Читать книгу Труд и Дом. Воспоминания и размышления - Василий Георгиевич Шавлюк - Страница 10

Описывая быт нашей семьи в предвоенный период, мне в самый раз будет сказать и о себе, как у меня проходили зимние дни в деревне до того периода, когда я уехал на учёбу в Гродненский строительный техникум, и потом, в летнее время, в период каникул. Я уже как-то отмечал, что никому из членов семьи сидеть и бездельничать не приходилось. Это делалось лишь по воскресеньям и в праздничные дни и только тогда, когда домашние животные, даже собака и кошки, накормлены, напоены, досмотрены. В длинные зимние вечера молодёжь, включая и моих сестру и брата, ребят из бывших наших солдат, осевших во время войны у нас в деревне на короткий срок (об этом скажу несколько позже), находили много интересных игр, забав, загадок, песен, разных случаев из жизни, что было и всем интересно. В будние дни для всех членов семьи находились занятия. Я уже говорил, сколько труда и своего мастерства вкладывала сестра Оля, это была великая труженица. Ни минуты не сидела без дела. Так же и мама. Моему брату дома тоже всегда работы хватало. Если он что-то и не мастерил, то очень следил за исправностью инструментов, относился к ним очень ревностно, как и наш отец. Топор, пилы, ножовки, стамески, рубанки всегда наточены, плотно осажены, всегда готовы к работе. Особенно нравилась мне его коса. Он умел её хорошо выбрать, отбить, осадить, коса у него звенела и свистела в работе, с ней было приятно работать. Брат с такими инструментами работал только сам, никому их не давал.

Мама и Оля при панской Польше в поисках заработка в летнее время, особенно в пору прополки посевов, жнивья, уборки льна, картошки и др., шли туда, где требовался ручной женский труд. Такая работа оплачивалась по договоренности, обычно это не более 1 – 1,5 злотых за день, но за повышенную плату помещик или кулак требовали и более продолжительной работы. Мама шла на всё, чтобы хоть как-то заработать и она крутилась как могла: что-то зарабатывалось трудом, продавала часть масла, яиц, творога, сыра. Требовалось на год не менее 15 злотых. Из них 10 уходило на оплату уже упоминаемому нашему постоянному работнику – дяде Семёну за вывоз весной на поле навоза для удобрения почвы, посев ячменя, овса, гречки, льна, распашку огорода под грядки, посадку картошки под плуг. На это у дяди Семёна, отца моего лучшего друга, к сожалению, уже давно умершего, Степана Семёновича Скопца, уходило 3 дня работы с лошадью. А маме надо было приготовить полный обед (миску щей с мясом и со сметаной, сковороду блинов, яичницу с ветчиной, молоко и др.). Кроме 10 злотых за указанную работу, маме требовалось ещё уплатить налоги, страховку, всякие мелкие поборы, это тоже не менее 5 злотых. Всего, как видим, требовалось не менее 15 злотых на год. Как в селе рядовой крестьянке найти эти 15 злотых? На это были нацелены все усилия семьи.

У моей мамы масло изготавливалось почти в стерильных условиях. Как это делалось? В каждом доме, где имелась корова, никто масло не покупал, всё делалось своими силами. Продавала мама масло одной женщине, еврейке Томке, жившей в доме на нашей станции. Она была привередливая, стремилась всячески снизить цену. Маме было даже обидно, что при таком качественном продукте делать какие-то замечания, но приходилось помалкивать, сбыта не было. Для получения сливок покупается обычно самодельный цилиндрический бидончик из оцинкованной жести, имеющий внизу окошко со стеклом и сливным краником. Верх закрывается крышкой. Имеется ручка для подвески. После удоя процеженное молоко заливается в этот бидончик, закрывается крышкой и опускается в колодец почти на всю высоту для отстоя в воде и охлаждения. Вечером бидончик с нижнего краника сливается- сначала отстоявшееся молоко, а за ним (через окошко это хорошо видно) сливаются в другую ёмкость готовые сливки для изготовления масла. Как это делалось – было уже сказано выше. Питательная ценность даже отстоявшегося молока практически для нас не снижалась, по вкусу -тоже. Из этого молока получалась отличная простокваша, хороший творог, домашний сыр и т. д. Наша корова Паземка (по- русски Земляника), хотя и была очень вредной и хитрой по характеру, но давала неплохие удои качественного молока, являлась нашей кормилицей, по сегодняшним меркам оно по качеству превышало продающееся в магазинах даже отборное молоко. Поземка может это и «понимала», поскольку всячески пользовалась нашей добротой и вниманием к своей особе.

