Читать книгу Волки в овечьих шкурах - Василий Лазерко - Страница 3

ФРАГМЕНТ ВТОРОЙ

.

СЛУЧАЙ С БРАТОМ ТАТЬЯНЫ

Летом тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года в дом этой трудовой семьи постучалась беда. А произошло вот что.

Вечер. Крепкий деревенский дом.

Вся семья Ковалевских в сборе. Только что сели за стол вечерять.

Внезапно раздался стук в дверь.

– Есть кто дома?

– Входите. Не заперто, – ответил хозяин дома Александр Иванович, поворачиваясь в сторону входной двери.

Через сени в дом вошли двое незнакомых мужчин. По виду городские.

Хозяин настороженно спросил:

– А в чем дело? Кто Вы такие? Можно узнать?

Первый вошедший в дом мужчина осмотрелся, и, казалось обрадованно, ответил:

– Сейчас объясню. Хорошо, что вся семья в сборе.

На вид ему было лет сорок – сорок пять лет, не больше.

Среднего роста, крепкого телосложения. Короче, не богатырь, но крепкий мужчина.

Одет в костюм серого цвета и такого же серого цвета сорочку.

– Так, может, скажете, в чем собственно дело? – нетерпеливо настаивал хозяин дома.

Никто из присутствовавших в доме не обратил внимания на то, как сразу скорчился сидевший спиной к вошедшим Николай. Он сидел с опушенной головой и нервно теребил под столом руками. Как будто хотел провалиться сквозь пол в неизвестность.

Первый мужчина, который, скорее всего, был за старшего, сделал несколько шагов по столовой. И положил руку на плечо Николая. Как будто хотел предупредить его попытку сбежать.

А тот и не собирался бежать. Понимал, наверное, что не куда бежать.

Второй незнакомец остался подпирать косяк входной двери.

Это был молодой еще парень, лет двадцати от роду.

Среднего роста, щуплый, как мальчик. И личико у него было не большое, округлой формы.

Одет он был, в отличие от своего спутника, в белую сорочку, черные брюки.

В одной руке парень держал папку из кожзаменителя черного цвета.

– Мы, собственно говоря, к этому молодому человеку, – старший незнакомец согнулся и посмотрел в лицо Николая.

Тот сидел, не поднимая головы, тупо уставившись взглядом в стол.

– Не понял. Может, скажете, кто Вы? – уже несколько растерянно спросил хозяин дома.

– Конечно, скажем.

Мужчина, одной рукой придерживая Николая, другой достал из нагрудного кармана пиджака красную книжицу – удостоверение и на вытянутой руке показал его присутствующим.

– Оперуполномоченный уголовного розыска линейного пункта милиции на станции Борисовглебск Лазовой Василий Федорович. А это, – он кивнул в сторону стоявшего у двери молодого парня с папкой в руке, – мой помощник, Петренко.

Хозяин семьи встал из-за стола.

«Ну, вот и все. Пришли архаровцы по мою душу!», – молнией пронеслось у него в голове.

«Секретная» информация

Надо сказать, что архаровцы, по мнению историков, появились во времена правления Екатерины Второй. Именно в тот период жил на свете Николай Архаров. Историки утверждают, что именно он помогал царице взойти на престол и подавить немало бунтов. После подавления «чумного» бунта в столице его назначили на место обер-полицмейстера.

После назначения Николай Петрович собрал около себя немало друзей и единомышленников. В команде было немало уголовников. Занималась команда Архарова традиционным раскрытием краж и уголовных преступлений. Однако методы, которые использовались в работе, традиционными назвать было нельзя. Огромная сеть осведомителей и теневых помощников помогала раскрывать дела практически в день преступления.

Всю команду называли «архаровцы».

Откуда простой деревенский мужик знал это выражение, лично для меня осталось тайной.

Скорее всего, услышав вначале, что в доме появились сотрудники милиции, Александр Иванович решил, что милиционеры пришли за ним. Установили каким-то образом, что он крал зерно, вот и пришли его арестовывать. А про сына заговорили для отвода глаз.

