Читать книгу Кому принадлежишь ты? - Ванда Леваниди - Страница 9

Голова на утро болела неимоверно и как назло именно сегодня мне нужно было серьезно поговорить с шефом и с Эдмоном – объяснить им свой внезапный и срочный отъезд.

Эдмон еще спал, и я отправилась на кухню варить кофе. Накинув на себя его рубашку и даже толком не застегнув ее, потянулась и глубоко зевнула.

Крепкий аромат привел в чувства моего друга, и совсем скоро он оказался в дверном проеме, откровенно разглядывая меня, поглощающую круассаны и кофе, в расстегнутой в откровенном декольте, рубашке.

– Садись, Эдмон, тебе тоже сварила, – я встала, чтоб налить и ему волшебный эликсир бодрости.

– Иди ко мне. Мне было мало, – соблазнительно улыбнулся он, опершись о дверной косяк.

Я перевела дух и нашла в себе силы отказаться.

– Прости, много дел. Мне предстоит сегодня чуть не казнь.

– О чем ты говоришь? – он посерьезнел.

– О встрече с Роланом, – не переставая жевать, ответила я.

Его глаза превратились в щелки, и он быстро заговорил:

– В чем дело? Ролан обидел? Ты что-то сделала не так?

Взмахом руки призвав остановиться, сглотнув, произнесла:

– Нет. Эдмон, я уезжаю. Мне нужен отпуск.

– Куда уезжаешь? – он опешил.

– Возникли неотложные дела. Не знаю, сколько времени это займет, но думаю, месяца будет достаточно.

– Не понял! Месяц? Почему я об этом узнаю только сейчас?! – пробасил он.

– Потому что решила это только вчера вечером, – стараясь не поддаваться провокациям, ответила я.

– Ты не поедешь никуда одна, иначе…

– Иначе что?! – выкрикнула, не сдержавшись.

Он прикусил язык, но я уже взвинтилась:

– Ты не имеешь права так мной манипулировать! Я не твоя собственность!

Пружина соскочила. Резко поднявшись, направилась в спальню. Собирая разбросанные по комнате вещи, я натягивала их на себя и закипала все сильнее.

– Постой, Алана! Это как-то связано с твоим новым знакомым? Кто он? Мне нужно поговорить с ним! Я не могу тебя отпустить… с ним!

– Я тебе даже больше скажу! – резко возникнув перед ним, процедила я, – Ты меня не отпустишь с ним! Потому что я не собака, чтоб меня отпускать погулять. Уйди с дороги!

– Ты многого не знаешь! – пытался объясниться он.

– Я уже взрослая девочка. Пусти!

Проскочила мимо него и выскользнула в узенькую прихожую. Натягивая полусапожки, старалась не смотреть ему в глаза, отчетливо ощущая на себе прожигающий взгляд. Зрачки наверняка стали черными, как бывало всегда, когда он злился.

Мне отчего-то захотелось его обнять и передумать. Но длилось это желание всего секунду. И дальше я уже закрыла за собой дверь, не обращая внимания на его восклицания:

– Прошу, Алана! Только не в этот раз!

Что он имел в виду, не успела спросить, потому что мне вдруг стало все равно. В тени высоких и объемных самшитовых кустов стояла знакомая красная Шевроле и я застыла статуей, увидев ее и сидящего внутри Эмиля. Закинув голову на спинку сидения, он выстукивал по рулю неслышимый ритм. Музыка в салоне не играла, и плеером он не пользовался, но истинно и вполне естественно наслаждался неслышимой мелодией. В ответ на мои рассуждения, я отчетливо услышала незнакомую музыку в своих мыслях. Он улыбнулся мне и, поблескивая часами на руке, пригласил сесть.

Настроение заметно улучшилось, и я сделала шаг навстречу новой жизни, лишь на мгновение оглянувшись. Эдмон, скрестив руки на груди, измерял меня взглядом. А глаза смоляного черного цвета устрашали своей бездонностью.

Легко высвободившись из гипнотизирующего взгляда, поплыла к красной машине. Эмиль открыл дверцу изнутри, и как только она захлопнулась, увез меня от кипящего гневом Эдмона.

Мы оба молчали. Даже здороваться не было смысла. Глядя в окно, я точно знала, что могу вообще не разговаривать, он все равно знает, куда собираюсь, о чем думаю и чего хочу. Это здорово, наверно, когда мужчина угадывает все твои желания и тебе даже рот раскрывать не нужно. Но меня это почему-то не веселило, наоборот, угнетало.