Будучи подростком, я за завтраком съедал 4 картофельных блина —драника: 2 с творогом, разбавленным простоквашей, и 2 горячих блина, обильно, без ограничений смазанных маслом. Таким завтраком я был сыт большую половину дня, он не приедался и подходил для каждого дня. В советский период крестьянская жизнь в деревне сильно изменилась: появились в продаже одежда, обувь, товары первой необходимости, наш колхоз позволял крестьянству производить и иметь необходимые продукты для обеспечения жизненных потребностей, отпала необходимость все товары делать своими руками (одежда, обувь и др.), отсюда исчезла потребность сеять и обрабатывать лён (о котором я так много написал), и некоторые другие растения (рожь, пшеницу, овёс, гречку, коноплю и т.д.), поскольку получаемые из них товары уже были в продаже. Колхозникам стали выплачивать заработную плату деньгами или нужными продуктами (вместо трудодней), сохранились приусадебные участки без ограничения площадей. На участке стало возможным сеять и сажать кто что желает, никто не ограничивал содержание домашних животных, можно было уезжать на заработки в города, иметь паспорта.

Следует также сказать и о том, как в условиях деревни проходили выборы в Верховный Совет СССР в 1940 году. Такого энтузиазма и торжества деревня ещё не знала: не требовалось никаких агитаторов, люди шли на участок при полной явке, со стихами, песнями, флагами. Всё было бы хорошо, если бы не тревожная обстановка в Европе и мире. Ведь уже почти 2 года шла в Европе война, развязанная Гитлером. Даже в нашей деревне чувствовалась тревога и было некоторое напряжение. Писали потом, что было много всяких лазутчиков и шпионов. Ходили некоторые подозрительные люди и у нас.

Моя трудовая деятельность официально началась в далеком 1950 году, то есть 66 лет назад, из них непрерывный трудовой стаж составил 63 года. А фактически начиналась моя такая долгая трудовая деятельность где-то с неполных 4-х лет, когда у меня возникли первые трудовые обязанности. Все члены нашей семьи имели трудовые обязанности. Появились они и у меня: охранять посеянные на рассаду семена от ворон, воробьёв, сорок, своих же кур, чтобы птицы не склевали рассаду. Для подстраховки грядка с рассадой прикрывалась до всходов ветками. Потом, после всходов, а также и во время посевов ржи, ячменя, льна и др. так же надо было охранять посевы от этих птиц. Эти обязанности были целиком возложены на меня, пока не пошёл в школу.

Могу смело сказать, что исполнение своих трудовых обязанностей проходило под собственным контролем, никто не заставлял эти обязанности строго выполнять, они исполнялись как бы автоматически, в нужное время, в нужном объёме.

Наша мама строго относилась к этому. За любую ошибку, оплошность, не выполненную или плохо выполненную работу мама выражала своё недовольство характерным голосом, который мы все хорошо знали и запомнили, как особый сигнал и оценку. Такие свои выражения недовольства мама чаще всего относила к сестре и брату, что мне казалось не совсем справедливым, поскольку они работали, не покладая рук. В мой же адрес упрёков было мало и мне было неудобно, поскольку мой вклад в общее дело был очень мал по сравнению с сестрой и братом. Видимо, причиной было то, что я был самый младший в семье.

