегально и не был нигде учтён.

«Нет, нет, нет!» – хотелось закричать доктору Айзик, но она сохранила самообладание и спросила:

– Вы можете немного подождать меня?

Получив согласие капитана, она взяла диктофон и вернулась к Тому. Тот стоял около окна и нюхал опьяняющую свободу, которой был полон бесконечный мир за решёткой.

– Том, сядь, пожалуйста, нам нужно поговорить, – произнесла женщина. – Это важно.

– Почему я не могу стоять?

– Том, сядь.

Парень послушался, и доктор попросила:

– Повтори, пожалуйста, как зовут твоего отца. Полностью.

– Феликс Йенс Каулиц.

– Какой у него номер телефона?

Том растерялся. Он не знал номера отца, потому что ему не было необходимости звонить ему. И их домашнего номера он тоже не знал, потому что его было некому давать.

– Я не знаю… – проговорил он. – А вы хотите позвонить ему?

– Да.

От досады Том до боли закусил губу, а после прикусил ноготь на большом пальце.

– Том, – вздохнула женщина, – нам нужны хоть какие-нибудь сведения о твоём отце. Или, может быть, ты сообщишь нам контакты матери?

– Моя мама давно умерла, – с горечью, которая не может пройти, ответил парень.

– Значит, остаётся только отец.

– Я могу сказать наш адрес.

– Говори.

Том продиктовал точный адрес их проживания, попросил, чтобы папе передали, чтобы он как можно скорее приехал к нему. Сказав, что непременно проследит за исполнением его просьбы, доктор Айзик отправилась обратно в свой кабинет.

– Я узнала адрес, по которому Том проживал с отцом, – проговорила она и положила перед полицейским диктофон.

Капитан переписал информацию с записи в блокнот, и, сказав, что её проверят, и попрощавшись, ушёл. Расследование дела «о мальчике из ниоткуда» никак не желало заканчиваться.

К Тому зашла уборщица, закрыла окно.

– Оставьте, пожалуйста, – попросил он.

Работница сделала вид, что не слышит его, и покинула палату. На двери щёлкнул засов.

Том подошёл к теперь уже бездыханному окну, выглянул на улицу. В голове толком не было мыслей, слишком много шокирующей информации влили в сознание. А это ведь было только началом, верхушкой айсберга.

Ему ещё только предстояло узнать, что он находится не в обычной больнице, а в учреждении принудительного лечения. Что он не в родном городке, а в вечно влюбленном Париже. Вспомнить, что было там, в прошлом. И в довершении, как вкусить вишенку на торте – чужими устами открыть для себя факт того, что Джерри порезал трёх человек, из-за чего он, Том, и проснулся за решёткой.

Но это всё потом. А пока хотелось увидеть папу, понять, что произошло. И на улицу.