Читать книгу Культурология. История мировой и отечественной культуры - Вардан Григорьевич Торосян - Страница 20

У целого ряда мыслителей ХХ века проводится мысль о необходимости не подавлять, а как раз поощрять заложенные в нас природой стремления и расположенности. Среди них важное место занимает игра как культурно-историческая универсалия. Именно в «играх мира» (П. Мераль) обнаруживаются наиболее глубокие пласты генезиса и эволюции культуры. Игра старше культуры, и она – форма, наиболее естественная для нее – как на стадии формирования, так и в период зрелости культуры. Утрата же культурой игры является верным признаком ее стагнации, омертвения.

Как подчеркивает голландский исследователь культуры Йохан Хейзинга (1872–1945) в своей знаменитой книге «Homo Ludens» («Человек играющий»), «культура не происходит из игры, как живой плод отделяется от материнского тела – она развивается в игре и как игра. Все культурное творчество есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры». Игра присуща даже животным, в том числе в такой сфере, как продолжение рода. Своеобразной игрой является искусство – игрой со звуками, объемами, красками, игрой с природой является естествознание, игра мысли – философия, одно из величайших достояний культуры, признак ее зрелости. Именно в игре человек наиболее раскрепощен, свободен от постоянных забот, сковывающих его дух, и поэтому она наиболее продуктивна, «Игра – маяк для будней» (Э. Финк). А вот что писал Платон: «Игра – наиболее серьезное из занятий, и поэтому жизнь следует постигать играючи».

Конечно, роль игры неодинакова в различные исторические эпохи. Нельзя не заметить, что место игры в культуре наиболее заметно в ее наиболее продуктивные эпохи – античности, Возрождения. Напротив, игра подавляется и даже преследуется в тоталитарных обществах, когда вся жизнь подчинена беспросветным, суровым будням («делу, а не игре»), и тогда даже обычные полевые работы превращаются в «битву за урожай». Люди, воспитанные в постоянных «битвах», таким же образом воспринимают даже семейную жизнь, учебу, вместо поиска и исправления собственных ошибок они заняты поиском врага (у нас им может быть по старой памяти американский империализм, но удобнее всего когда это – «коммуняки», «дерьмократы», «лица кавказской национальности», «жиды» и т. д.).

Если в подлинной культуре доминирует игра как форма «незаинтересованной» свободной деятельности, то в массовой культуре все подчинено прозе материальных, прагматических интересов, и тогда культура, вместо того, чтобы поднимать, возвышать, вести людей потакает их наиболее примитивным, убогим желаниям. Это и есть условие для «охлократии» (букв. греч. «власть толпы») – этот вывод обстоятельно аргументирует философ ХХ в. Х. Ортега-и-Гассет в своих знаменитых работах «Восстание масс», «Дегуманизация искусства» и др. Как считает Ортега, ярким выражением дегуманизированного и дегуманизирующего мира является искусство ХХ в., которое не ограничивается дереализацией человеческого бытия, но стремится избегать даже реальных форм в его изображении, в стремлении замкнуть произведения искусства в мире искусства, в превращении искусства и всей культуры в игру символов и знаков, в некий гротеск. Еще более ужасный термин – симулякр (от – симуляция) предложила уже в конце ХХ в. философия постмодернизма. Здесь мы сталкиваемся с опасностью игры в том случае, когда она становится самоцелью, перестав быть естественной. Это уже симптомы ХХ века.

Интересную утопию, основанную на игровом подходе к культуре, развивает немецкий писатель Герман Гессе (1877–1962) в получившем Нобелевскую премию романе «Glasperlenspiel» («Игра бусинок»; в русском издании – «Игра в бисер»). В этом романе обществом управляют люди, прошедшие длительную подготовку в так называемой Касталии, заключавшуюся в обучении, казалось бы, совершенно бесполезной деятельности. Но именно игра ума, живое, непосредственное восприятие жизни – единственное условие для выхода из «фельетонической эпохи», которую писатель относит к концу ХХ в. (сам роман написан в 1943 г.).

Чрезвычайно плодотворны языковые игры, игра с мыслями, которые анализируются в философии постмодернизма (Ж. Деррида, Ж. Лиотар, У. Эко).