Читать книгу Чтобы что-то вспомнить – надо это пройти - Василий Гурковский - Страница 17

Призыв на военную службу. Как поменялась ситуация за последние тридцать лет именно с этим действием – призывом в армию. Это было само собой разумеющееся довольно знаменательное действие в жизни общества, особенно сельского. Служба в Армии это было как поступление на учебу, на курсы повышения квалификации, спортивные соревнования, познавательное путешествие, клуб молодежи по моральному, физическому, идейно-политическому, патриотическому и общесоциальному возмужанию – вместе взятым.

Это была проверенная веками и узаконенная обществом система определенной «гребеночной» трансформации подросшего поколения, «причесывание» и подтягивание этой разнородной массы под какие-то общегосударственные требования, в первую очередь, в оборонно-защитном плане, а также разностороннего общего развития. Это был (и есть) необходимый государству процесс, выполняющий минимум две функции – защита государства с одновременным воспитанием.

Да, воспитанием в строю, это гораздо более эффективнее и в разы дешевле, чем воспитывать или учить каждого отдельно. Историческая миссия нас, ныне живущих – сохранять и развивать то, что нам оставили в наследство предки. Те великие люди, предки россиян, думая в первую очередь о будущем, то есть о нас с вами, застолбили когда-то за Россией огромную территорию, на тысячи лет вперед предопределяющую возможности для развития государства, и мы не имеем права, никто абсолютно, кроме врагов, естественно, не думать и не предпринимать необходимых действий для обеспечения неприкосновенности государственных границ и сохранения независимости нашего государства, которое надо защищать и с каждым годом это будет делать все труднее.

А мы все делаем наоборот, да еще долдоним об этом бесправии на весь мир – реформа армии, сокращение, перевооружение, кадровые перестановки, переход на контрактную форму службы, новую форму одежды, чтобы дать кому-то работу и т. п. Даже если по большому счету и делать все это, так не обязательно кричать об этом в рупор. До сих пор все, что ни делалось в армии, шло только на ухудшение ее боеготовности. Будете смеяться, но по моему, возможно дилетантскому мышлению, даже такая, казалось бы, мелочь, как замена солдатских сапог на ботинки с трехметровыми шнурками уже отнимает у солдата лишних две минуты при обувке. Умножьте на миллион солдат. А чего стоят разглагольствования о повальном переходе на контрактную службу. И где – в России! Вроде бы все красиво обставлено – да, профессиональная армия, все при месте и т. д. И это тоже вопрос из серии развала и снижения боеспособности армии.

Действительно, в качестве радистов, связистов, штабистов и других «истов», где требуется долговременная специальная подготовка, можно и лучше держать наемных контрактников. Но иметь России наемных строевых солдат – однозначно не иметь самой России, особенно в современной обстановке. Внешне это выглядит, как откуп от армии – мы вам платим, а вы нас охраняйте, но детей наших не трогайте, лучше берите деньги. Наемники нас защитят, как же.

Стратегически – контрактная, наемная, как угодно называйте, армия лучше подходит для интервенции, при агрессивной внешней политике государства организовываются легионы наемников внутри и за рубежом и – вперед. По истории известно, что наемники еще ни одной войны не выиграли. Да, ими можно просто кого-то уничтожить, а завоевать – никогда. А наемный защитник России – это действительно нонсенс Россию защищать надо, у нас совсем другая ситуация, ментальная, территориальная, да и государственная. И те, кто толкает страну на такие «перестройки», вряд ли думает о ее без-опасности, скорее действует по подсказке. Но, вернемся к призыву.

Это действо перевернуто за последние годы с ног на голову. Если раньше основная масса призывников, узнав о приказе на призыв, шла и искала военкомат, то сегодня военкомат ведет «охоту на лис», то есть ищет призывников, выковыривая их из всевозможных схронов, больниц и других мест. Служба в армии стала не почетной обязанностью, каким-то наказанием, что ли. И это мы все вместе внедрили себе же такое представление о своей же армии, «единой с народом».

Это пришло не из-за бугра. Здесь поработали все – и власти своим попустительством, и всякие правоолевозащитники, поющие под чужую фонограмму, и коррумпированное армейское руководство, и СМИ, и кое-кто еще. Армия стала восприниматься как своего рода тюрьма, хуже тюрьмы, ведь там еще и стреляют и т. п. Поэтому и проводы в армию сегодня совсем другие, чем были раньше.

Задача данной были как раз и показать нынешним и будущим молодым поколениям, как это было в наше «плохое», как нынче многие говорят, время. В селе, повторяю, это было совсем не так, как в городе. Давайте воспроизведем историю с призывом молодого сельского парня.

