Читать книгу Секс не для всех - Валя Шопорова - Страница 12

Она – совершенная кукла

Она принадлежит всем

Что случилось с «небесным 24/7»?

Lafee, Lonely tears©

– Можно зайти, Мари? – спросила Шерри, трижды постучав в дверь кабинета начальницы.

– Заходи.

Когда домработница зашла в комнату, брюнетка даже не обернулась на неё, продолжая просматривать бумаги.

– К тебе пришла Лотта, – сообщила Шерри, смотря на спину Мари.

– Что-то мне подсказывает, что ты её уже впустила в дом… – задумчиво проговорила брюнетка.

Она перевернула ещё одну страницу, после чего закрыла папку и, наконец-то обернувшись, добавила:

– Я ведь права?

Шерри немного замялась. Что-то подсказывало ей, что Мари была не слишком довольна её поступком, но, с другой стороны, она не могла быть в этом уверенной на сто процентов, потому что какой-то особенной злости не появилось на лице брюнетки – лишь внимательный, выжидающий взгляд.

– Да, я впустила её, – слегка кивнула Шерри. – Я попросила подождать её в гостиной, пока я спрошу у тебя, можешь ли ты уделить ей время.

Шерри помолчала немного, осторожно поглядывая на начальницу, затем спросила:

– Что мне передать ей, Мари? Ты спустишься?

– Спущусь, – вздохнула брюнетка и встала.

Она убрала папку с документами в ящик стола, заперла его на ключ, после чего вновь подняла взгляд на Шерри.

– Можешь идти, – сказала Мари. – Я сейчас выйду к Лотте.

Домработница кивнула и удалилась, Мари также покинула кабинет и, быстро преодолев коридор и лестницу, поздоровалась с помощницей:

– Привет, Лотта. Какими судьбами ко мне?

– Привет, Мари, – кивнула в ответ помощница, встав с дивана.

Лотта была женщиной тридцати трёх лет: достаточно высокая, худощавая, с острыми чертами лица и длинными русыми волосами. Благодаря своей внешности и колким серым глазам она производила впечатление пираньи. И, верно, она ею была, по крайней мере, в плане работы.

– Можешь сесть. А лучше пройдись в сторону кухни. Я хочу выпить кофе, – сказала Мари и, не дожидаясь ответа, направилась на кухню.

Лотта пошла следом и села за стол, ожидая, пока Мари заправит кофеварку и будет готова уделить ей минутку.

– Говори, чего ты хотела, – произнесла брюнетка, не оборачиваясь. – Или у тебя какие-то новости для меня, от которых я могу упасть, и потому мне лучше сесть?

– Новости у меня, конечно, хорошие, но не до обморока.

«Хорошие новости… – подумала Мари, негромко хмыкая. – Это уже интересно. Посмотрим, что там Лотта желает сообщить мне».

Дождавшись, когда кофеварка просигналит и перелив кофе в чашку, Мари села за стол напротив помощницы и, подперев голову рукой, спросила:

– Ну, что же ты хочешь сообщить мне?

– Ты знаешь о том, что у «H&M» скоро выходит новая капсульная коллекция?

– Впервые слышу.

– Так вот знай, что она выходит, – кивнула Лотта.

Она по привычке потянулась к чашке с кофе, но вовремя вспомнила, что это чашка Мари.

– И в связи с этим они устраивают вечер – закрытый показ, презентация и так далее.

– А мне казалось, что «H&M» позиционируют себя, как демократическая марка. К чему тогда весь этот пафос? Или слава уже испортила и их?

– Это не основной показ, а дополнение к нему.

– Ладно, допустим, – вздохнула Мари и откинулась на спинку стула. – И при чём к этому я?

– При том, что там будет узкий круг именитых персон. И в этот раз организаторы решили сделать ставку на «молодую гвардию», тех, кто сейчас, как говорится – в топе: молодых музыкантов, художников, дизайнеров и, конечно, блогеров.

– Очень мило, – поджала губы Мари. – То есть, они хотят меня видеть?