В коридорах «серой коробки» было как всегда душно, шумно и многолюдно. Войдя в кабинет, осмотрелась. Не поднимая жалюзи, собрала все самое необходимое на случай, если шеф не выдержит и вместо отпуска заставит писать «по собственному желанию». Взглянув на часы, набрала Кэтрин и попросила доложить шефу, что желаю его видеть.

Настроение Ролана было неожиданно хорошим. Он, вальяжно развалившись в кресле, пил кофе. Как ни странно, увидев меня в дверях кабинета, собрался, резко опустив ноги со стола. Эта незапланированная нервозность придала сил, и я смело шагнула внутрь.

– Ролан, понимаю, что сейчас не во время просить об этом, – выдохнула, и решительно закончила мысль, – но мне нужен отпуск. На месяц.

На тренингах по психологии общения нас учили правильно высказывать свои пожелания. Поскольку мне было необходимо получить положительный ответ, я должна была высказать свою просьбу (цель) четко, ясно, без промежутков и сомнений. Если не соблюдать эти незамысловатые правила, трудно добиться результата. Сомнение и стеснение говорят о страхе, неуверенности и заниженной самооценке перед собеседником (в моем случае с шефом). И это может дать ему фору, чтоб почувствовать свою власть. А тут сомнений нет – кем бы он ни был – я нуждаюсь в этом отпуске!

– Почему именно сейчас? – только и ответил он.

– Семейные обстоятельства, – соврала мгновенно.

Недовольство было видно невооруженным взглядом, но лишних вопросов не задавал. Я распрощалась с ним и, довольная собой, вышла из кабинета.

В коридоре передо мной возник Эмиль. Сердце заколотилось с бешеной скоростью:

– Ты меня напугал! – прошипела, оглядываясь по сторонам, в попытке понять, видел ли его появление кто-то кроме меня.

– Не хотел. Какой результат?

Положительно кивнула, и оживленно разговаривая, мы спустились вниз. Он остановился возле кафе и пригласил нормально позавтракать, намекнув на то, что утром мне это не удалось. Я закраснелась:

«Совершенно забыла о том, что он чувствует все, что со мной происходит. И мое урчание в желудке тоже. Черт… А значит даже вчерашний водоворот, вылившийся на Эдмона не прошел мимо него! Кошмар!»

Мне стало стыдно. Стыдно – не то слово!

– Прости, – пролепетала ему.

Эмиль отвернулся и соблазнительно улыбнулся, почесав нос кончиком большого пальца. Во мне снова стала зарождаться раскромсанная на клочки вчерашняя буря. Отвела глаза в сторону и, стараясь не смотреть на него, подумала о причине сведшей нас вместе, в попытке отвлечься.

– Вчера вечером Рауль сделал для меня одолжение и через знакомого парня ускорил сроки, – затараторила я, – Мои документы в очереди на загранпаспорт. Завтра к семи можно будет забрать.

Он кивнул, не прекращая разглядывать меня. Эта откровенность так и завораживала. Взгляд был чересчур интимным и ищущим поддержки. А мне поддерживать было все еще страшновато.

– Прости, – снова извинилась, будучи не готова к этим взглядам.

– Это совершенно не то, о чем ты думаешь, Алана! – рассмеялся он.

– А тебе не кажется, что читать мои мысли нечестно? – было неловко, но как ни старалась, не могла на него злиться.

– А я их и не читаю. Точнее не всегда читаю.

Я поменялась в лице, абсолютно не понимая, что он имеет в виду.

– От твоих мыслей я могу отключиться, от ощущений – нет, – объяснил он, – Я чувствую все, что чувствуешь ты, и мне не обязательно знать, что ты думаешь. Эмпатия, – многозначительно произнес, снова улыбаясь.

– Тогда все еще хуже, чем я думала, – смущенно проговорила я, глядя в пол.

– Почему? – он удивился.

– Ну ты же чувствовал вчера… ну… все?

– Давай не будем. Тебе самой неприятно об этом говорить. Живи так, как привыкла. Не думай обо мне, договорились?

Я кивнула, отвернувшись в сторону, но полностью осознала, что после этих слов никогда не смогу жить как раньше.

Позавтракав, мы прогулялись по магазинам. Впервые за много лет я позволила себе расслабиться и дотронуться до сбережений, отложенных на черный день. Куча одежды, бижутерии, обуви – я понимала, что возможно не успею надеть даже часть всего, но меня это не волновало. Я позволила себе раскрыться.

