Читать книгу Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА» - Василий Антонов - Страница 7

Военно-историческая справка

Военно-патриотический клуб им. А. Егорова (ВПК) был создан студентами и аспирантами МГИ к 25-летию Победы. В 1968 году. В википедии есть статья про клуб. Кто хочет – можете прочитать подробней, мы же здесь расскажем о том, чего в той статье нет и что имеет прямое отношение к команде МАГМА

Рукописи не горят!

Воланд

Два раза в год, весной и осенью, проводились слеты ВПК в лесу около деревни Кременки, на местах первого боя 1-й дивизии народного ополчения, созданной в 1941-м на базе Московского горного института (потом – 60-й Севско-Варшавской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии). В годы расцвета клуба, во второй половине восьмидесятых, на слетах собиралось до четырехсот человек. Не дивизия, но почти полк. Конечно, в первую очередь студентов привлекала возможность вырваться из города, от надоевшей учебы, из опостылевшей общаги (или от родительской опеки) и чудно провести три-четыре дня на свободе, в лесу, в палатках, в компании людей хороших, неравнодушных, веселых и азартных. А также конкурсы, игры, спорт, концерты, ночные песни у костра – полный набор пригородной романтики. И, конечно, любовь. Особенно на майских слетах. Почему-то. По количеству сложившихся семейных пар ВПК далеко переплюнул все московские клубы знакомств вместе взятые. Такой клуб затягивал. И кто попадал на слет один раз, в большинстве случаев оставался в клубе на все время учебы.

Из военно-патриотических мероприятий самым торжественным и ярким, во всех смыслах слова, было факельное шествие ночью к Мемориалу павшим воинам. Многие местные приходили посмотреть. И там же принимались новые члены клуба. Впечатляло до дрожи. Спустя много лет эту славную традицию Сергей Белоголовцев славно возродил. Уже на слеты мы ездили с детьми. Сергей собрал всех детишек, вручил им факелы и повел колонну к Мемориалу. До невозможности трогательное зрелище. Папы-мамы-дяди-тети шли второй колонной. У Мемориала читали стихи и пели военные песни. Дети тоже. Обратно детей несли. Все-таки три километра ночью, по грязи.

Из спортивных дисциплин на слетах главным был, конечно, футбол. Стать чемпионом слета было очень престижно и почетно и помнилось годами. Многие приходили в клуб именно из-за футбола. Спустя годы, когда мы стали пузатыми дядьками и обзавелись женами, детьми, автомобилями, одышкой… сильную конкуренцию футболу стал составлять спорт номер два – преферанс. Многие стали ездить на слеты именно из-за преферанса.

Но важнейшим событием всего слета был концерт (и конкурс) художественной самодеятельности. Для военно-патриотической части брали военную прозу, стихи и песни. А лирическую часть в меру сил писать пытались сами. Исторически так сложилось, что гегемоном в этой части всегда был отряд физико-технического факультета, как самого интеллигентного. А уж когда (1984) сложился тандем Антонов – Белоголовцев, физтеху и вовсе не было равных. Когда этот тандем закончил учебу, знамя подхватил не менее интеллигентный факультет электроники и автоматики со своим тандемом Кочанов – Позин. Другие факультеты время от времени пытались бороться, но получалось не всегда и не у всех. В этой неравной, но очень веселой борьбе и сложился костяк будущей МАГМЫ.

И что любопытно – за все многолетнее время проведения слетов не было ни одного конфликта с местными. В отличие от выездов, например, на картошку, когда случались массовые кровопролитные побоища. Наверно, мы и сами были не задиристые, по чужим огородам не лазили, к местным девкам не приставали, своих хватало. (Несмотря на то что институт горный по большей части мужской, но на слетах девчонок была масса). Играло свою роль и то, что местные уже знали историю клуба и его направленность. И мусор мы за собой весь убирали, и на дрова валили только сухостой, и сухой закон (очень строгий) был на слетах, еще до горбачевского всенародного. И на слетах, в отличие от горбачевского, он соблюдался от и до.

