Читать книгу Кому принадлежишь ты? - Ванда Леваниди - Страница 8

Всю получасовую дорогу я смотрела в окно бессмысленным пустым взглядом и снова мечтала, чтоб все оказалось сном. Он периодически поглядывал на меня, но неизменно молчал, никак не комментируя мои мысли. Спустя некоторое время мы выехали из города, съехали на гравийную дорогу, и остановились. Я вышла и огляделась.

Это место спокойно можно было назвать необитаемым. Складывалось ощущение, что никто никогда здесь не был, настолько все сияло природой. На деревьях мельтешила зелень, едва проклюнувшаяся местами, а местами уже достаточно очевидная; порхали взбудораженные теплом птички, а напротив меня словно зеркало идеальной формы, раскинулось озеро, покрытое мелкой рябью от невидимого и едва ощущаемого ветра.

Я отложила восхищения и развернулась в ожидании к нему. Он молчал, позволяя, а точнее молчанием подталкивая, начать разговор с моих немалочисленных вопросов.

– Откуда такая бредовая информация о дате моей смерти? Откуда ты все обо мне знаешь и как… читаешь мысли? – последние два слова застряли у меня на языке, и я практически выплюнула их.

– Не все сразу. Начнем с главного. Я – Мастер жизни. Для твоего понимания мира это звучит дико. Но я хочу, чтоб ты знала – моя цель – не дать тебе умереть.

– Что ты несешь? – единственные слова, которые родились у меня в голове после столь дикого объяснения.

– Просто выслушай и тебе многое станет ясно, – попросил он и начал, – Существует множество учений, утверждающих и доказывающих, что в каждом человеке есть душа и после смерти она переселяется в другое тело. На самом деле, душа – это «оперативная память». Каждый раз, переселяясь в новое тело, в ней остается только основная информация на уровне инстинктов, умений и навыков, необходимых для выживания. А прожитая жизнь и ощущение себя как человека, в теле которого он был – стирается. По законам мироздания – душа должна расти, то есть каждый раз переселяться в новое тело, возможно даже другого пола или вида живых существ, пока не дойдет до святого, а дальше не вольется в энергию Вселенной. От степени и качества жизни, прожитого в предыдущей ипостаси, зависит то, на какую ступень развития перемещается душа в последующей. То есть, если существо за прожитую жизнь ничему не научилось и ничего не приобрело, то в следующей жизни его либо опускают на ступень ниже (имеется в виду существа ниже по статусу), либо возвращают на ту же ступень. Очень редко, когда одна и та же ступень повторяется из раза в раз. Такое проявление называют узлом. Ты попала в такой узел. По какой-то причине ты перерождаешься уже в шестой раз. Тела разные, но принцип жизни тот же. Оператив души ничему не учится, а ты постоянно повторяешь одну и ту же ошибку в выборе, отчего умираешь в 23 года. Не имея возможности переселить в новое тело, тебя возвращают в то, которое в последний раз было для тебя убежищем.

– Шесть раз… – автоматически прошептала я и тут же выкрикнула, – Да с чего ты это взял?!

– Я все пять раз был рядом и пытался понять причину. Каждый раз я думал, что достиг цели, понял в чем суть, но каждый мой довод был не верен. Уже второе столетие я вынужден выискивать твою ошибку. Но ее нет, понимаешь? Ее нет! Нет на поверхности, нет в глубине. Она в тебе и ее можешь знать только ТЫ.

– Хочешь сказать, что я не правильно живу? – огрызнулась я.

– Нет. Хочу сказать, что ты допустила ошибку, которую необходимо устранить, чтоб ты могла расти как обычные души, а не переживать раз за разом крах и начинать все сначала.

– Но тебе-то что, как я живу, когда я умру, и сколько раз буду проживать одну и ту же жизнь? – задала я весьма уместный вопрос.

– Потому что я – твой Мастер! Потому что твоя душа – часть меня! Если не понять причину, мы с тобой никогда не станем частью Вселенной, так и застряв в этом мире – в теле, совершающем круговорот на месте.