– Приглашения ещё не разосланы, но предварительные списки приглашенных уже есть, – со знанием дела отчеканила Лотта.

– И ты, как обычно, в курсе того, что в них, – покивала брюнетка.

– А иначе и быть не может. Если щёлкать клювом, можно остаться ни с чем.

– С такой твоей позицией мне можно было бы совсем расслабиться и не вставать с дивана. Вот только это не по мне.

– И это очень хорошо. Увы, но без твоих усилий я беспомощна, – развела руками Лотта.

– Ладно, хватит петь мне дифирамбы, – отрезала Мари. – Скажи лучше, что там будет и когда этот вечер состоится?

– Как я уже сказала, там будет показ, интервью с модельерами и гостями и подобные вещи. А также прошёл слушок, что они хотят предложить некоторым своим гостям исполнить роль моделей в начале вечера. По-моему, это отличный ход и я уверена, что они предложат это и тебе.

– А я так похожа на модель? – выгнула бровь Мари.

– Да. Ты достаточно высокая, стройная и, главное, очень узнаваема.

– Высокий рост в модельном бизнесе – метр девяносто, мой же рост всего метр семьдесят три сантиметра. И, пожалуй, я переформулирую свой вопрос – думаешь, мне нужна эта роль, модели?

– А почему нет, Мари? Это отличный способ ещё больше заявить о себе. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты приурочила к этому вечеру своё новое видео. Например, посвятила его… – Лотта задумалась на пару секунд, – сексу на званых вечерах.

Мари вновь склонилась вперёд и подпёрла голову рукой, внимательно смотря на помощницу. Но Лотта не заметила её холодного и жесткого взгляда и продолжала:

– Или, Мари, можешь провести прямую трансляцию прямо оттуда…

– А, может быть, мне там прямо на камеру перепихнуться с кем-нибудь? – ледяным тоном спросила Мари, перебивая помощницу. – Или сделать всё ещё круче, взять с собой тебя и с тобой устроить секс для всех? Назовём этот выпуск: «Нерабочие отношения».

Лотта мрачнела с каждым словом брюнетки, исподлобья смотря на неё.

– Чего же ты молчишь, Лотта? – поинтересовалась Мари, вскидывая бровь. – Не нравится моя идея пиара?

– Мне кажется, что это будет перебором…

– А мне кажется, – вновь отрезала Мари, – что перебор – указывать мне, что делать.

– Я не указываю, я просто предлагаю…

Лотта стушевалась. Она не так часто видела Мари в дурном расположении духа и всякий раз не знала, как себя правильно вести в такие моменты, потому что ей совсем не хотелось поссориться с ней и потерять своё сытое место. А в том, что, если Мари что-то не устроит, то она может запросто дать ей пинка под зад, сомневаться не приходилось. Мари была четвёртой «подопечной» Лотты и по наблюдениям самой помощницы самой характерной и сложной.

– Это просто советы, Мари, – добавила помощница.

– А я не люблю, когда мне дают советы.

– Хорошо, Мари, я всё поняла, – кивнула Лотта. – Но на вечер ты хотя бы пойдёшь?

– А ты всё-таки ответишь мне – когда этот вечер состоится?

– Через месяц. А, если быть точнее, то – через тридцать пять дней.

– В таком случае, у меня ещё есть время, чтобы подумать. Дождусь официального приглашения, а потом уже буду решать.

– Хорошо, Мари. Но, если тебе предложат выйти на подиум, не отказывайся сразу.

– А я всегда сначала думаю, а потом говорю и делаю, так что, не переживай, Лотта.

Помощница кивнула и положила на стол сцепленные в замке руки. Кофе как раз уже успел немного остыть и, сделав глоток, Мари спросила:

– Ещё что-нибудь хочешь мне сказать?

– Хотелось бы обсудить намечающийся вечер…

– Обсудим позже, – отрезала брюнетка и отпила кофе. – Время ещё есть.

– В таком случае, мне больше нечего сказать.

Лотта встала из-за стола и задвинула за собой стул.

