Читать книгу Самый важный дневник - Варвара Элек - Страница 4

Звонок будильника. Боже, опять на работу! Смертельно болит голова… Почему так рано? Я только уснула… Не может быть, чтобы я до утра писала дневник… Ужасный шум. Какого черта соседи решили делать ремонт в такую рань!? Голова раскалывается… Сколько мы вчера выпили с Олесей? Помню только одну бутылку…

О Господи, я не лежу, я сижу! Так и уснула в кресле…. Что шумит?…Забыла выключить телевизор… Голова… В таком состоянии идти на работу… Больше никогда не буду пить, даже малюсенький бокальчик.

Я попыталась встать, но не смогла. Жуткая боль в ногах от попытки приподняться в кресле… Голова закружилась и все поплыло… Вокруг меня… люди… Люди?!…Я не дома! Голова кружилась так, что я схватила подлокотники, словно это была моя единственная опора в окружающем меня безумии. Звук будильника… Где мой телефон? Где… я….Сердце начало бешено колотиться. Ощущение, что я сошла с ума….Или умерла? И нахожусь возле ворот в рай? Иначе как объяснить, что вокруг столько людей? Здесь душновато… Неужто, ад?

Голова продолжала кружиться. Я однозначно пьяна. Ноги не слушаются и болят ужасно. Я лихорадочно пыталась понять, где нахожусь. Люди… кресла… электронное табло… Огромный плакат девушки в купальнике и надпись Calzedonia… Налоговая? Многофункциональный центр? Где этот телефон!? Как выключить будильник?!…Ф-фух, замолчал сам!…Так, дальше… Почему люди с чемоданами?…Боже, это вокзал! Или аэропорт…

Что я здесь делаю?!

Головокружение немного поутихло. При этом боль в ногах усилилась. Я продолжала сжимать подлокотники. Удивляюсь, что руки меня тоже не очень слушаются, ведь мне не удавалось сжать кисти, я лишь давила внутренней частью ладони и безуспешно пыталась сгибать пальцы. Видимо я производила впечатление глубоко умалишенного человека – мужчина средних лет с доброжелательным выражением лица осторожно наклонился и что-то пытался мне сказать. Он определенно говорил вслух, но мое сознание расплылось даже не по всей голове, а по всему огромному залу. Ну почему мне не удается сосредоточиться? Сколько же я выпила? Точно! Я же собиралась в отпуск. А летать ужасно боюсь! Потому что почти никогда не летала… Выпила для храбрости и немного переборщила. Нет, я никогда не пью до беспамятства… До беспамятства…

Почему мужчина говорит так невнятно, неужели не видно, что мне и так нелегко?…Наконец, мне удалось сфокусировать взгляд на загорелом вытянутом лице странного человека и его растерянной улыбке. Я даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но вырвалось только слабое мычание. Мне удалось усилить способность сосредотачиваться и я немного расширила область осознанного обозрения. В результате я увидела рядом с мужчиной худощавую женщину в желтом батнике. Кожа была тоже смуглой, волосы седые и аккуратно зачесаны назад, морщинистое миловидное лицо улыбалось с тем же выражением, какое было у ее спутника. Что они говорят? Я ничего не понимаю… Стоп! Это не русская речь! Я не понимаю, потому что они говорят на иностранном!…Это точно аэропорт! И находится он не в России.

В тот момент убийственная догадка наверняка придала взгляду дополнительную долю безумия. Тут еще этот дурацкий будильник с полным отсутствием интеллекта и сочувствия к катастрофически тяжелому состоянию хозяйки… Эти люди… Сейчас они вызовут полицейских и меня увезут в тюрьму, посчитав за террористку… А я даже не знаю, где я…

Я постаралась стереть с лица большую часть эмоций и выжать подобие улыбки. Тут мои руки начали что-то изображать в воздухе и я открывала рот, пытаясь подобрать слова.

Мужчина произнес знакомое мне слово: «пардон». Улыбка на его лице сменилась на выражение глубокого сочувствия. Женщина протянула немного кисти рук, ее ладони смотрели вперед, брови высоко поднялись, образовав на лбу тонкие морщинки. Она что-то говорила, будто извиняясь.

До меня дошло, что со своей жестикуляцией и беззвучной речью я походила на глухонемую. Это оказалось отличным выходом из ситуации и я еще немного поводила кистями рук для полной убедительности. Мужчина и женщина пятились назад, продолжая что-то говорить…

Так, по порядку. Надо найти телефон и отключить будильник. Сумочка. На мне моя толстовка. Звук будильника раздавался из внутреннего кармана. Я испытала первое чувство радости. И похоже стала приходить в себя. Голова значительно меньше кружилась. Руки начали меня слушаться и даже расстегнули толстовку. Мне удалось быстро обнаружить телефон и я открыла его, чтобы выключить звук. Вдруг из чехла мне на колени упала какая-то сложенная в несколько раз бумага с отпечатанном на принтере текстом. Спокойно, все по порядку. Я отключила будильник. Стала разворачивать бумагу. Что-то типа договора… Время… Рейс… Это была распечатка электронного билета. Минуту я пыталась вникнуть в написанное. Мне удалось понять, что билеты на мое имя и ближайший вылет …12 июня… Рим-Стамбул. 12 июня. Электронное табло. На нем горела куча цифр и непонятных слов. 12.06. Телефон! В телефоне дата – 12 июня!

А я помню… вечер 3-го! Убийственная догадка верна…

Я все забыла. Опять! Мой мозг стал работать, как автомобиль с неисправным двигателем. Я собиралась в отпуск. Видимо, поехала… И… влюбилась. Сегодня 12 пятница. Через два дня на работу. Все сходится. Обычная для меня потеря памяти. Блин, как обидно-то! Ведь отдыхала я судя по всему в Италии. И ничего не помню!