Уже ближе к осени (раньше брали в армию раз в году, осенью), парень находился в ожидаемо-возбужденном состоянии. Он еще не знал, призовут – не призовут, но он знал главное, и это было фундаментально-определяющим не теоретически, а практически, на живых примерах старших братьев, соседей и т. д., знал, что куда бы он ни попал, в любые рода войск, он вернется совсем другим человеком, окрепшим, возмужавшим, с какой-либо специальностью и умением много делать и понимать. То есть, он станет лучше (даже если не захочет, то заставят, вначале). И вот это лучше и было привлекательным в армии. Но призывник знал и то, что многое будет от него зависеть, поэтому готовился.

Получив повестку, призывник ходил с друзьями по селу, приглашал друзей, родственников, соседей, знакомых на проводы. Ходил он, чтобы было видно, что это «гожий», то есть призванный, перевязанный крест-накрест двумя рушниками, украшенными вышивкой, полотенцами.

Гулянка по поводу проводов была чаще всего масштабная и веселая, обязательно с музыкой и всем сопутствовавшим, в зависимости, естественно, от достатка семьи. Делалась вечером, накануне призывного дня. Гуляли до утра, а утром всей компанией, шли в военкомат. Это тоже действо, достойное описания.

По договоренности все «гожие» шли в военкомат вместе, но следующим образом. Тот или те, кто жил на краю села, противоположном военкомату, начинали выходить первыми. Из разных боковых улиц, колонны выходили на центральную улицу. В центре, посредине процессии шли «гожие», сразу- один-два, потом по мере движения их становилось все больше и больше, и наконец, они занимали всю ширину улицы. Расстояние до военкомата, а он был на молдавской части села, было немалым, где-то километра четыре.

И вот представьте себе – идет по улице толпа во всю ее ширину и метров на сто пятьдесят длиной, в центре, подхватив друг друга под руки, идут призывные, человек 25–30, всех в один день не брали, а одна Слободзея (вся) давала за призыв солдат больше, чем сегодня какая-нибудь небольшая президентская республика.

Итак, впереди – призывники, как члены ЦК на демонстрациях, а сзади – разношерстная довольно подогретая веселая толпа, повторяю, идет плотно во всю ширину улицы, именно улицы, а не дороги. По обеим сторонам толпы идут «наливающие», то есть люди с графинами, кувшинами с вином и стаканами в руках, которые всем, кто встречается на пути, неважно- прохожий человек или люди во дворах, у калитки, наливают по стакану вина, и все обязаны его выпить за удачную службу «гожих». По неписанному закону, тому, кто не хочет пить, «наливающий» может запросто вылить стакан за пазуху. На моих глазах, в конце сороковых годов, женщина-наливалыцица вылила стакан вина за пазуху проходящему навстречу подполковнику, нашему слободзейскому командиру войсковой части, отказавшемуся пить. Ну, что делать, драться же он с ней не будет, просто не сориентировался в обстановке подполковник. Процессия доводила «гожих» до военкомата», там их принимали, гости еще по окончанию как бы официальной части пили по стакану вина и шли опять по местам гулянок опохмеляться. Иногда процесс проводов затягивался настолько, что родители получали от сына письмо с фотографией уже в военной форме, а в доме еще продолжались «проводы».

Конечно не масштабные, а мелко-кумовные. То кто-то придет за посудой – садись за стол, то за столами-скамейками, то еще за чем-нибудь, то просто крестная заглянет узнать – не было ли весточки, и так далее. Это все наше, сельское, тоже доброе, верное, и куда от него денешься.

Был еще необычный обычай, довольно накладный, ну это так, на любителя. Когда призывников сажали в машины, отправляя дальше, они бросали в толпу деньги. Это было эффектно, таким широким жестом, достав из кармана, широко бросить в толпу деньги! Мелкие, но бумажные. Одного парня, помню, брали в армию трижды, возьмут, до Кишинева довезут, потом по какой-то причине вернут, и так три раза в течение месяца. И всегда он бросал деньги.

Его отец продал корову, так сынок все деньги выбросил, за корову вырученные, а его, в конце концов, комиссовали.

Бывало всякое, но самое главное – было кого брать в армию, было из кого выбирать, и подавляющая масса призывников, желала попасть на службу, по крайней мере, была не против. Не служивший в Армии, в прежние времена, казался обществу ущербным, никчемным, особенно девчатам.