Поэтому Ковалевский – старший несколько раз откашлялся, как будто в горле пересохло, и спросил уже не много охрипшим голосом.

– И что привело Вас к нам в дом, товарищ милиционер?

– А привело нас к Вам, прямо скажем, неотложное и не очень приятное для Вас дело. Вы разрешите? – Мужчина кивнул на свободный стул у стола.

– Конечно, садитесь, – ответил хозяин.

Оставив, наконец, плечо Николая в покое, Лазовой уселся на стуле и обвел всех сидящих за столом внимательным взглядом. Казалось, он просвечивал всех, как рентген, стараясь определить какой будет их реакция на то, что он собирался сказать и сделать дальше.

Все, кроме Николая, удивленно и в то же время настороженно смотрели на милиционера.

Даже самая младшая в семье Танюха, которой к тому времени уже «стукнуло» аж пятнадцать лет, с интересом разглядывала незнакомых мужчин.

Нет, она не боялась их. А почему она должна была их бояться. Они же не разбойники с большой дороги. И не страшные вовсе. Да, и папка, мамка рядом. Они защитят ее, если что.

Хозяин дома тоже медленно уселся на свое место.

Николай же по-прежнему сидел, не поднимая головы.

– А привело нас к вам такое дело, – повторил сам себя Лазовой. – Вчера во второй половине дня на нашей станции был угнан мотоцикл марки «Минск М-103». Мотоцикл сам по себе, не ахти какой. Старый уже. Но все же ценность представляет. Особенно для его хозяина. А принадлежит этот мотоцикл мастеру путейцев дистанции пути на железной дороге Семенову. Он руководит бригадами путевых рабочих, которые ремонтируют железнодорожные пути на станции Борисовглебск, а также между станциями и остановками. Поэтому пользуется мотоциклом, чтобы везде успеть вовремя. Иначе трудно управиться было бы. От него к нам вчера же поступило сообщение с просьбой найти мотоцикл, а угонщика наказать по всей строгости закона. Между прочим, по статье двести четырнадцать Уголовного кодекса БССР угон транспортного средства без цели его хищения карается кроме штрафа, ареста, исправительных работ и ограничения свободы еще и лишением свободы на срок до трех лет. Это без отягчающих обстоятельств. А при них наказание еще строже. Одним словом угонщика могут направить в колонию. Такие вот дела! Проверку по этому заявлению руководство линейного пункта поручило провести мне. Вот я и провожу ее.

Он сделал паузу, видимо, для того, чтобы присутствующие осознали важность обстоятельств, которые привели его в этот дом и ответственность за угон мотоцикла.

Воспользовавшись этим, Александр Иванович нерешительно спросил:

– А какое отношение этот самый угон имеет к нашей семье? У нас, вроде, угонщиков нет.

Но при этом почему – то внимательно посмотрел на присмиревшего сынка.

Лазовой усмехнулся и, повернувшись в его сторону, глядя прямо в глаза, твердым голосом отчеканил:

– А угон совершил Ваш сынок, Ковалевский Николай Александрович. И я хотел бы спросить: не он ли сидит сейчас за этим столом?

В доме воцарилась тишина. Было слышно только, как старые деревенские ходики равномерно отсчитывали секунду за секундой, минуту за минутой.

Теперь уже вся семья смотрела на понуро сидевшего с опущенной головой паренька.

– Так ты это или нет? – Оперативник снова демонстративно повернулся в сторону Николая.

Тот молчал, как теперь бы сказали молодые, как рыба об лед.

Тут вмешался Ковалевский – старший:

– Так это ты? – В его голосе слышалась неприкрытая угроза.

– Да, – только сейчас промямлил сынок, все еще не поднимая головы.

Отец начал вставать со своего места.

Но, видимо предполагая, что тот собирается сделать в следующую минуту, Лазовой остановил его.