– Почему я должна поверить тебе, и сотрудничать в попытке «пойти туда, не знаю, куда и найти то, не знаю что»!?

– Ты не права, – он вдруг резко замолчал, и в его глазах читалась безнадежность.

– Я права в одном. Сейчас мне все равно, кем я буду в следующей и последующей жизни, – я выдержала паузу, – Есть ли хоть одно доказательство твоих слов?

– Пять.

– Что пять?

– Пять доказательств. И все пять – женщины, которыми ты была. Они умерли, но у них у всех была жизнь, а значит биография и родственники. Хоть завтра мы можем все выяснить о тех, чьи близкие родственники еще живы. А по следам поймем, точнее ты поймешь, где ваша общая ошибка.

Я стояла, вдыхая воздух, наполненный приближающимися переменами, и обдумывала его слова и свои действия.

«Ехать с ним? Поддаться искушению? С другой стороны, что здесь искушающего? Поверить тому, кому хочется верить, чтобы разгадать смысл своей жизни – не это ли цель каждого человека? Сама ведь хотела кардинально изменить жизнь. Так может это и есть тот самый „желанный неизведанный поворот“, как говорится в мультфильме „Покахонтес“?»

Я молчала, позволив себе как следует все обдумать. Он ждал, не торопя.

– Мне нужно два дня, чтоб кое-что утрясти. Даже если окажется, что ты обычный ненормальный, мне необходимо иметь точку отсчета и знать, что есть куда возвращаться, – более спокойным голосом заявила я.

– Как скажешь. По ходу твоих движений постарайся организовать себе загранпаспорт, – обыденно произнес он, словно это было равносильно покупке домой хлеба.

Мои брови сошлись на переносице:

– А это еще зачем?

– Ты думаешь, все твои двойники жили в Париже, и об этом еще не стало известно? Ты хоть понимаешь, что это не просто похожие на тебя женщины? Это ТЫ! Каждый их день – точь-в-точь твой, каждое движение – твое. Единственная разница – условия и обстановка вокруг. И та по возможности соответствовала.

– Вляпалась, так вляпалась… – я отвернулась от него и стала всматриваться в красоту озера.

Словно в ответ на мои сомнения, мои волосы растрепал прохладный весенний ветер, словно родитель, поддерживающий выбор своего чада, ладонью потрепав его по волосам.

– Отвезти тебя домой?

– Нет, хочу еще немного здесь задержаться, если ты не спешишь, конечно. Расскажи мне о себе? Кто такие Мастера?

Он медленно направился к озеру и заговорил:

– Мастер – луч истины в душе каждого. Когда-то Бог создал землю и разнообразных живых тварей. Но для того, чтобы каждое существо знало свою цель и знало куда стремиться, он вложил в каждого кусочек счастья, называемый душой… и Мастера, ведущего эту душу по жизненному пути. Мастер – это потайной навигатор, точно указывающий путь. Со временем некоторые люди теряют свой навигатор в грязи, которую сами же забивают в свои мысли, сознание и жизнь. Потому происходит то, что видно сплошь и рядом – потерявшие своего Мастера люди, мелкие по своей сути и несчастные, поддающиеся искушениям. Каждое искушение – своеобразная грязь: некоторая высыхает и отваливается, вновь освобождая способность видеть жизнь, а некоторая словно мазута – не отдерешь.

Он сел на зеленую шерстку земли – едва проклюнувшуюся салатового цвета траву – и похлопал по месту рядом рукой, приглашая сесть. Я не медля подсела рядом. Солнце тут же занялось моей спиной и плечами, укутывая их приятным теплым пледом, от чего по телу пробежали мурашки, и меня слегка перетрясло от наслаждения.

– И что ты этим хочешь сказать, что я чистая, раз ты есть у меня? – сосредоточившись на разговоре, спросила я.