Это было всеобщее целенаправленное, благосклонное и одновременно возвышенное, отношение, во-первых, к воинской службе, через нее – к нашей армии, а через то и другое – к нашему государству. И пусть кто-нибудь попытается убедить меня в обратном, пропагандируя и внедряя противоармейские, а значит, противо-государственные действия, выдавая их за заботу, экономию и т. п. Это не то вовсе.

А недавно, призвав на службу небольшое количество молодых ребят, половина из которых с различными физическими дефектами, мы, протрубив об этом опять же на весь мир, признались, что дожили до того, что Родину защищать скоро будет некому. Одними ракетами не защитишь, а зная, что у нас нет людей, противники будут согласны полностью ликвидировать ракеты и ядерное оружие, а потом забрать нас голыми руками. Есть о чем думать…

ХЕЛЛОУ-ИМ…

«Хеллоу – Им…»Им» – это значит – не нам…Праздник «Хеллоуин» во многих католических странах, отмечается накануне одного из главных на Западе праздников – «Почитания всех святых», который ежегодно отмечается там – 31 октября.

В России этот праздник никогда не праздновали, да и не знали о его существовании, я сам узнал о нем уже в за шестидесятилетнем возрасте, когда к нам стали продавливаться, чаще всего далеко не с благородными, а чаще – с» раскрепощающими» и коммерческими целями, тот же Хеллоуин, Святого Валентина и им подобные праздники. Сегодня они коммерчески раскручены, а абсолютное большинство наших людей их не то, что не признает, а просто не замечает…Да, собственно, дело не в этом…Пусть празднуют- кто что хочет, лишь бы польза была от всего этого, а не наоборот…

По поводу праздника всех святых – помню, еще мой дед рассказывал, вроде как быль: Поспорили два священника – православный и католический- у кого праздников больше. Договорились, что за каждый праздник будут срывать по одному волоску с головы того, чей праздник…Ну и начали вспоминать и убирать волосы…У православного священника больше всего было потерь волос на количестве апостолов, но когда католический священник сказал, что у них есть праздник всех святых… – наш священник взял и подергивал с него все волосы на голове…Не зря, говорил мой дед – католические священники, как правило, – лысые…

Праздник Хеллоуин – в принципе веселый, с костюмами, играми, разными мистическими рассказами-баснями, в общем своеобразный и несколько загадочный. В наше время «Хеллоуин» стал определенным жанром, кино брендом, под эгидой которого снимаются триллеры, фильмы ужасов, мистика и – прочая подобная «продукция» для любителей острых ощущений и разложения умственного сознания…

Естественно, я бы не взялся за обсуждение этого праздника и, связанных с ним нюансов, но одним из главных его моментов – есть – применение тыквенных «голов» с огнем внутри для устрашения, увеселения и т. п., участников празднества…И вспомнил я один случай из личной жизни. Давно это было, но помню, как будто это было вчера:…

Повторяю – ни о каком там хеллоуине мы тогда понятия не имели. Мы – это пацаны 9-го участка (ныне улицы Горького) села Слободзея (ныне это

город), что раскинулось на левом берегу Днестра, в 10 километрах от города Тирасполя. Кстати и в то время, Слободзея была самым крупным селом Советского Союза, имея под 20 тысяч жителей. Прекрасное место и прекрасное село. В нем было тогда 11 колхозов…И вот именно в одном из них, Это и случилось…

Прошло всего три или четыре года, как закончилась война. В селе не было электричества, не было дорог, да многого чего не было, а люди работали, поднимали разрушенное хозяйство, сцепив зубы и, невзирая ни на что…А еще были мы – пацаны, пережившие войну, в том числе три года фашистской оккупации и страшный послевоенный голод…Три года мы вообще не выходили на улицу. Ночью – понятно, комендантский час, а днем – выйдешь на улицу – тут же можешь иметь неприятности – в лучшем случае побьют или заставят что-то делать, а в худшем – заберут куда-то, с концами…Поэтому, после войны, мы тянулись друг к другу. Каждая улица имела несколько мест «сбора» и одно из них – главное, куда собирались все, кому положено и каждый день…»Кому положено» – это те (из мальчиков), кто публично выполнял три условия: Переплывал Днестр, мог кататься на велосипеде и…курил…Поэтому, на место сбора приходили не все ребята с улицы, а только избранные по вышеуказанным условиям…Шла естественная ротация – старшие куда-то уходили (ФЗО, армия и т. п.), младшие подрастали и пополняли ряды уличной команды…В то время улица была настоящей школой, это в наше время, школа стала улицей…Наша улица была престижной, на ней располагалась центральная усадьба колхоза им. Молотова и проезжая часть была подсыпана гравием. Так как на соседних улицах, в непогоду была непролазная грязь, то многие люди предпочитали ходить именно по «колхозной» улице.