– Давайте разбираться вместе и спокойно. Пока еще ничего страшного не произошло. Да, есть угон. Да, есть потерпевший. Да, есть заявление. Да, мы установили, что угнал мотоцикл Ваш сынок Николай. Каким образом мы это сделали, говорить не буду. Вас это не касается. Сейчас главное найти сам мотоцикл, чтобы вернуть его потерпевшему. А потом будем разбираться с Вашим сынком. Он, кстати, еще несовершеннолетний, или уже взрослый?

– Будет взрослым в ноябре месяце, – тихим голосом ответил отец угонщика.

– Вот и ладненько. Можно свидетельство о рождении? – Милиционер повернулся к Нине Захаровне.

Та, украдкой взглянув на мужа, молча встала и прошла в соседнюю комнату.

Все также молча ожидали ее возвращения.

И опять в наступившей тишине слышны были только часы – ходики

Выйдя в столовую, женщина протянула оперуполномоченному свидетельство о рождении сына.

Развернув его и прочитав, что там написано, тот повернулся к стоявшему у него за спиной помощнику и скомандовал:

– Дай – ка папку.

Получив папку, он положил в нее свидетельство, вытащил из ее лист бумаги, и, обращаясь уже к хозяину дома сказал:

– Я сейчас в Вашем присутствии запишу объяснение Николая. Объяснение потому, что пока уголовное дело не возбуждено. Подчеркиваю, что пока не возбуждено, – он сделал ударение на слове «пока». – Потом он и Вы, как его законный представитель, подпишите то, что я запишу с его слов. Но сейчас хотелось бы, чтобы мама и дочка вышли из столовой. Не думаю, что им нужно все слышать, что будет здесь происходить и говориться.

Отец кивнул им.

Женщина и девочка молча встали и прошли в соседнюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

– А теперь, прежде всего, хотелось бы узнать, где мотоцикл?

При этом вопросе Лазовой вновь повернулся в сторону Николая.

Тот продолжал сидеть, тупо уставившись в стол, и молчал.

– Ты, что не слышишь, что у тебя человек спрашивает? – Грозно спросил отец.

По всему его виду было ясно, что ожидает сынка после ухода из дома милиционеров. Но сейчас пока он был связан по рукам и ногам их присутствием.

– У Генки в сарае, – все еще, не поднимая головы, скорее прошептал, чем сказал парень.

– Говори громче и четче! – Скорее приказал, чем попросил Лазовой.

– У Генки в сарае, – повторил парень.

– У какого Генки?

– У Щебельского.

– Так. Уже хорошо. А где он живет?

– В городе.

– Показать можешь?

– Конечно.

– Сейчас я запишу объяснение. А потом проедем к этому Щебельскому. Давай расскажи по порядку без лишних подробностей, как все произошло.

Все еще не поднимая голову, Николай начал рассказывать:

– Это случилось случайно. Я уже давно хотел заиметь мотоцикл или мопед на крайний случай. Но купить его мы не можем. А очень хотелось. Вчера я поехал в город к знакомому Сергею, который живет не далеко от железки.

– От железной дороги, – машинально уточнил Лазовой, продолжая записывать объяснение парня.

– Ну, да. Посидели, поговорили. И я пошел на вокзал, чтобы ехать домой. Чтобы сократить дорогу, пошел к железнодорожным путям. Так ближе. Около путевой станции увидел этот мотоцикл. Никого рядом не было. Я подошел. Думал, что там какое – то противоугонное устройство есть. Но его не было.

– Правильно, – констатировал Лазовой. – Хозяин мотоцикла на пять минут отлучился в контору. Поэтому и не привязал мотоцикл. А когда вышел, того уже не было на месте. Что было дальше?

– Дальше? – Переспросил Николай. – А дальше я убрал подножку, на которую он опирался и покатил его к Щебельскому. Тот живет недалеко от этого места. Я знал, что в это время дома у Генки никого, кроме него, не должно было быть. Закатил мотоцикл в сарай. Думал через пару дней вернуться и забрать его.