Сердце грозилось вырваться наружу. Стала задыхаться. По обычной схеме начала ровно и глубоко дышать. Как меня учил Артем Романович. Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Итак, дневник! Я залезла в свою сумочку в поисках планшета. О, да я все-таки помню, что начала писать в планшете со вчерашнего дня… Нет, не со вчерашнего….Моя маленькая оранжевая косметичка, розовый кошелек, пудреница, ключи от дома.

Планшета не было. Блокнота тоже…

Я тщательно исследовала содержимое карманов толстовки. Только бумажный синий пакетик с надписью Mondo Cattiolico, изрядно помятый, и коробочка с мятными леденцами….

Чемодан! У меня должен быть чемодан! Я огляделась. Справа стоял знакомый мамин чемодан, который мог быть ручной кладью и не сдаваться в багаж. Вздох облегчения не заставил себя ждать. Там и лежит планшет!

Еще накануне я подумала, что нужно взять у мамы этот чемодан… Я наклонилась к чемодану и потянула за молнию. Стала медленно копаться в вещах. Белый и синий сарафаны, мое экстравагантное красное платье, джинсовые шорты, футболки, джинсы, туфли, белые сабо и шлепки, купальник, косметичка с обычным содержимым, небольшое полотенце, белье… Никаких итальянских покупок. Видимо, все деньги ушли на отдых и экскурсии. Которых я никогда не вспомню! Сердце заныло от осознания бесполезности моего отпуска. Раздражение внутри меня нарастало. Вдох-выдох… Вдох-выдох. Артем Романович учил меня никогда не обвинять никого и саму себя в том, что со мной происходит. Я ни в чем ни виновата. Никто не виноват… Вдох-выдох…

Я наткнулась на бумажный бежевый пакет с твердым прямоугольным содержимым. Ну наконец-то! Внутри были несколько плиток шоколада Линдт. Я была разочарована, но желудок свело. Стоп! Сейчас не до еды.

Один за одним я обследовала мелкие отделения чемодана и все карманы вещей. С каждой повторно просмотренной вещью волнение внутри меня нарастало, добираясь до пика… Планшета нет!…

Ну должна же я была делать записи! Целых девять дней… Если только… Меня ведь могли обокрасть! В голове молнией пронесся обрывок телепередачи о путешествиях, в которой длинноволосый ведущий, прогуливаясь по узким европейским улочкам, с важным видом сообщал, что, «если вы не будете бдительны, то в Италии вас непременно ограбят». Я потеряла эту самую бдительность и у меня выхватили планшет прямо на улице или стянули на пляже. Или в отеле… В таком случае мои записи могут прочитать! Как хорошо, что этим записям всего несколько дней. Ну зачем я только променяла своего любимого бумажного друга с тысячью ничего не стоящих страниц?! Уж блокнот бы у меня никогда не украли. А если б украли, то вернули бы в тот же вечер со ссылкой на адреса психиатрических клиник… Вдох-выдох… Нужно думать о хорошем…

Телефон! Он всегда содержит в себе маленькую часть ближайшего прошлого. К тому же я могла писать прямо в телефон. Ужасно неудобно, но кто знает… Смотрю «заметки». Последняя была создана еще в мае и содержала в себе распорядок рабочего дня: «1. Оплатить счета, 2. Подписать и отправить экземпляры поставщиков по почте 3. Уточнить кбк налога на имущество»….Открываю журнал вызовов… Он пуст! Папка с входящими и исходящими сообщениями… Тоже пусто. В зале раздался знакомый звук и стали, видимо, объявлять посадку или начало регистрации. Я еще раз проверила время на часах и время вылета на электронном билете. Чуть меньше двух часов. Немного времени еще есть.

Итак, в телефоне никакой информации. Хотя нет, я не проверила кое-что. Начинаю внимательно просматривать список контактов в поисках нового. Должна же была я записать его номер. Какой-нибудь Фабио или Луиджи. На всякий случай я периодически оглядываюсь, вдруг кто-нибудь пришел меня провожать или… не приведи Господь… решил ехать со мной в Россию.

Никто не проявлял интерес к моей скромной персоне. Даже знакомая пожилая пара, казалось, забыла о моем существовании. После повторного обследования телефона, пришлось признать, что ничего нового за две недели не появилось и даже старое поубавилось…

День не закончился, а влюбилась я еще сегодня… Это не может быть курортный роман! Я забываю с того момента, как знакомлюсь с объектом своей будущей влюбленности. Это произошло 4-го. Я забыла все, начиная со дня знакомства с ним. Внимательно рассматриваю электронный билет. Обратная сторона – мой вылет. В билетах только мое имя. В субботу 6 июня я вылетела в Стамбул. Затем через несколько часов – в Рим. Возможно, я поехала в это путешествие с мужчиной, с которым познакомилась 4-го? Это совсем не в моем духе! Может быть, я познакомилась с итальянцем по интернету? Приехала сюда и влюбилась только сегодня… Нет, я бы так никогда не поступила. Какие еще варианты?

Я оглянулась. Вроде «принца» нет. Это с одной стороны радовало. Я бы не выдержала играть роль, совсем не ознакомившись со сценарием. С другой стороны, надежда, что он сдал мои вещи в багаж вместе с дневником, тоже отменялась. Напротив меня присела чернокожая девушка с двумя мальчиками лет шести-восьми. Они были одеты в яркие спортивные костюмы и выглядели усталыми. Младший ребенок с необычайно пышными кудрями сразу свернулся в кресле, облокотившись на плечо молодой женщины и сразу закрыл глаза.

Мне подумалось о том, что если я задремала в кресле, то должна чувствовать себя хоть немного отдохнувшей. Я же ощущала себя так, как будто последние девять дней работала грузчиком в этом самом аэропорту.