Я не помню, кому пришла эта идея, среди нашей команды…Дело было поздней осенью, где-то в конце октября. Так как в селе не было электричества, то ночью, при пасмурной погоде, в трех шагах уже ничего не было видно. Мы собирались на «улице» при любой погоде. Главным местом сбора у нас была канава, напротив конторы колхоза. Каждый раз команда придумывала что-то новое, интересное. Так и в тот раз – решили назавтра сделать мелкую пакость и напугать кого-нибудь светящимся «кабаком» – тыквой. Просто напугать и все. Были конкретные предложения по нашим общим «обидчикам», но они были отвергнуты старшими ребятами, поэтому решили напугать того, кто попадется…Леньке Шумейко поручили «позаимствовать» две больших тыквы у его соседки – бабы Лены, Андрею Бочару – найти четыре свечи, Андрею Димитренко- принести пол литра керосина, спички- каждый имел свои…Гриша Димитренко, как наш главный, пообещал вырезать из тыкв, соответствующие «устрашающие» физиономии. Проведение акции наметили на завтра…

На следующий день, как стемнело, собрались на месте сбора, проверили исполнение данных вчера поручений – все было исполнено в точности…Определились что, где и как и – Кто, когда и где – будет делать.

Место нашего сбора, как я сказал, находилось напротив колхозной конторы, на другой стороне улицы. Метрах в двадцати, между нами и конторой, стоял старый колодец. Его вырыл еще прадед моего прадеда, (я уже сам прадед, а колодец так до сих пор и действует). И- вообще, вся колхозная усадьба – это бывшая усадьба моего прадеда Еремея, отнятая властью при его «раскулачивании» в 1929 году… Возле колодца, вдоль улицы, лежало большое бетонное корыто, из него поили лошадей.

Это место мы и решили использовать для «страшилки»…По сценарию: – На колодезном срубе устанавливаются две тыквенные головы- ужастики. В них с обеих сторон, воткнуты палочки для управления поворотами «голов», с помощью длинных нитей…Четверо «огневиков», с пузырьками, наполненными керосином, должны были спрятаться за корытом, с обеих сторон…Как сильней стемнеет, вовнутрь каждой тыквы вставляются по две свечи, зажигаются и устанавливаются на срубе колодца. Причем «лицом» поперек улицы, людям, идущим сверху и снизу по улице – их, в принципе, не видно. При появлении подходящего «объекта» для испуга, тыквы, с помощью ниток, поворачиваются в его сторону, а если он, все-таки подходит к ним, то в дело вступают «огневики» – они набирают в рот керосина, с силой разбрызгивают его вверх, одновременно поджигая эту смесь спичкой…Получается четыре огромных огненных облака…Все это вместе – горящие глаза тыкв, огненные облака – способны обеспокоить или напугать любого…Так и получилось в тот раз, но не так, как мы планировали…

Мы знали, что в такую темень, из соседних потребителей воды, к колодцу никто не пойдет…Ждали кого-то проходящего, то есть чужого, не с нашей улицы…

Уже стих ветер, темень такая, холод, свечи скоро перегорят, а никто не идет! И так, казалось, будет бесконечно…И вдруг – громкое покашливание и звон пустого ведра! Кто-то идет к колодцу! Когда он приблизился на достаточное расстояние, мы сделали все, как было спланировано, две огромных «улыбающихся» тыквы повернули навстречу и сделали залп «огнеметов»…Жалко не было тогда ни видео, ни фотоаппаратов – было бы что оставить истории и местным органам НКВД…Через несколько секунд что-то тяжелое упало в темноту, загрохотало по гравию полетевшее ведро, а еще через несколько секунд, то, что упало, сперва выпустило газы, потом выдало многоэтажный мат, а в конце – завопило на всю улицу: «Рятуйтэ, люды добрии!»…