Разве что уже в девяностых, когда многие ребята стали приезжать на слет на дорогих мерсах и тойотах, случился небольшой инцидент. Сидим чудным тихим весенним вечерком у костра, поем хором в тысячный раз Визбора «А все кончается, кончается…» Вдруг страшный характерный скрежет-грохот, режущий сердца всем автолюбителям. Пьяный местный придурок решил погонять с девчонками по пустым лесным дорогам. Ну и въехал в Папушин ленд-крузер. А говорила ему утром Таня: «Не паркуйся рядом с дорогой!» Но Илья уже погасил зажигание, уже выпил пятьдесят и сказал, что пьяный за руль не сядет. Тот придурок попытался убежать темным лесом, но наши следопыты его быстро поймали. Дима Старостин порывался его немедленно и саморучно линчевать. Еле оттащили. Слава богу, Паша Красовский собирался уезжать рано утром, поэтому вообще не пил. Он съездил за гаишниками, те приехали, похохотали над такой аварией, местного увезли, и на этом инцидент был исчерпан. Но с тех пор Папуша всегда заезжал подальше от дороги в лес и парковался за самой толстой сосной.

Хотя был один вооруженный конфликт, который мог закончиться весьма плачевно. Но не в Кременках, а по соседству. В начале девяностых однажды мы решили изменить место проведения слета. Тогда у многих были беременные жены, у других – маленькие дети. Не хотелось, чтобы ночевали они в палатках на сырой земле. Решили ночевать в пансионате неподалеку, на берегу Оки. А днем съездить в Кременки, к памятнику и поиграть в футбол. Детей уложили спать, сидим поздним вечером в пансионате на улице за большим столом, празднуем. И докопался до нас какой-то пьяный крепышок в спортивном костюме, каких тогда полно было на каждом шагу, такой начинающий рэкетир. Паша Красовский, командир отряда факультета физтех, посоветовал крепышу валить куда подальше, слово за слово – крепыш встал, покачиваясь, в боксерскую стойку. Паша тоже встал. Все наши сидели спокойно – все знали, что Паша бывший каратист, я сам видел, как однажды на лестнице в общаге Паша ударом ноги в голову положил старшекурсника, который стоял на три ступеньки выше… Паша встал. И опустил стул, на котором сидел, на голову крепыша. Крепыш лег. Хорошо, что стул был хлипкий – сломался после первого удара. Паша наклонился к лежащему без чувств крепышу: «Ты, что, идиотина, думал – я с тобой на кулачках буду драться?! Руки об тебя марать…» Вечер был испорчен, все разошлись по домикам спать. Не успели раздеться – дикий визг. Выскочили. Тот придурок очухался, взял топор с пожарного стенда и пошел разбираться. Попал в домик к нашим девчонкам с детьми. Мы метнулись туда, Паша прибежал первым. Тут уж Паша разломал об его голову два гораздо более крепких стула. Вынесли придурка, положили на сыру землю, сидим, думаем. За ним пришли двое его пьяных дружков, унесли в машину, уехали. Нам сразу стало понятно – «за братвой!» И хотя не факт, что они среди ночи соберут бригаду и, вообще, что доедут пьяные до Серпухова, но береженого бог бережет. К тому же жены, дети. Сборы заняли секунд тридцать. И жены собрались быстрей, чем их служившие в армии мужья. Слегка подзадержался только один, тогда еще неженатый, член ВПК. Он вообще все это Ватерлоо пропустил, а ходил по базе отдыха в поисках любовных утех, успел познакомиться с прекрасной аборигенкой, привел к себе в домик и даже улегся с ней в кроватку. И тут к нему без стука вбегает взмыленный Лев:

– Дима, вставай! (имя, по понятным причинам, изменено) Уезжаем, Паша человека убил!

На одевания не было времени, лже-Дмитрий схватил вещи в охапку и так босиком и в трусах и поехал. Конечно, Паша никого не убил, будь не так, милиция нашла бы нас быстро, все наши фамилии и адреса были у администрации пансионата. Да и когда через полгода собрались на осенний слет, все было тихо-мирно. Но фраза стала крылатой. Если куда-то нужно было срочно бежать, обязательно кто-нибудь спрашивал:

– Что, Паша человека убил?