Ноги ныли. Я была в джинсах. Дотронулась до коленей. Похоже на обоих коленях были ушибы или раны. Надо бы сходить в туалет и осмотреть себя. Но на это не оставалось времени. Нужно скорее найти дневник. Я стала снова копаться в чемодане… Безрезультатно. От обиды стало прошибать на слезы… Только не сейчас! Вдох… медленный выдох…

И с чего я такая уставшая и побитая? Упала в Колизее со второго уровня? Попала в больницу и влюбилась в доктора, которого случайно встретила в России 4 июня? …А может… у меня выхватили планшет, а я бежала, падая и сбивая колени не меньше пяти километров. Поэтому такая усталая и израненная. Эта версия случившегося была вполне правдоподобной.

Головокружение прошло, но тупая боль в области лба и висков усиливалась. Без дневника я могу никогда не узнать, что было в эти девять дней!

В зале опять известили о чем-то. С перепугу я даже забыла английский. Нужно сосредоточиться. Нельзя опоздать на самолет. Я стала смотреть на табло и искать номер моего рейса и время начала регистрации. Наконец, мне удалось понять, что регистрация на мой рейс давно началась. Тут я заметила, что чернокожий мальчик, который был постарше, стал толкать маму ладонью в плечо и с ослепительной белозубой улыбкой указывать в сторону моего чемодана. Я повернулась в направлении его взгляда. За моим чемоданом стояла серая кошачья переноска, которую я сразу не заметила. Она имела небольшие щели, сквозь которые было видно шевеление живого существа. Рядом никто не сидел. Эта клетка-переноска могла принадлежать мне. Я наклонилась и вздрогнула. Сквозь отверстия переноски два маленьких глаза с человеческим выражением уставились на меня. Я почувствовала мурашки на голове и шевеление волос… Глаза были не кошачьи и не собачьи. Я чуть наклонила голову, чтобы содержимое ящичка было лучше видно. Это была птица! Зеленая. Просто огромная на мой взгляд. Она занимала большую часть переноски. Это был какой-то крупный попугай с большим желтоватым клювом и зеленым оперением. Птица продолжала смотреть на меня.

Я еще раз огляделась. Кроме чернокожего мальчика никто не интересовался животным. Я снова полезла в сумочку. Конечно, купить в Италии попугая я вполне могла. Крупные попугаи очень дороги в России, а здесь… летняя миланская распродажа попугаев… Такая покупка в моем духе. Может остался какой-то чек? Я совсем не против птички. Знать бы только точно, что она моя.

В паспорте вчетверо сложена незнакомая бумага. Да, я уже осматривала ее в надежде, что существует еще один чемодан, сданный в багаж. Все на иностранном. Пока я пыталась перевести, мой взгляд упал в конец написанного и там на русском карандашом чужим почерком было написано: «ветеринарное свидетельство».

За сегодняшний вечер я первый раз улыбнулась. Очень медленно, превозмогая боль в коленях, я слезла с кресла и кое-как примостилась на корточках рядом с переноской. Зеленое чудо снова посмотрело на меня разумным взглядом, слегка наклонив голову. Мне удалось рассмотреть необычайно красивое зеленое оперенье. Птица переминалась с ноги на ногу. Как же неудобно ей было в этой каморке. Он такой крупный! И такой красивый.

Во мне мгновенно проснулась потребность заботиться и защищать своего питомца. Неужели это чудо придется сдавать в багаж? В переноске я заметила затянутую проводом закрытую поилку и маленькую чашечку с зерном.

Надо было торопиться на регистрацию. Заодно спросить, как быть с животным. Сквозь толпу я заметила девочку с переноской и мяукающим содержимым. Я как могла быстрее схватила все вещи и с невероятной скоростью для своих больных ног последовала за девочкой и коренастым мужчиной в коричневом костюме.

Они вскоре подошли к окошку, где служащий посмотрел на содержимое переноски девочки, глянул в документы и быстро поставил печать. Затем подошла я. Процедура повторилась. Когда переноску открыли, я с огромным трепетом рассматривала птичку. На всякий случай поднесла с двух сторон руки, но птица улетать не спешила. Во взгляде я прочитала испуг. На мгновение я почувствовала, что в этом мире я не одинока. Есть другое существо, для которого настоящее в данный момент – такая же черная пугающая бездна, как и для меня.

Я бережно закрыла переноску, когда служащий занялся бумагами. Через минуту мне вернули документы уже с печатью. Еще минут десять у меня ушло, чтобы понять, где место регистрации на мой рейс. На время я уже боялась смотреть. Про дневник почти забыла. В голове пронеслось только, что быть может мой новый питомец оказался умницей и под диктовку заучивал все мои бредни, чтобы потом их воспроизводить.

Я встала за двумя девушками. Похоже, почти все прошли регистрацию, но я не опоздала. Итак, лечу в Стамбул. Еще раз проглядела обратную сторону билета, убедившись, что оттуда рано утром у меня вылет домой. Меня зарегистрировали без лишних вопросов и я быстро последовала за двумя молодыми туристками, которые не успели далеко уйти. Мои ноги уже болели значительно меньше. Сон почти развеялся.

Я подошла к досмотру. Чемодан с переноской благополучно просветили. Теперь уже не оставалось сомнений, что я имею право взять птицу.

За окном было уже почти совсем темно. Рядом с местом посадки я присела по соседству с турецкой семьей. Высокий статный мужчина равнодушно созерцал табло. Маленькая женщина с укрытой головой и в нелепых длинных юбках поправила разноцветное одеяло в детской коляске. На миг я залюбовалась огнями и двумя огромными белыми самолетами, стоящими посреди посадочной полосы. Меня осенила очередная мысль и я полезла в телефон. Впрочем, ответ я уже знала. Ничего нового в папке с фотографиями… Ну не могла я не писать о путешествии в Италию и не фотографировать ее! Я немного больна, но не сумасшедшая!