– В какой-то мере – да – ты чиста. Не «блестишь», конечно, но и не грешница, – он смущенно улыбнулся.

– А почему если я – женщина, луч во мне – мужчина, то есть ты?

– Как бы это объяснить… Ты не совсем правильно поняла суть: я – не ты, понимаешь? Я просто твой поводырь. Поэтому пол не играет роли. Обычно у женщин Мастера – мужчины, у мужчин – наоборот женщины. Это необходимо для того, чтоб был контраст. Направляя человека, Мастер дает ему свои знания – женщинам необходим мужской опыт, так же как мужчинам – женский. Иначе одни с другими бы не ладили. Ведь в реальной жизни, общаясь с противоположным полом нужны хотя бы минимальные общие интересы.

– Ты сказал, что Мастера «направляют человека»? Что это значит? Вы можете вселяться в нас? Как мы вас слышим? – потихоньку впуская его слова в себя, как истину, спросила я.

– Нет, вселяться в человека очень опасно. Мы находимся рядом и контролируем мысли. Мы только направляем мысли и только при необходимости.

– Как Бесы?

– Нет. Бес – посланник ночи. Бесу не нужны твои мысли. Ему нужны твои эмоции. И желательно отрицательные.

Он задержал на мне взгляд на секунду, а затем устремил его вдаль. Вытянув ноги, и заложив руки в карманы, продолжил:

– Все то, что вы называете Тьмой, Светом, Пустотой и Бессмертием – это и есть те миры, которые реально существуют, – он обдал меня холодным блеском своих глаз и добавил, – Помимо тех двух, которые принимаешь ты. И их много. Очень много. Больше, чем ты можешь себе представить.

Его тон и почти шепчущий голос раскручивали мою фантазию и пугали. Мне пришлось отвести взгляд от его расширенных, по- кошачьи больших, зеленых, зрачков.

– Но ведь не все такие, как я? Многие люди знают о магии и некоторые даже владеют умениями, не подвластными людям? – еле слышно заметила я и откашлялась, чтоб развеять неведомо откуда налетевшие страхи.

– Хорошее замечание. Особенно сильны дети. Моцарт начал творить в четыре года, Ванга стала провидицей в 14—15 лет. Они все – Нострадамус, Ванга, Моцарт, Сальвадор Дали и другие прославившиеся качествами, не присущими людям – избранные. Таких великих людей немало было, и столько же будет. И это величие способностей возникло в результате их последнего перерождения. Они удачно перерождались из раза в раз, накапливая умения и идеально проживая жизни, поэтому в последней стадии – ближе к святым – сила их была огромна!

Я глубоко вдохнула и всмотрелась вдаль.

– Почти сто пятьдесят лет я пытаюсь разгадать твою загадку – пять раз оказывался не прав и пять раз позволял тебе умереть. Не вынесу больше. Я устал. Хочу достигнуть конца – стать, наконец, частью Вселенной, продвинув твою душу вперед.

– А что будет потом? – разомлев окончательно под лучами весеннего солнца, спросила я.

– Узнаешь, когда придет время, – он смолк, а я не стала больше мучить его вопросами.

На секунду поймала себя на мысли, что впервые в жизни сижу рядом с мужчиной и мне спокойно – я не чувствую от него чрезмерной брутальности, которая вынуждает постоянно держать себя в женственном образе. Я просто такая, какая бываю обычно наедине с собой.

– За ближайшие два дня я раздобуду точные координаты родственников двух твоих последних жизней, – его голос теплой водой вливался в мои разомлевшие на природе мысли, – Искать дальше нет смысла, девушки, которые были раньше, чем пятьдесят лет назад уже не оставили после себя достоверных фактов, кроме мест на кладбище, – он поднялся и отряхнулся, – А сейчас поехали, отвезу тебя домой, у нас много дел.

Я кивнула и, немного растерянно направилась за ним следом, к его мерцающей красной машине. Обнимая себя за плечи, я пыталась впитать кожей тепло этого места.