– Я пойду, Мари, – добавила она.

– Иди.

Решив не звать Шерри, Мари самостоятельно провела Лотту до двери и выпустила из дома. Помощница ушла, а Мари задержалась на крыльце, несильно щурясь от яркого солнца и вглядываясь в ясное синее небо. В последние несколько недель погода не радовала жителей Стокгольма, но сегодня на улице была самая настоящая благодать! Тёплые улыбчивые солнечные лучи, счастливое чириканье птиц, едва уловимый тёплый ветерок… Самая настоящая сказка!

И, глядя на всю эту красоту, Мари невольно вспомнила день, который был так похож на сегодняшний…

Это было семь с половиной лет тому назад. И, несмотря на позднюю осень, в тот день было тепло и солнечно, светло. Этот день обещал так много всего хорошего.

Тогда срок заключения Мари подошёл к концу, и она наконец-то оставила ужасные тюремные стены за спиной. После трёх лет в тюрьме свежий вольный воздух и небо, не подплетённое по нижнему краю колючей проволокой, были такими желанными и прекрасными. Мари не могла надышаться и поверить в то, что весь кошмар последних лет наконец-то позади. Да, тюремный срок оставляет отпечаток на всю жизнь, да, уже многое не будет, как прежде, да, она потеряла целых три года жизни – самые насыщенные года, когда люди вступают в первые отношения, строят планы на будущее, оканчивают школу и бесконечно мечтают, потому что весь мир у их ног! Но, несмотря на всё это, несмотря на все шрамы, оставленные суровой и несправедливой реальностью на её теле и душе, Мари верила в то, что сможет вернуться к нормальной жизни.

Дорога до дома оказалась небывало сложной и заняла полдня, но Мари не замечала этого. Она просто хотела снова оказаться дома, обнять мать и отца, зная, что надзиратель совсем скоро не сообщит, что время свидания окончено. В последний раз она видела их за семь месяцев до окончания срока и безумно соскучилась.

Просто вернуться к нормальной жизни. Найти работу, чтобы помогать родителям. Каждый день видеть дорогие сердцу лица и постараться забыть всё пережитое. Пусть такая школа жизни и не забывается, но постараться забыть можно было. Вот только не получилось…

Выйдя из последнего автобуса, которых ей пришлось сменить за дорогу три штуки, Мари устремилась к своему дому – он располагался всего в тридцати метрах от автобусной остановки, но, сделав десять шагов, остановилась, как вкопанная. Сердце начало ухать как-то особенно гулко, Мари отказывалась верить своим глазам – там, между соседскими домами, не было её дома, на его месте был лишь голый обожженный участок с остатками руин.

Как потом узнала Мари, её мать закурила в то время, пока её не было, и эта дурная привычка стала роковой. В одну ночь она просто уснула, а сигарета выпала из её рук. После того, как Мари посадили, Элла начала пить ещё больше, а вместе с нею начал выпивать и супруг – случившееся стало слишком сильным ударом для них обоих, они даже после вынесения приговора не верили в то, что их дочь причастна к убийству, но изменить ничего, увы, не могли. У них не было весомых для суда доказательств невиновности Мари, связей, которые могли бы помочь, и даже просто денег на хорошего адвоката.

Оброненная миссис Голдберг сигарета упала на ковёр, и он быстро загорелся, а после огонь переметнулся на занавеску, шкаф…

Была ночь, и соседи заметили пожар только спустя четыре часа. К тому моменту дом уже был полностью охвачен пламенем, обваливался. И пожарные, приехав и с трудом справившись с огнём, увидели только обугленные руины, и нашли в спальне два изъеденных пламенем тела – тела Эллы и Густафа Голдберг.

Это случилось за полгода до окончания тюремного срока Мари, а ей даже никто не сообщил о том, что родители погибли. Она продолжала изредка, когда удавалось, строчить им письма и не задумывалась о причинах того, почему ответ на них так и не приходит.

Это была последняя «пуля», а дальше был занавес непроглядного мрака и безысходности.