У меня оставалась маленькая надежда, что я скинула все на крохотный носитель. И дневник, и фотографии. Положила его где-нибудь в кошельке, документах или даже переноске с моим новым другом. Я давно знала, что в Италии воруют и могла перестраховаться.

Часть моих вещей вполне могла остаться с тем мужчиной, в которого я имела несчастье влюбиться. Ну а что мне остается делать? Скоро вылет, билеты только на мое имя… Не могу же я не лететь?! Меня и так слишком далеко занесло. А может он в последний момент сбежал? Подсыпал мне снотворного и наутек. Нет! Я могла оставить все – сарафаны, зубную щетку, да хоть весь чемодан, но только не дневник!… Я никогда не расставалась с ним. Но ведь раньше я хранила его дома под подушкой. Я могла расслабиться и забыть его под подушкой там, где спала.

Да, что угодно могло произойти. Например, я шла по улочкам Рима и любовалась на роскошные витрины. Ко мне подлетел мотоциклист и схватил мою сумочку. Я начала борьбу, но сумочка все-таки досталась грабителю. Осознавая, что в ней кроме денег есть самое ценное – мой дневник, я кинулась догонять негодяя. Мотоцикл с ревом летел по улице. Я спотыкалась и падала. Тут неожиданно из-за угла выехал кабриолет черного цвета, а в нем необычайной красоты молодой итальянец. Он был тем самым итальянским актером или даже известным футболистом, которого я увидела по телевизору вечером 4 июня в важном матче Россия-Италия. Его я, конечно, не узнала, но моя сложнейшая амнезия прекрасно спроецировала это первое лицезрение и дело пошло. Без лишних вопросов мужчина решительно нажал на газ и стал виртуозно обходить другие машины. Преступник, безжалостно прижимаемый к обочине, сделал последнюю попытку получить свое, а точнее чужое – сунул руку в сумку и схватил нечто похожее на кошелек, а сумку швырнул своему преследователю. Естественно, это был планшет. Но в тот момент меня это не волновало. Через минуту я уже чувствовала прикосновение руки своего принца, когда он медленно передал мне мою сумочку, сжигая меня пламенным взглядом… Меня невольно затошнило.

Началась посадка. Я автоматически следовала за другими пассажирами. Мое воображение рисовало одну картину за другой. Теперь я уже сидела в полицейском участке, пытаясь объяснить на ломанном английском, что у меня похитили планшет прямо на развалинах Колизея. Пытаясь догнать преследователя, я сбила все колени. Полицейский был так внимателен, что, выслушивая мою бессвязную речь, лично накладывал пластырь на мои раны. Его пальцы необыкновенно мягко приложили пластырь, рука коснулась кожи, а его взгляд встретился с моим. Я забыла напрочь происшествие с грабителем. Объясниться на словах нам не удавалось, но наши взгляды рассказали обо всем… Что-то невероятно знакомое было в его карих глазах… Ах да, я же случайно встретила его 4 июня, когда он был в нашем городе по важным служебным вопросам….Бред!

Уже усевшись в кресло самолета, меня осенило. Если я потеряла дневник безвозвратно, то не такая уж это беда. В отпуске я не общалась со своими родными и знакомыми, разве что только по телефону и, наверняка, очень кратко. Выходит, я могу, как угодно изложить события этих дней. Суть не поменяется. Наоборот, можно воплотить свои самые смелые мечты, изложить их в дневнике и сделать их частью своей жизни. События нескольких дней до отпуска значения не имеют. Перед отпуском, уверена, я только работала и искала подходящие путевки.

Передо мной висел небольшой экран, на котором девочка лет десяти на турецком языке в костюме стюардессы объясняла, как пристегивать ремни и использовать жилеты. Ее тонкий голосок и совершенно непонятный язык действовали на меня как снотворное. Я ничего не могла поделать с нахлынувшей усталостью. Шея совершенно не держала голову и едва она нашла опору на спинке кресла, все вокруг стало уплывать: далекий голос девочки-стюардессы, шум мотора, шорох моего попугая в переноске в верхнем отделении для ручного багажа… Пришла в себя я только уже, когда самолет сел и люди медленно двигались к выходу.

Мой сон опять не принес облегчения. Правда, я совсем перестала переживать по поводу потери планшета. Я вообще перестала о чем-либо переживать. Полное равнодушие и упадок сил… Меня тошнило и хотелось есть одновременно. Автоматически я потянулась наверх за своим багажом и чуть не уронила чемодан себе на голову. Мои руки и ноги совершенно меня не слушались. Желудок сводило. Вторую часть своего багажа я вытянула гораздо бережнее. Птичка впервые вскрикнула и забилась. Я поставила переноску на сидение, пропустила своих соседей – двух долговязых девочек-подростков и сопровождавшего их пожилого мужчину в круглых очках. О, ужас! Надеюсь, я не роняла голову на плечо этому мужчине, который сидел со мной рядом.

Мой питомец опять вскрикнул. Я с беспокойством наклонилась к переноске. Пока люди медленно продвигались к выходу, я стояла, прижавшись к своему креслу и тихо говорила:

«Тише, малыш! Мы скоро будем дома… Часа через четыре. Все хорошо!… Обещаю, больше никаких самолетов!»

Мой голос звучал очень ласково и сказанное предназначалось не только попугаю, но и мне самой. Какая-то часть моей души откликнулась на собственные слова «скоро будем дома». Внутри стало разливаться приятное тепло, которое, как солнечные лучи в весеннюю оттепель согревали заледеневшие чувства, прогоняя апатию и пробуждая желание действовать, жить, победить свои страхи и… не жалеть о забытых днях.