– Щебельский помогал тебе?

– Не – е. Он в это время в доме был. Во двор не выходил. Я думал, потом ему все рассказать.

– Но ведь мотоцикл могли увидеть родители Генки или еще кто-то?

– Не – е. Отца у него нет уже давно. А мать работает допоздна. И в сарай никогда не заглядывает.

– Давай дальше.

– А, что дальше. Пошел на вокзал. На пригородный поезд. И поехал домой.

– Это все? – Продолжая писать, спросил оперуполномоченный.

– Да. Все.

– Значит, мотоцикл в сарае у Щебельского?

– Ну, да. Там. Если только кто не украл его.

– А, что могут?

– Вообще – то, навряд ли. Туда никто не ходит. Но разное ведь бывает.

Закончив записывать объяснение, Лазовой прочитал вслух то, что записал. А потом дал его подписать вначале Николаю, а потом его отцу.

Затем, обращаясь к парню, сказал – предложил:

– Ну, что. Поехали за мотоциклом.

Повернувшись к Александру Ивановичу, продолжил:

– И Вам придется поехать с нами. Ведь он, – милиционер кивнул на Николая, – пока что несовершеннолетний. Один обратно ехать не сможет.

– А Вы его…?

Но не успел закончить фразу хозяин дома, как его перебил Василий Федорович:

– Нет, конечно. Задерживать его я не буду. Тем более что уголовное дело пока не возбуждено. А следователь у нас в линейном отделе в Минске. Я ему передам все материалы, а он уж пусть решает, что делать дальше с парнем. Мне главное было найти угонщика и сам мотоцикл. Угонщика нашел. Осталось найти и изъять сам мотоцикл. Так, давайте собирайтесь. Туда я Вас подвезу на нашей машине. А обратно самим придется добираться. Поэтому деньги на обратную дорогу возьмите.

После не долгих сборов, они вчетвером вышли из дома.

Нина Захаровна и Татьяна молча проводили их, не выходя во двор.

Около ворот стоял старенький «Москвич 412». Теперь таких авто на наших дорогах днем с огнем не найти.

Но он был такой маленький, что Александр Иванович с трудом поместился в него.

По приезде в город Лазовой заехал домой к потерпевшему. И уже потом вместе с ним поехали изымать мотоцикл.

Надо сказать, что и так в машине до этого было полно людей. Но как говориться в тесноте, да не в обиде. С трудом, но Семенов тоже поместился в ней.

Николай показал, где стоит дом Щебельских. Он действительно располагался почти напротив того места, где стояло административное здание дистанции пути.

Мотоцикл цел – целехонек, лежал в сарае. Это здорово обрадовало потерпевшего. Ведь ему мотоцикл был нужен позарез. Он даже после разговора с Ковалевским – старшим согласен был забрать, как он сам сказал, заявление из милиции. Но теперь все решал Лазовой.

Оформив протокол изъятия мотоцикла, получив от потерпевшего расписку о получении техники в целости и сохранности, и, что он претензий к сотрудникам милиции не имеет, отобрав объяснение у Геннадия Щебельского, Лазовой подвез Ковалевских к железнодорожному вокзалу, и отпустил их домой. При этом предупредил, чтобы завтра в десять часов утра они оба явились к нему в кабинет, который располагался на втором этаже здания железнодорожного вокзала. Тогда он после разговора с начальством, решит, что будет дальше.

Отец и сын поехали домой.

Не стану описывать, как и с помощью чего разговаривал отец с Николаем дома. Какие слова он нашел для него. Какие конкретные действия осуществил. Потому, что, как я понимаю, это не для слабонервных.

Но утром следующего дня оба они подошли к двери кабинета линейного пункта милиции.

По внешнему виду Николая не было видно, какие меры принимал к нему отец накануне.

Отдышавшись, Александр Иванович постучал в дверь.

Из кабинета раздалось:

– Входите.

Осторожно войдя в кабинет, Ковалевский – старший промолвил:

– Это мы. Здравствуйте. Вы сказали, чтобы мы приехали утром. Вот. Приехали.

