Читать книгу Труд и Дом. Воспоминания и размышления - Василий Георгиевич Шавлюк - Страница 6

У моего отца, кроме брата Филиппа, были ещё две сестры —Серафима и Марфа. Во время русско-германской войны они где-то служили в русской армии и когда Россия по Брестскому миру оставила в 1920 году Западную Белоруссию (тогда это были Брестская, Гродненская и часть Минской области) под владение Польши, наши тёти Серафима и Марфа оказались в России, то есть за границей. Связь была потеряна вплоть до 40-х годов. А с тётей Серафимой связь так и не была установлена. А вот о тёте Марфе сказать что-то можно. После войны Марфа Васильевна оказалась в большом селе Кресты Велижского района Псковской области, вышла замуж за местного жителя еврея Лесохина Лейбу. Он был жестянщиком, чинил нехитрую крестьянскую посуду и технику, имел половину дома на высоком берегу реки Западная Двина в её верхнем течении, родил сына Володю и вскоре умер, там же и похоронен. Тётя осталась одна и уже была на пенсии. Потом она очень затосковала по своей родине, продала свою усадьбу, переехала в нашу деревню Старинки, купила даже небольшой домик. Но жизнь не сложилась и она переехала в г. Ригу к сыну Володе, где он работал и жил. Вскоре тётя Марфа умерла, а у сына жизнь тоже не сложилась и он уехал в Израиль, связь с ним не сохранилась.

У моей мамы тоже было две сестры – Елена и Анна, имели свои семьи, прожили всю жизнь по месту жительства. Но один из сыновей тёти Елены Василий Иванович был очень мастеровой и одарённый. Достаточно сказать, что он своими руками сделал прекрасную гармонь-трёхрядку, которую даже не отличишь от фабричного изготовления, и, чтобы её сберечь во время Отечественной войны, дал эту гармонь на сохранность моей маме и она её сохранила при всех имеющихся трудностях. Потом Василий Иванович оказался в Куйбышевской области и, по имеющимся данным, прожил жизнь при большом людском уважении, поскольку многим помогал и был хорошим мастером по всем вопросам. Все жители тянулись к нему каждый со своей нуждой и он всем помогал. Второй сын тёти Елены Михаил был умственно не совсем здоров и во время войны умер.

У тёти Анны был сын Федя 1934 года рождения. В детстве мы с ним часто общались, дружили. Взрослым он долгое время работал на железной дороге, станция Радошковичи, там же с женой Анной Михайловной и проживали, имели двух сыновей. Умер Фёдор Степанович летом 2016 года.

Надо отметить и двух маминых братьев – Павла и Михаила. Дядя Павел весь свой век занимался нелегким крестьянским трудом, а вот дядя Миша был всё время в поисках лучшей доли. Ходили слухи, что он был связан с польским освободительным движением до 1939 года, затем, уже во время немецкой оккупации – с партизанами. Эти слухи впоследствии полностью подтвердились. Я в это время (1943—1944 гг.), будучи ещё подростком и находясь на пастбище у железной дороги Гродно-Минск и в других местах, фиксировал, запоминал и передавал дяде Мише или его жене Марии для белорусских партизан сведения о движении по железной дороге на восток воинских эшелонов с армейскими частями и военной техникой, хотя они и были замаскированы брезентом, но не тщательно и можно было отличить, например, танки от пушек. Надо было также и фиксировать эшелоны, идущие в обратном направлении на запад, в сторону Лиды и Гродно, санитарных поездов и отдельных вагонов, везущих в основном раненых или что-то в ящиках, больших и малых. Передача сведений велась только устно и тоже как-то маскировалась, например, сколько коров выходило сегодня на пастбище, сколько родилось цыплят и т. д. Но и это всё держалось в строгой тайне, учитывая большую опасность не только для себя, но и для всей семьи. Даже страшно сказать, что и чем грозило за связь с партизанами! Уже после войны и после смерти дяди Михаила его жена тётя Маша предлагала мне помощь – получить какой-либо документ, подтверждающий моё участие в этой работе, она хорошо знала т. Притыцкого (ставшего потом, после руководства крупным партизанским соединением -секретарём ЦК) и некоторых других бывших партизанских руководителей, занявших высокие посты в республике, но я отказался. Может и зря. Ведь в то время по законодательству Белоруссии получить из сельсовета соответствующую справку было не сложно – достаточно было написать заявление и нужные пояснения, подтверждённые двумя или более местными жителями. А таких свидетелей у меня было достаточно и каждый из них охотно бы это подтвердил и подписал. Но я по молодости, в отличие от некогорых, заниматься этим не стал, не считая это чем-то особенным. Хотя за любую связь с партизанами грозил расстрел на мессте.

На нашей станции Воложин расположилась немецкая комендотура. Мы, дети, занимаясь целыми днями на местном пастбище, вскоре узнали, где и в каком комендатура составе, откуда и на чём приезжают, где проживают и т. д. Об этом было сообщено дяде Мише, но он видимо и сам об этом уже знал. Вскоре всю эту комендатуру партизаны разгромили и больше её уже здесь не было. Партизанам на некоторое время несколько упростилось проведение «рельсовой войны» на ж.д. участке ст. Воложин – ст. Молодечно.

Закончил свою жизнь дядя Миша трагически. Сразу после освобождения от немецкой оккупации, в 1944 году, едучи из г. Молодечно в товарном вагоне, сидя на полу при открытых дверях, на самом подходе к остановке кто то из ехавших с ним пассажиров нечаянно наступил на полу шинели, дядя Миша выпрыгнул, но шинель задержала и он попал ногами под колёса вагона. Одно только колесо через его и проехало, но его это не спасло, он потерял две ноги и вскоре умер.