С мыслями о своей маленькой уютной квартирке, голубых обоях и кухонных шторках со стрекозами я вошла в автобус вместе с остальными пассажирами. На улице было прохладно. Мурашки побежали по моей коже, но в голове слегка прояснилось. Я жадно вдыхала воздух те несколько секунд, когда мы проходили по площадке к автобусу и тошнота немного отступила.

Итак, я в Стамбуле. Это ровным счетом ничего не значило. Уже через два с небольшим часа, мне предстоит улететь отсюда. И Слава Богу! Сегодня я не расположена к путешествиям.

Двери автобуса открылись и мы вошли в аэропорт. На часах было почти половина второго ночи. В огромном помещении чувствовался приятный аромат свежести и каких-то специй. Сверкающие полы и стены, сонные люди с багажом, иностранная речь и красивые витрины… Ничтожная часть второй незнакомой мне страны из моего нелепого путешествия.

Вот если бы воспоминания об этом путешествии остались при мне… А так я всего лишь жалкое существо, вырванное из действительности рабочих будней, где переживания по поводу отъезда подруги смешивались с радостными планами обзавестись собакой. Я здесь, в аэропорту Стамбула, почти без надежды прочитать собственные конспекты последних событий. С красивой птичкой, с израненными ногами, лишенная эмоций и сил…

Я взглянула в билеты. До регистрации оставалось меньше получаса. Мне необходимо выпить кофе и… взглянуть на себя в зеркало наконец. Я достала золотистую пудреницу из сумочки. В небольшом зеркальце, мутном от минеральных частиц, я увидела почти незнакомую девушку. Под покрасневшими глазами следы потекшей туши, осунувшееся лицо выглядело уставшим, тонкая царапина на пол щеки, губы бледные и безжизненные… Нет, я никогда не считала себя красавицей, но после долгожданного отпуска надеялась увидеть в своем отражении нечто другое. Не высыпаться и уставать у меня прекрасно получалось и в рабочие будни.

Я закрыла пудреницу и отправилась в дамскую комнату. Тем более, что она оказалась в нескольких шагах от меня. Там я умылась и посмотрела на себя в большое чистое зеркало. Взгляд уже не казался таким потухшим. Я удивленно смотрела на свое лицо. Оно было почти смуглым. Похоже, я успела загореть. В глазах, несмотря на усталость, читалось отчаянье и что-то совершенно незнакомое. Как будто я раньше была котенком, а теперь вдруг увидела в себе подрастающего хищника, совершенно дикого. Что же такое я пережила за последние несколько дней? Почему все болит и я никак не могу выспаться? Почему я потеряла планшет? Этот взгляд слишком дикий для меня… Я никогда так не смотрела… Все из-за красных глаз. Устала, не выспалась, одна в незнакомой стране, расстроилась из-за потери дневника… Кто знает, когда я ела в последний раз. Нужно перекусить и я снова превращусь в щеночка породы спаниель.

Напротив магазина с восточной посудой и сладостями была витрина с готовыми бутербродами и напитками. Кажется, цены были указаны в местной валюте. Я и в евро считать не умею… Кстати нужно проверить есть ли у меня деньги. Я полезла в кошелек. В нем было более двухсот евро, несколько тысяч рублей и моя карта, на которой могла быть некоторая сумма. Что ж неплохо. Домой из аэропорта мне не придется идти пешком. Указав продавцу на кофе и пачку сухого печенья, я протянула карту. Оплата прошла успешно.

Кое-как мы с попугаем добрались до скамьи. Я уселась с ощущением облегчения, будто ходила не менее шести часов быстрым шагом без минуты отдыха. Начала жевать свою добычу. Одно печенье я протянула пернатому другу и с восхищением наблюдала, как попугай поглощал его, забавно удерживая в лапке.

Крепкий кофе, который я не стала смягчать сахаром, убрал неприятный привкус во рту и медленно пробуждал мой дремавший мозг. Нужно позвонить Олесе и, так, между прочим, узнать, о чем мы говорили по телефону. Мама….Понятия не имею, что рассказывать родителям о путешествии. Ну день-два я смогу продержаться, прикрывшись массой дел на работе и необходимостью выйти туда в выходные. У меня будет суббота и воскресенье, чтобы проштудировать интернет на тему итальянских достопримечательностей. Вечером в воскресенье или в понедельник они заявятся сами, если я так и не приеду к ним.

Черт, у меня даже нет фотографий! А мои родные скорее всего знают что-то из текущих разговоров со мной по телефону…

У меня оставалась возможность воспользоваться главной подсказкой, которую я берегла на «черный» день. Та самая «помощь друга»! Мне нужно было признаться во всем Олесе и узнать подробности наших с ней разговоров. Рассказать про жуткую связь «моя – любовь – тире – гуд – бай – память» и узнать все, что ей известно.

При мысли о признании подруге мой пульс участился… Я сделала последний глоток кофе и выбросила стаканчик в большую мусорную урну. Подумаю об этом завтра, – решила я совсем как Скарлетт из «Унесенные ветром». Мне не хотелось принимать решение сейчас, когда я была на грани…

Еще нужно при первой возможности выйти в интернет и узнать, как называется мой попугай. Я вспомнила, что в чемодане нашла только шоколад Линдт, подходящий для презентов родным… Почему я не купила сувениры? С финансами у меня было все в порядке. Я поспешила со своими вещами зайти в магазинчик с восточной утварью. Уже объявили начало регистрации и я выделила себе не более 10 минут на покупки. Красивые расписные блюда, бутылочки с оливковым маслом, тысячи ярких сувениров и восточные сладости – все подходило под роль презентов для моих близких. Я схватила в первую очередь пакетик с фундуком для попугая, затем, не раздумывая, взяла три коробки с восточными сладостями, бутылку оливкового масла для родителей и несколько декоративных блюдец в восточном стиле из большой чаши возле выхода. Было ужасно неудобно рассчитываться на кассе с висевшей на сгибе руки переноской и придерживая чемодан за ручку, но расстаться со своими вещами я уже не могла. Кто знает, может в состоянии дикой усталости и боли я просто не заметила планшет и он преспокойно лежит среди вещей, дожидаясь моей бурной радости от долгожданной встречи.