Эмиль провел со мной весь день. Он давал советы в выборе нарядов, следил за тем, чтоб не успевала проголодаться. Даже к вечеру, когда я уснула в машине, катался по городу без остановок, чтоб немного поспала и случайно не проснулась от внезапной тишины неработающего двигателя.

Открыв глаза, увидела его лучистую улыбку. Он снова выстукивал мелодию по баранке руля и еле заметно покачивал головой. Невольно улыбнулась:

– Что ты все время напеваешь?

В ту же секунду в области солнечного сплетения возникла мелкая, довольно приятная вибрация. Затем постепенно и с каждой секундой все громче, в моих мыслях заиграла одна из множества неподражаемых произведений Cartera Burwellа. Я слушала его раньше – мне нравились его глубокие и захватывающие произведения, открывающие в сознании новый мир для каждой из его мелодий. Но музыка всегда была для меня делом времени или настроения. Я расслабилась, поддаваясь чарам композитора.

– Чтобы слушать музыку не обязательно искать для этого свободную минутку и таскать с собой плеер, – ответил он на мои мысли, – Достаточно носить ее в своем сердце, «включать» в любую секунду и так же «выключать».

Эти слова потрясли меня. Вроде бы ничего сложного, но по глупой инерции и в спешке мы все усложняем – не позволяем себе быть счастливыми и легкими на подъем. Ведь так просто и необходимо: замереть посреди суеты и позволить себе пару мгновений насладиться любимой музыкой.

Как только вошли в квартиру, тут же направилась в спальню примерять наряды. Было слышно, как Эмиль гремит посудой на кухне.

Я надела вечернее платье, и вспомнила, как он настоял на этой покупке. В магазине, пока слонялась без особого интереса по рядам с летними нарядами, Эмиль куда-то ненадолго пропал. Но вскоре появился с горой вечерних платьев перекинутых через руку. Я недовольно сморщила нос, на что тот весело расхохотался и передал гору атласа мне. Взяв уже из моих рук самое верхнее, сказал:

– Это мерь первым. Жду на диванчике, так что не сбежишь, – и, подмигнув, затолкал в раздевалку, терпеливо отмолчавшись на мои мысленные нецензурные протесты.

Я надела то, что просил и вышла, намеренно не глядя в зеркало.

«Ну не люблю я вечерние наряды, да и не хожу в последнее время никуда в них!»

Он взглянул на меня, удержав взгляд буквально на долю секунды, затем коснулся большим пальцем кончика своего носа, глядя мне прямо в глаза и заключил:

– Все, прогулка окончена, я нашел то, что нам нужно.

– А как же та куча? – удивленно возразила ему, указав на гору платьев на диванчике.

– Переодевайся, мы уходим, – мягко добавил он.

Я быстро переоделась и вышла из магазина с платьем, которое он уже успел оплатить.

Теперь, стоя в своей квартире, я стала разглядывать свое отражение – однозначно, девушка из прошлого. Такие платья носили в восьмидесятых, а теперь эти вещи снова входили в моду, разумеется, с легким добавлением современности.

Длинное прямое красное платье в пол отлично сидело на талии, обтягивая плоский животик, облегая ягодицы и ветерком шелка спускаясь вниз по бедрам. Оно абсолютно не сковывало движений, не воспринималось телом как чужеродный предмет и могло легко сойти за собственную кожу. Глубокий v-образный вырез на груди придавал пикантность не только модели самого платья, но и фигуре его обладательницы. И, наконец, открытая спина, переходящая в спадающие вниз складки ткани, только подчеркивала осанку и гладкую кожу.

Я была в восторге от собственного отражения и призналась себе, что все к чему прикасался Эмиль, дышало изыском и неповторимым вкусом.

Подняв руки вверх, я потянулась и, прикрыв глаза, опрокинулась на кровать, представляя, как жила в теле других женщин когда-то: какой была, чем занималась и о каких земных страстях мечтала.

Быстро погрузившись в сон, я не могла видеть, как Эмиль вошел в комнату с кружкой чая. Как, потягивая его, обсматривал меня, лежащую на кровати, с раскинутыми руками. Как поставил кружку на журнальный столик и подошел ближе. Как прикоснулся к моему плечу и вздрогнул. Как отдернул руку и нервно встал, сжимая кулаки…