– Эмиль, как ты все это делаешь? – неожиданно для себя выдала я.

– Что именно? – он шагал на несколько метров впереди и даже не обернулся.

– Как дозваниваешься, обходя оператора? Как появляешься среди ночи в моей комнате? Узнаешь мои номера?

– Иллюзия, Алана. Я всегда с тобой, – он всем телом развернулся ко мне, отчего я тоже резко остановилась, – Не нужно ничего делать, чтоб узнать твои координаты. Я тебе не звонил на работу, я разговаривал, находясь напротив. Просто уговорил твое сознание приложить трубку к уху, чтоб не было лишних вопросов. Не хотел тебя пугать. Нужно было дать тебе время все понять и принять.

– А история про твою приближающуюся смерть?

– Это подготовка. Я должен был подготовить твое сознание ко всей этой информации. Чтобы ты задумалась об этом. Чтоб эти мысли не казались дикими.

Я промолчала в ответ. Добавить и возразить было нечего и незачем.

Как только мы въехали в город, попросила:

– Отвези меня к Эдмону. Обещала ему.

Решила не объяснять, кто такой Эдмон, хотя толком еще не верила в то, что этот человек знает обо мне ВСЕ. В ответ он кивнул и вопреки моим ожиданиям даже не поинтересовался, где тот живет.

Спустя пятнадцать минут, Эмиль остановился напротив знакомого до боли крыльца. В отличие от меня, Эдмон был частником, не признававшим душные квартирки и скудные обстановки.

– Будь осторожна, – повернув ко мне голову, чересчур серьезно проговорил Эмиль.

Не придав значения, вышла из машины. Парень проследил за мной взглядом и, удержав его дольше положенного, тронулся с места, взвизгнув тормозами на повороте. В зеленых глазах ясно читалась тревога и жалость.

Не хотелось ни о чем думать, а тем более разгадывать значения сказанных слов и подтексты взглядов. Хотелось забыться. С Эдмоном это было легко. И пусть я никогда никого не любила по-настоящему, увлечения у меня были. Эдмон, например.

Уже смирилась с тем, что сердечное одиночество – не болезнь, а карма, а телесное можно заполнить в любой момент. Париж помог расслабиться. Париж открыл мое сердце. Не вывернул наружу, но позволил утонуть в желаниях.

Первым моим мужчиной был Эдмон. Он гордился этим, а мне было безразлично. Каждое мое жизненное поражение и разочарование заканчивало свое существование в его мужественных, порой даже слишком, руках. Всегда знала о его чувствах ко мне. Но ответить было нечем – и так все ему отдала. Все!

В перерывах между нашими отношениями у меня были связи. Особенно, когда он уезжал в командировки, на курсы и отсутствовал месяцами. Я – живой человек. Он злился на меня, кричал, что ненавидит, бил посуду, но я была непреклонна:

– Печати в паспорте нет – ничего тебе не обещала.

Но то дела прошлого.

Вот и теперь направлялась к нему, чтоб потушить огонь уходящего дня.

– Привет.

– Кто тебя привез, Алана? – едва вошла в дом, спросил он.

– Случайный знакомый.

– Имя! – в голосе звучала сталь.

– Я на допросе? Если снова начнешь свои сцены, я лучше пойду! – сжав кулаки, я вскипела, но немного смягчив тон, произнесла, – Ты мне нужен сейчас.

– Проходи, – сквозь зубы процедил он, и бросил свирепый взгляд на дорогу, где минуту назад стояла машина Эмиля.

Дверь за нами захлопнулась, и я, не раздумывая, приникла к нему. Эдмон тут же воспламенился, и вся его злость с шипением погасла, под напором волны моего желания.

Я хотела. Я просто безумно хотела. Мне все равно было кого. Моя пустая жизнь превратилась в сплошную рутину и эти часы наслаждения несколько раз в месяц были моим стремлением, целью и смыслом. Я отложила все мысли и позволила Эдмону делать со мной все, что ему вздумается.