Но один раз и мне досталось от мамы. Случай был такой, который я помню и сейчас. Я как-то зазевался и допустил, что наши куры забрели на зерновой посев, стал их прогонять, а одна, самая любимая мамой и ласковая курица, не стала убегать полем, а побежала по узкой меже. Я пустился за ней вдогонку, она по своей привычке быть довольной вниманием к своей особе, посчитала, что я с ней играю, её ловлю, присела, распустила крылья для её обычного обласкивания, а я с большого разбега на неё налетел и нечаянно прибил. Мама была очень огорчена, ведь курица погибла в самое продуктивное для её время. Мама даже попыталась меня наказать, но я убежал, хотя был тоже очень огорчён. Всем нам было очень жаль эту хорошую курочку. Этот эпизод был, пожалуй, единственным, которым я так огорчил всех в семье и особенно маму.

Потом была для меня неприятная и трудная, раз в год, работа по уборке слежавшегося за зиму куриного помёта в низком очень пространстве под русской печью (там куры жили в зимнее время) и в это пространство мог влезть только ребёнок, вроде меня. Этот пласт помёта, сухой, плотно слежавшийся, требовалось понемногу вскрывать и лопатой с коротким черенком передавать в комнату, откуда уже кто-то из взрослых выносил в общее место для навоза перед вывозом его на поле. У меня на выгрузку этого «груза» уходил целый день, для меня, ребёнка, эта работа была не из лёгких и только на коленках (не позволяла высота), но утешало то, что такая работа была только один раз в году. Но ещё и потому эта работа меня утешала, что я понимал – кроме меня её никто из семьи не сможет сделать. Ещё аналогичная моя обязанность (уже не разовая) была в том, чтобы помочь маме в подготовке корма для кабанчика, которого мама ежегодно держала, а кормов постоянно не хватало. Разве можно было не помочь в этом маме? Приходилось брать на санки две плетёные корзины, молоток, рукавицы и идти с санками по проезжей дороге в поисках каких-либо отходов проезжающих телег или подвод, включая и конские смерзшиеся «шарики», которые потом дома дробились и давались в корм, как добавки, которые кабанчик и куры охотно поедали. Брат Иван в зимнее время много пилил, тесал, строгал, что-то всегда мастерил, притом только в хате и поэтому появлялось много опилок, щепок, стружек, убирать которые приходилось мне. И эта работа мне нравилась – ведь только что было засорено, и вдруг- чисто! Конечно же, основная моя работа как подростка была в выпасе коровы. Причем, не только на пастбище, но и когда коровы приходили днём домой. Я со своей Поземкой выпасывал всякие межи, закоулки, придорожные участки. А она была такая хитрая, стремилась, если я зазеваюсь, схватить то, что ей нельзя. Из-за этого у меня с ней были конфликты. Они заканчивались обычно в пользу Поземки. Для Поземки приходилось ещё днём, когда она в хлеву отдыхала, идти на картофельное поле с кошёлкой и собирать для неё траву, потом её промывать и давать как дополнительный корм. Мне на пастбище, я уже об этом писал, пришлось не только считать и запоминать прошедшие железнодорожные составы, но и плести кошёлки (кошики) для дома. Я эту работу любил, её хорошо исполнял, за время пастьбы я мог в течение двух дней изготовить даже большую кошёлку.

Остановлюсь ещё на одной работе, которая хотя и не считалась строго обязательной, но я её охотно делал по своей инициативе. Речь идёт о заготовке веников для бани и метёлок для кухни. На другой стороне от железной дороги была такая рощица, называлась Копатьково. В ней росло много берёзок, которые выросли и требовали подрезки. Вот здесь и пригодилось умение подрезать деревья. Я берёзки подрезал, чтобы они росли стройно, а не кустом. Лучшие ветки от обрезки я собирал и из них вязал веники для бани, а также и метёлки для подметания полов. Получается двойная польза. Эти берёзки живут и сейчас, превратившись в большие, стройные деревья. Кроме кошёлок и веников, я ещё заготавливал из низкосортных сосёнок, тоже путём подрезки, так же удобные метёлки, согнутые под прямым углом. Они хорошо служат для подметания золы по подам русских печей. Очень удобный инструмент для домашней хозяйки. Маме они нравились.