С пакетиком покупок и остальными вещами я поспешила к окошку, где следовало получить печать на ветеринарном свидетельстве. Вся процедура с документами и регистрацией проходила успешно и довольно быстро. Уже через 20 минут я уселась в кресле зала ожидания посадки. Вдруг мой телефон неожиданно зазвонил. Я вздрогнула. Это была Олеся. А ведь у них уже… больше трех часов ночи!

– Алло, – настороженно произнесла я.

– Ну как ты? В Стамбуле уже?

– Ага, – я запнулась. – Почему ты не спишь, что-то случилось?

– Розовые или зеленые? – в голосе Олеси звучало отчаянье и мне подумалось, что мы с попугаем не единственные, кто страдает в эту ночь.

Ненавижу говорить это в первый день после потери памяти, но я вынуждена была спросить:

– Не поняла…

– Розовые или зеленые? Приглашения! – Олеся говорила приглушенно, но я чувствовала, что ей хотелось кричать. – По твоему совету я оставила два понравившихся цвета и теперь я в полном в смятении. Розовые с легким сиреневым отливом смотрятся потрясающе! Совершенно матовая бумага с легкой золотой окантовкой в правом верхнем уголке. Сдержанно, дорого и со вкусом. Зеленые, как глоток свежего воздуха. Такой ясный и чистый, цвет березовой листвы… Спать не могу, а ему никакого дела! Он вообще показал на желтые! Представляешь?! Желтые приглашения с горчичным оттенком! Это же ужас ужасный! Никакого вкуса у человека… Розовые или зеленые?

Из этого отчаянного всплеска разноцветной информации, я поняла, что они с Сергеем организовывают свадьбу в самом ближайшем будущем и Олеська не на шутку заболела предсвадебной лихорадкой всего за каких-то девять дней.

– Зеленые, – машинально ответила я, глядя на своего попугая. – Зеленый всегда смотрится естественно и выигрышно. А розовый… Девчачий цвет… Но ты постарайся понять какой тебе нравится…

– Девчачий? Блин, я не подумала. А вдруг родители Сергея увидят розовые приглашения и Сергей им скажет, что цвет выбирала я. Тогда они точно решат, что будущая жена ущемляет его интересы. Какой мне больше нравится?… Розовые мне нравятся однозначно больше! Но теперь из-за Сергея придется выбирать зеленый… Прости, я сошла с ума! Просто вся эта подготовка… Я не знала, что это так сложно. Скорей бы ты приехала! …Машуль, последний вопрос! Ты видела бабушку?

Мой мозг, затуманенный зелеными и розовыми приглашениями, вдруг закричал: SOS! Какую еще бабушку?!

– Бабушку… Ну… Не совсем…

– Проделать такое путешествие и не увидеть ее! Я тебе так сочувствую! Ну а в целом? Как настроение? Не жалеешь, что поехала?

В эту минуту я приняла решение по возвращению сдаться с поличным своей подруге. Миллион вопросов и пусть она на все отвечает!… Путешествие к собственной бабушке? Это уже слишком!

– Олеся, тут посадку объявили. Ты ложись спать… Я приеду и все тебе расскажу… Обещай, что завтра встретимся… В районе трех можешь? Отлично….Договорились.

Мы быстро попрощались. Я стала лихорадочно пытаться связать события. Бабушка… Италия…

Связь конечно была. У меня есть родственники за границей. Какие именно, мне мама не рассказывала. Чисто логически и бабушка могла быть. Выходит, я поехала повидать родственников. Наверняка, мама в курсе моих приключений. Станет задавать вопросы… Олеся сочувствовала мне. Получается, что я до последнего момента так и не встретила бабушку. Может, мне и не удалось никого увидеть и не придется ничего рассказывать маме. Вот только почему не встретила?…

Объявили посадку и большая очередь медленно строилась на выход к летной полосе. Практически все были русскими и это должно было помочь мне почувствовать себя в более привычной обстановке. Я немного расслабилась и на меня снова навалилась усталость.

Все происходящее казалось фильмом с плохим сценарием. Я видела вокруг себя разные лица: сонные, улыбающиеся, равнодушные, сосредоточенные. Но меня здесь как будто не было. Я зритель, хоть и протягиваю вместе со всеми посадочные талоны и свой паспорт, прохожу в автобус, почти полностью заполненный людьми, цепляюсь за холодные поручни, обвешанная багажом… Я где-то была эти девять дней и теперь продолжаю существовать. Но надолго ли? В любой момент я могу лишиться каждого дня своей странной жизни. Все мое существование, это песок в усталой ладони – чуть дрогнет рука и тысячи песчинок ускользнут сквозь пальцы… По мне плачет необитаемый остров. Или женский монастырь. Только там я могла бы не бояться за свои воспоминания.

– Самолет! – воскликнула русская девочка лет пяти с рыжей косичкой, указывая крошечным пальчиком на взлетную полосу. Автобус тронулся и я больно ударилась плечом о широкое окно автобуса. Маленькая девочка залезла на руки к мужчине лет сорока, который обладал таким же жгучим цветом волос и очевидно был отцом малышке. Мне вдруг отчаянно захотелось, тоже иметь такую возможность залезть на руки кому-нибудь значительно сильнее и больше меня. Ни о чем не думать. Быть ведомой и беззаботной.