Дом не был застрахован и никакой даже мизерной компенсации Мари не получила. У неё больше не было семьи, не было дома и не было средств для существования. В тот момент умерла последняя надежда и последний лучик света в её душе.

С её неоконченным школьным образованием и тюремным прошлым Мари не желали брать даже на самую грязную работу. И в результате она осталась на улице: ночевала в заброшенном, готовящемся к сносу здании, а днём ошивалась на вокзале и воровала, чтобы иметь возможность выжить. Это было отвратительно, но иначе было никак. Либо такая – низкая и омерзительная жизнь, либо – смерть.

Так продолжалось около месяца, а потом Мари познакомилась с женщиной, которая предложила ей работу и дала кров. Мари не знала, на что она подписывается, соглашаясь поехать с ней, но другого выбора просто не было и ей было элементарно всё равно.

Эта женщина – Кира, оказалась владелицей элитного борделя в Стокгольме, куда она перевезла и Мари и предложила ей должность секретаря. В её обязанности входило составление графиков встреч, контроль над тем, чтобы в апартаментах было всё подготовлено именно так, как того хочет клиент, а впоследствии ещё и беседы с работающими там девушками – тюремное прошлое очень помогало Мари влиять на них и убеждать в том, что они зря ноют.

Не самая лучшая и достойная жизнь. Но она помогла Мари выжить и встать на ноги, обрести связи и набраться вдохновения для «Секса для всех», который она запустила в двадцать два года.

Шумно выдохнув, Мари зашла в дом и закрыла за собой дверь, огляделась в поисках Шерри, но той не было поблизости. Зазвонил мобильный телефон, оставленный брюнеткой на тумбочке в гостиной. Это звонила Эви.

– Привет, – произнесла Мари, ответив на вызов.

Она присела на край тумбочки и пыталась вытащить из кармана узких чёрных джинсов пачку сигарет.

– Привет, Мари, – отозвалась Эви. – Я не отвлекаю тебя?

– Нет. Ко мне только что приходила Лотта, так что, ты не первая, кто потревожил меня в это утро.

– Извини… – Эви замялась и Мари прямо увидела, как она виновато опускает взгляд и кусает нижнюю губу. Она всегда так делала.

– Ты за мою помощницу извиняешься?

– Нет, просто, неприятно, что тебя все достают сейчас.

– Меня достают не сейчас, а всегда – издержки популярности. Если бы я знала, что так будет, выбрала бы себе другое занятие, – фыркнула брюнетка. – Но сейчас уже поздно что-то менять, а остаётся только смириться.

– Тебе так не нравится твоя популярность?

– Наверное, это – риторический вопрос, потому что на него нет ответа. В моей популярности есть как плюсы, так и весомые минусы.

– Главное, что плюсы есть, – искренне улыбнулась Эви на том конце связи.

Мари кивнула, хоть собеседница и не могла видеть этого. Эви помолчала немного, давая брюнетке время ответить, если бы она хотела это сделать, затем спросила:

– Мари, а ты не хочешь встретиться сегодня?

– Сегодня? – задумчиво повторила за любовницей Мари.

Выдержав короткую паузу, она добавила:

– Я не против. Приезжай ко мне в семь вечера.

– Хорошо. Только, может быть, я чуть-чуть опоздаю… Я с братом встречаюсь в шесть, он приехал из…

– Да, без проблем, – сказала Мари, перебив Эви. – Родственники – это важно, понимаю.

Она говорила равнодушно, стараясь не задумываться над смыслом своих слов и не пропускать их через себя, потому что они могли причинить острую боль, всколыхнуть её и заставить дребезжать где-то между рёбер, сводя с ума.

Они поговорили ещё совсем недолго, затем Мари попрощалась и отклонила вызов. Вернувшись на кухню к недопитому кофе, она сделала несколько глотков чуть тёплого напитка. На душе было пусто. Просто пусто. И Мари не знала, чем заполнить эту пустоту, но сегодняшний вечер обещал попытаться это сделать.