– Проходите. Присаживайтесь, – Лазовой жестом руки указал на стулья, которые стояли около стола, за которым он восседал, как король.

Николай, как и вчера, старался не смотреть на оперативника. Поэтому тупо уставился взглядом в пол. И сидел напряженно, периодически потирая ладони.

После того, как вошедшие расселись на стульях, Василий Федорович продолжил, обращаясь к старшему Ковалевскому:

– Ситуация такова, что есть два выхода из создавшейся ситуации. Первый: я направляю материалы проверки следователю. Тот возбуждает уголовное дело по статье двести четырнадцатой Уголовного кодекса. Проводит расследование. И направляет дело в суд. Там, естественно, Николая признают виновным. Доказательств для этого уже предостаточно, как Вы знаете, не хуже меня. Суд определит наказание. Какое, именно, я сейчас, конечно же, сказать не могу, так как не судья. Скорее всего, его не станут направлять в колонию для несовершеннолетних. Туда и без него есть, кого направлять. Но дело даже не в наказании. А в том, что он будет поставлен на учет в инспекции по делам несовершеннолетних. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А это и систематические посещения инспекторов инспекции по месту его проживания, то есть в Ваш дом. Это и то, что у него уже будет судимость. А это в случае чего будет являться отягчающим обстоятельством. Дело в том, что, судя по поведению Вашего сына, я могу сделать обоснованный вывод, что долго он не продержится. Что – ни то да совершит. И тогда реально сядет в тюрьму. То есть в колонию. Надеюсь, я все понятно разъяснил?

Сидевший все это время молча и прямо – таки заглядывающий в глаза сыщику Александр Иванович, даже подался не много вперед и сказал:

– Понятно. Еще как понятно. А второй выход? Вы ведь сказали, что есть два выхода. Не томите.

Лазовой помолчал, как бы подчеркивая важность того, что он скажет дальше. А затем сказал:

– Все верно. Есть и второй. Я принимаю официально от потерпевшего заявление о том, что он никаких претензий к Николаю не имеет Что примирился с ним и, естественно, с Вами, как с его родителями. Тем более что мотоцикл для него не представляет особой ценности по стоимости в денежном выражении. Но он ему нужен по работе. В этом случае я не передаю материалы следователю, а отказываю в возбуждении уголовного дела за примирением сторон и малозначительности. Но, Вы ведь человек взрослый. И должны понимать, что этим дело не ограничивается. Естественно, Вам придется как – то возместить потерпевшему моральный вред.

– Конечно, конечно! – Выпалил Александр Иванович. – Я и деньги с собой взял на всякий случай.

Для подтверждения своих слов он даже полез в карман пиджака.

Но Лазовой остановил его:

– Значит, Вы согласны на второй вариант?

– Конечно, согласен! Еще бы! Мы будем благодарны Вам, если не станете возбуждать дело. Хоть он и скотина, – мужчина кивнул в сторону сына, – но все – таки сын. Наследник, так сказать. Жалко его. Вырос с дубину. Но дубиной и остался. Мать вон всю ночь проплакала. Я расстроился. Сестра плохо спала.

Сыщик что – то написал на листке бумаги. Потом протянул его Ковалевскому и сказал:

– Хорошо. Вот Вам записка, где я указал, как найти потерпевшего. Принесете мне от него соответствующее заявление, что он не имеет ни к Вам, ни к Николаю никаких претензий. И мы поступим по второму варианту. Я откажу в возбуждении уголовного дела.

– Мы сейчас сразу к нему поедем. А Вы будете на месте?

– А куда я денусь. Ну, если куда и выйду, то ненадолго. Подождете.

– Подождем, подождем, – уже уверенным, повеселевшим голосом сказал Ковалевский – старший, вставая со стула.

Николай так же подскочил со своего места.

После того, как они вышли из кабинета, оперуполномоченный сложил материалы проверки. Положил их в сейф. А затем занялся бумажной работой, которой у каждого оперативника уголовного розыска предостаточно.