Наша сонная компания пассажиров двигалась вверх по трапу самолета. Мы шли друг за другом – я и больше ста незнакомых людей. Мысли мои были тяжелы, как и все мои конечности. Но вместе с тем, это движение, по примеру других менее несчастных людей, заставляло меня не останавливаться, идти вперед, делать то, что требуется в настоящую минуту.

Я подумала о своем отце. Вот так просто поведать о своих горестях и поплакать, устроив голову на плечо более мудрого и более сильного человека, как это сделала рыжеволосая малышка в голубых цветочках-заколках. Такой простой, естественный и… эгоистический поступок. Заставить отца разделить со мной груз моих печалей я не могла до сих пор. Позволить родителям себя жалеть и отвечать на тысячу их вопросов… Или еще хуже видеть в глазах мамы и папы то, что они не станут произносить вслух. Мама настоит на поиске хорошего доктора. Если в моей жизни случались неприятности, то после таких событий она станет сущим адом.

Я уселась в кресло. На этот раз мне повезло – мое место было возле окна. Рядом сидели две женщины лет пятидесяти. Они разговаривали между собой очень тихо на английском языке. Идеальное соседство. Дамы будут заняты друг другом и, возможно, не сильно осудят меня, если мне вздумается захрапеть. Я укуталась в толстовку, пристегнула ремень и решила, что буду спать весь перелет. Еще одна попытка восстановить свои жизненные силы и прогнать это ощущение, что все вокруг пытается раздавить меня. Мое тело мгновенно отяжелело. Я почти не чувствовала ни рук ни ног. Сквозь полудрему я слышала голос турецкой девочки с видеоэкрана, которая снова рассказывала о правилах безопасности. Тихая английская речь моих соседок с обрывками знакомых фраз: «don’t get upset…», «you did it right…», «how well I understand you…» смешивалась с абсолютно незнакомой речью маленькой видео-стюардессы и я улетала куда-то очень далеко, заранее обгоняя еще не взлетевший самолет…

Не знаю, что меня разбудило. То ли вскрик моего попугая, то ли голос пожилых соседок:

«What is it?»

Я не стала класть переноску в место для ручной клади над сидениями, а поставила ее себе под ноги. Одна из женщин, увидев, что я открыла глаза, полная восторга произнесла:

– Oh, excuse me! Is it your bird?»

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять вопрос. Я смущенно улыбнулась и прерывисто ответила:

– Yes… It my… Тише, малыш, тише…

Я вытащила из пакетика с фундуком один орешек и протянула его птице.

«Oh my dear, it likes fruits and vegetables. Dont overdo the nuts! This is the ecletus!»

Я поняла, что женщина посоветовала мне кормить птицу фруктами и овощами и не злоупотреблять орехами. Но последнюю фразу я не поняла, хотя она произнесла ее с особым восторгом и благоговением, не отрывая взгляда от переноски. Скорее всего она что-то сказала про моего попугая или даже назвала его вид, но я не решилась переспросить и просто поблагодарила.

«Excuse me, my dear! – улыбнулась женщина.

Мне стало любопытно, какова было причина визита этих иностранок в Россию. Я медленно собирала вещи в охапку, превращаясь снова во вьючное неуклюжее животное. Мы все продвигались к выходу. Две женщины шли впереди. Сердце бешено забилось, когда я оказалась снаружи. Мое тело явно соскучилось по родному городу. Пусть сознание потеряло отрезок всех дней за границей, но организм и душу не обманешь. В голове слегка прояснилось.

В автобусе ко мне подошла уже знакомая англичанка. Весь ее аккуратный вид и четкий выговор напоминали мне английские фильмы прошлых лет.

– I wish you and your bird all happiness!

Женщина слегка коснулась моего плеча. В ее светлых глазах искрилась улыбка. Это неожиданное пожелание растрогало меня и я попыталась продолжить разговор изо всех сил стараясь подбирать правильные слова:

– You are very… kind… You are visit Russia… For the first time?

– Oh, the second time, dear! Our sister lives here, – словоохотливо отвечала женщина. Другая, по всей видимости ее сестра, стояла рядом и тоже улыбалась мне. Автобус уже подъехал к аэропорту и она поспешно произнесла:

– We cant learn the Russian, excuse me, dear. Although our sister is Russian, – последнюю фразу она произнесла почти шепотом, словно это была невероятная тайна. Женщины попрощались со мной на русском, а я пожелала им удачи на английском. Они под руку отправились вперед, по всей видимости, получать багаж, ведь в их руках были только небольшие женские сумочки. Невысокие с аккуратно уложенными седыми волосами и в юбках кремового цвета по щиколотку обе дамы словно сошли со страниц таинственного романа Агаты Кристи. Среди ярко одетых русских, большинство из которых возвращались с отдыха, две дамы заметно выделялись. Я вдруг вспомнила разговор с Олесей. Ведь моя поездка в Италию тоже была связана с желанием навестить родственницу. Без малейшего знания итальянского… Как я могла решиться на такую поездку? Мама со мной не поехала. Впрочем, труднее было представить, что она захотела бы поехать. В нашей семье тема моих европейских родственником была табу. В свое время мама преподнесла это как факт из нашей жизни. Любые вопросы были не приняты.

Я быстро прошла паспортный контроль и, занятая своими размышлениями, двигалась к выходу. На улице уже рассветало.

Ко мне подошел невысокий мужчина в спортивном костюме – очевидно, таксист, рассмотревший в моем замешательстве легкую добычу.

– Ждете встречающих или Вас отвезти с ветерком?