Мы сами остолбенели, не ждали такого эффекта, тем более, тот, кого мы до полусмерти напугали, судя во воплю, был наш сосед через дорогу, дед Максим…Это была легендарная для нашей улицы личность. Он работал бригадиром бригады плотников в колхозе, ничем особым не выделялся, кроме патологической хитрости и жадности, а также ненависти к нам, соседским пацанам, может потому, что сам не имел детей…Ему, чтобы придти на работу – надо было пройти всего двести метров вверх по улице, а вместо этого – он шел через наш огород, потом по меже между огородов двух улиц, а потом – заходил на территорию колхоза с задней стороны…То есть путь у него шел буквой П, в три раза дальше, чем по улице, но зато пока он шел, наполнял карманы с соседских садов – где груша, где яблоко, абрикос или орех. Что-нибудь – да сорвет…Но в этот раз речь идет не о его «достоинствах», о которых можно повесть написать, а о том, что напугали мы именно его в ту ночь. Пока он там приходил в себя, мы убрали все «вещдоки» и наблюдали из зарослей, что будет дальше, так как домой нам сразу было бежать нельзя… – Могли заметить…

Очумелый дед Максим побежал в контору – она рядом, телефона там тогда еще не было, ближайший телефон был только в войсковой части, это через соседнюю улицу, напрямую – километр, не более. Дед послал дежурного по конторе к военным, чтобы позвонить кому-нибудь, что у нас какой-то десант или банда, или еще что-то, он не знает. Но все, мол, страшно и все горит. Дежурный побежал в часть, а дед Максим – к пожарникам…Пожарники в колхозе – особая каста. Пароконная повозка, – на ней ручная помпа с пожарным шлангом, деревянная бочка, несколько конических ведер для забора воды, пожарный колокол и четыре «бойца» – вот и вся пожарная команда. Работали они по двое, через сутки…Днем (это надо было видеть) они с утра до вечера играли в домино…Под большой деревянной пожарной вышкой, был намертво вкопан массивный деревянный стол, он, тот стол, наверное, на палец ежедневно входил вглубь земли, от ударов костяшками по нему пожарников и их партнеров. Играли только на вино. Две пары пожарников так «сыгрались», что победа над ними кого-то из посторонних, сегодня приравнивалась бы к чемпиону страны, а то и выше…

Пока дед Максим будил пожарников, пока они все вместе запрягали лошадей и пытались прокачать помпу, пока подъехали к колодцу – прошло время…

В это же время, дежурный из колхозной конторы добежал до войсковой части, попросил телефон и начал звонить в отдел НКВД; дежурный по части, услышав что-то про огонь, бандитов или диверсантов, по тревоге поднял оперативную группу, а так как пошел сильный дождь, то группа выехала на «амфибии», машина такая, вездеход, для перевозки пехоты…

Через несколько минут, дежурная группа была у нашего колодца, там, под дождем, они обнаружили пожарную повозку, с пожарными и дедом Максимом. Обозленные ночной тревогой и холодным дождем, солдаты накинулись на них, посчитав за диверсантов, поколотили их, связали, бросили в амфибию и привезли в часть, надеясь получить какие-то поощрения назавтра…Побитые колхозники до утра пробыли на гауптвахте, пока не приехала группа из НКВД…Ну, потом разобрались, кое-кому еще «добавили» и разошлись…Когда солдаты уехали, мы тоже разошлись по домам, поклявшись держать все в тайне. Тыквы мы забросили на дно большой воронки от авиабомбы, там заросли, грязь, – никто не найдет, сильный дождь с ветром, стер все возможные следы…

Но все оказалось намного сложнее…Когда в контору колхоза приехал уполномоченный НКВД, начал разбираться, к нему пришла баба Лена, та у которой мы «одолжили» две тыквы. Она была из тех старых «активистов-сексотов» и заявила, что видела кого-то у колодца ночью, когда огонь горел, но у неё зрение слабое и она точно не может сказать, кто это был…Привезли из района собаку-овчарку, но она не смогла взять след, по причине дождя и большого их (следов) количества…Я и сегодня уверен, если бы та бабушка узнала, что именно мы «одолжили» у неё тыквы – она бы до Берии дошла…

Вот такой был у нас хеллоуин…А знаете, многое в этом мире взаимосвязано, невидимыми нитями, и я бы нисколько не удивился, если бы вдруг, через столько лет, узнал, что мы ставили те тыквы, именно в день этого праздника, сами даже не подозревая об этом…И еще – дед Максим попал в ночной переплет совершенно случайно: накануне в колхоз привезли жеребца-производителя, стоил он больших денег и требовал особого ухода. Конюх, которому был поручен за ним уход, буквально жил вместе с жеребцом рядом, в конюшне. В ту ночь, он попросил своего родственника, того самого деда Максима, подежурить за него до полуночи, какое-то дело было важное у конюха дома. Дед согласился, потом пошел к колодцу, чтобы принести воды для того жеребца, а в итоге получил…хеллоуин…по полной программе…Признаюсь – и у нас, ребят, с тех пор, как-то пропала охота пугать кого-то горящими тыквенными головами.