Очевидно было, что ехать в Москву выпимши нельзя. Да могли и нарваться по дороге на тех козлов, поехали налево, на старое слетовское место. Последними уезжали мы с Пашей и моей женой Женей. Пока обошли все домики, чтобы случайно никого не забыть… Выезжаем в ворота – нам навстречу кавалькада подержанных иномарок. Типичная бандитская автоколонна. Навряд ли, конечно, они так быстро, но черт их знает. Паша на всякий случай пригнулся под руль. А из тех машин в нас внимательно всматривались не очень дружелюбные морды. Может, правда, они просто удивлялись, как это по обочине едет машина без шофера, но было страшновато. На этом конфликт и завершился. А слет продолжился, и отлично поспали на сырой земле и беременные, и маленькие…

Но не хочется заканчивать главу про ВПК на этой не самой веселой ноте. Расскажу забавную историю про один текст от вышеупомянутого тандема Антонов – Белоголовцев. Заказали нам номер для общажного концерта Клуба любителей искусств, непонятного изобретения комитета комсомола, куда нас зачислили против нашей воли, по линии общественной нагрузки. Просуществовал клуб всего-то полгода, но пару мероприятий успел провести. Накропали мы с Белым быстренько смешной стишок про Моську – подражание Леониду Филатову, творчество которого мы тогда (и сейчас тоже) очень любили.

Стойкая, как шарошка,

Чистая, как нивелир,

Моська не грызла кошку,

Моська была за мир.

Как-то на общем собрании

Слово взяла она

И, не боясь последствий,

Гавкнула на слона.

Моську ногами било

Целое стадо слонов.

Вот как все это было.

Не так, как писал Крылов…

Ну, и так далее.

Но для выступления одного стишка было маловато и мы дописали «собачью трилогию» – на тему «Собаки Баскервилей» и «Муму». «…Красиво здесь, река и лес, я не был здесь ни разу! Герасим, мы куда идем? – Идем топить тебя, заразу…» Это был наш первый выход на пусть и небольшую – зрителей на 200, но настоящую сцену, а не родную, лесную. Нас ждал бешеный успех. Зрители в буквальном смысле валились со стульев от хохота. В зал набилось человек триста, еще и из коридора толпа смотрела-слушала. Пришлось на ходу учиться держать «паузы на смех». Многие строчки приходилось повторять по два раза из-за взрывов хохота. К тому же текст был насыщен шахтерскими спецтерминами, что благодарно было встречено горняцкой публикой. Это, кстати, научило нас в дальнейшем адаптировать тексты на гастролях под местные реалии, что всегда встречалось на ура. Короче, первый блин вышел тортом с вишенкой.

Но, как нелепо это ни звучит, – на нас написали донос в КГБ! Сейчас смешно, а тогда мы, честно, перепугались не на шутку. Помнили мы истории, когда людей исключали из института за участие в «Клубе самодеятельной песни». Но слава богу, вовремя Перестройка началась. В КГБ не знали, что с нами делать. Спустили бумагу в институтский комитет комсомола. Секретарь с нами побеседовал, понял, что никакие мы не диссиденты, а военные патриоты, и просто попросил пока больше вообще ничего не писать. Пока не станет понятно, во что эта перестройка выльется. А случись эта история на пару лет раньше, исключили бы нас и из комсомола, и из института, и ждало бы нас самое страшное наказание в СССР – служба в Советской Армии…

Спустя несколько лет эта собачья история получила неожиданное продолжение. Дима Старостин окончил институт и поехал в Сибирь, под крыло старшего брата Андрея. И там у них на День шахтера придумали сыграть в КВН. Но было у них в городе всего две команды. Не массово! Вспомнили, что братья Старостины в институте участвовали в каком-то клубе, и в приказном порядке обязали их участвовать. Тут они были, в общем-то, недалеки от истины, любой вэпэкашник автоматически приобщался к творчеству и становился в какой-то мере кавээнщиком. Дима, хоть и был приличным футболистом и знатным лесорубом, на сцене никогда особо не блистал. Андрей тоже не числился в первых рядах актеров или авторов. Что делать? И тогда братья вспомнили наизусть ту нашу собачью трилогию. Я бы сам, хоть и писал, но через год бы не вспомнил. А тут – через несколько лет, чужой текст, дословно! Вот у кого бы Мише Резниченко поучиться! Ну, вот игра. Там выходили нормальные команды – куча народу, все в костюмах, все шутят, музыка, песни, танцы! И вышли братья Старостины – в чем были, свитерках и джинсиках. И забабахали на два голоса собачью трилогию. И победили!

Вот на этой веселой ноте…