А ведь меня и правда могли встречать! Я проверила, включен ли телефон. Родители непременно должны были встретить меня! Я прекрасно знаю маму, ей следовало бы мне позвонить уже раз пять, но телефон молчал и пропущенных не было.

– Да… Мне нужно такси… – очень нерешительно произнесла я и назвала свой адрес.

Таксист озвучил цену и гостеприимным жестом указал на свой серебристый дэу. Цена была сносной и я кивнула. В секунду мой чемодан и пакет с покупками уже были аккуратно уложены в багажник. Мужчина хотел взять у меня переноску, но я отказалась, заявив, что это мой член семьи.

– Любимая кошечка? – поинтересовался таксист.

– Это попугай, – ответила, я усаживаясь на заднее сидение.

– Отдыхали с птицей? – в голосе водителя слышалось разочарование. – Как отдохнули?

– Не помню… – автоматически произнесла я и тут же пожалела о своих опрометчиво сказанных словах. Они вызвали бурный восторг у мужчины.

– Вот это я понимаю! Таким и должен быть отдых!

– Я…Я имею в виду, что это так… быстро прошло, – безуспешно оправдывалась я.

– Ой не волнуйтесь, так и нужно… А попугай какого вида?

Ну, что за манера – лезть пассажирам в душу?! Ответ «не помню» уже был.

– Я его за границей купила… Как называется не сказали…

Я заметила, как водитель с восхищением посмотрел на меня через зеркало заднего вида:

– Вы мне все больше нравитесь! Вы не замужем?

– Замужем! – почти вскрикнула я.

Таксист ухмыльнулся, но оставшуюся часть дороги почти не задавал вопросов. Город еще спал в это раннее субботнее утро. Мы доехали до моей квартиры менее, чем за пол часа. Заполучив свой чемодан, я решительно отказалась от предложения помочь донести вещи.

– Удачно отдохнуть от отдыха! – кинул мне вслед водитель.

Видимо, у меня тот еще видок! Если честно, пожелание было невероятно актуальным. Все о чем я мечтала – это упасть на свою родную кровать и проспать до встречи с Олесей. Позвонить ли перед этим маме? И почему она сама не звонила? Выйдя из лифта, я начала копошиться в сумочке в поисках ключей. Уже через минуту я вошла в свою квартирку.

По всем признакам здесь никто не бывал после моего отъезда. Было душно и пахло чем-то испорченным. Я поставила на пол чемодан, пакет с покупками и переноску и сразу пошла на кухню. Олеся вряд ли заезжала сюда. Возле холодильника стоял пакет с яблоками, которые и стали источником неприятного запаха. Видимо я забыла их выкинуть. Олеся забрала бы с собой этот пакет, если бы заезжала сюда. Она всегда следила за отсутствием в нашем доме разных запахов, ведь, будучи аллергиком, была к ним очень чувствительна. Мне было непросто прятать от нее свою масляно-эфирную утварь, хоть Олеся и утверждала, что от таких запахов она в восторге.

Я заглянула в пакет. Оказалось, что сгнило только одно яблоко, а остальные выглядели вполне прилично. Выбрав то, которое не соприкасалось со сгнившим фруктом, я положила его на разделочную доску и порезала на несколько кусочков. Из шкафа с посудой достала два блюдца. В одно я насыпала кусочки яблок, в другое налила воды. В спальне было довольно тепло. Дни в городе стояли жаркими по всей вероятности. Я поставила на тумбочку оба блюдца и направилась открывать форточку. На старом деревянном окне, к счастью, была противомоскитная сетка. Поэтому можно было проветривать в комнате и выпустить попугая. Бедное животное окончательно измучилось в тесном пластиковом ящике.

Англичанка говорила что-то про фрукты и овощи. Будем надеяться, что пока я буду спать, мой новый друг не постесняется лакомиться яблочками. Я направилась в коридор за переноской и вдруг, спохватившись, кинулась к кровати. Мне хотелось убедиться, что дневник не лежит под подушкой на своем привычном месте. Планшета здесь не было.

Притащив переноску из коридора, я поставила ее на кровать и осторожно открыла крышку. Птица снова посмотрела на меня своими умными глазами. В этих глазах не было испуга – только спокойствие и интерес. После такого утомительного путешествия, можно было и вскрикнуть, даже попытаться укусить меня или молниеносно вылететь из ненавистного ящика. Я медленно отошла в сторону. Попугай закопошился и через несколько секунд вылетел. Он задел крыльями мою вазочку с искусственными цветами и неловко присел на люстру. Вазочка зашаталась, но не упала.

Я продемонстрировала попугаю содержимое блюдца с яблоками и поставила его на верхнюю полочку шкафа, поближе к люстре. Птица не спешила набрасываться на угощение, но внимательно посмотрела на яблоки, забавно наклонив голову. Я с замиранием сердца наблюдала за своим прекрасным питомцем. Крылья бархатистые, изумрудного цвета. Во время полета птички я заметила, что внутренняя часть крыльев окрашена в ярко-синий цвет. Будто животное было покрыто не перьями, а невероятной красоты разноцветным бархатом. Клюв будто из воска, желтоватый и блестящий. Нехотя оторвавшись от созерцания моего прекрасного гостя, я полезла в шкаф. Там лежал мой новый блокнот. Я купила его несколько месяцев назад с целью приспособить его под дневник, старый ведь заканчивался. Потом, когда родители подарили мне планшет, я забросила за ненадобностью свою покупку. Спать хотелось невероятно, но я не могла снова уснуть, ничего не зафиксировав.

Уже почти девять утра. Через минуту я уберу дневник и усну. Вот только проверю старые дневниковые собрания сочинений, вдруг до отъезда, я что-нибудь туда писала…

Моя птичка уже кушает яблочки, поэтому я могу без тревоги спать …до первого звонка мамы….