Это ведь только по сериалам кажется, что сыщики заняты исключительно розыском преступников путем облав, лазания по чердакам и подвалам, пробежек по крышам и установлением очевидцев совершения преступлений, опросом свидетелей и так далее. И при этом что – то черкнут в записной книжке и никаких документов не составляют.

Ну, на крайний случай составят отчет о проделанной работе. Да и тот только в кино называется отчетом.

Конечно, и это есть в их такой неспокойной, а частенько и опасной работе. Ведь не редко и стрелять приходится из табельного оружия. И драться. И применять физическую силу при задержании подозреваемых. При этом, к сожалению, есть и потери в рядах оперативников. Такая их работа!

Но очень даже большую часть своего рабочего времени опера вынуждены заниматься писаниной.

Здесь уместно заметить, что на самом деле они составляют рапорта и справки о той же самой проделанной работе. Именно такие документы приобщаются к материалам уголовного дела, либо к материалам до следственной проверки.

И вообще у оперативников не только уголовного розыска, но и отделений и отделов по борьбе с экономическими преступлениями (знаменитый ОБЭП, а в те годы – ОБХСС или отделения и отделы по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией), нет таких документов, как отчет. Этим занимаются штабные работники. Вот у них есть отчеты на все случаи жизни.

Тем не менее, бумажной работы у оперов предостаточно.

И при этом никто их не освобождает от необходимости выезда на места происшествий и работы с негласными помощниками, такими, как агенты и доверенные лица. Без них не раскрываются практически все дела по линии уголовного розыска.

Именно такой работой и занялся Лазовой в ожидании возвращения Ковалевских.

Прошло не менее трех часов.

В дверь его кабинета вновь тихонько постучали.

– Да. Входите.

В дверях стояли все те же Ковалевские.

На лице старшего из них блуждала улыбка.

«Значит, все нормально. Нашли потерпевшего и взяли заявление», – промелькнуло в голове опера.

– Присаживайтесь.

Но на стул уселся только отец.

Сынок продолжал покорно стоять около него.

– Ну? Как дела?

– Все хорошо. Очень хороший человек этот Сергей Викторович. Все понял. Вошел в наше положение. И написал вот это заявление, что никаких претензий к нам не имеет и просит Вас не возбуждать уголовное дело.

При этом он не смело протянул Лазовому листок бумаги с заявлением.

Тот взял его и внимательно прочитал.

– Хорошо то, что хорошо кончается. Значит, действуем по второму варианту. Я отказываю в возбуждении уголовного дела. А Вы собирайтесь и можете ехать домой. Передавайте привет супруге и младшей дочурке.

Повернувшись к Николаю, он продолжил:

– Надеюсь, что по таким поводам мы с тобой больше встречаться не будем.

– Не будем, – пролепетал парень. – Обещаю.

– Не будете, не будете. Я этого не допущу. Иначе пусть ищет себе другой дом и другую семью. Мы уже обо всем с ним договорились. Он клятвенно обещал завязать с такими делами.

– Договорились. Ну, что, до свидания!

Вместо того, чтобы попрощаться с оперативником, Александр Иванович повернулся к сыну и скомандовал:

– Спускайся на улицу и жди меня. У меня еще есть разговор с товарищем милиционером.

Николай прежде, чем уйти, пробормотал, обращаясь к Лазовому:

– Я больше так не буду. До свиданья.

И вышел из кабинета.

– Присмирел парень, – как – то совсем уж по–доброму заметил Федор Васильевич.

– Присмирел, присмирел, паршивец! А куда он денется! Но я хотел поговорить с Вами о другом. Вы так много сделали для нашей семьи, что мы теперь век на Вас будем молиться. От такого позора всех нас спасаете! И мы с женой хотели бы отблагодарить Вас. Вот.

Еще продолжая говорить, он залез во внутренний карман пиджака, который выглядел, как новый. Наверное, не часто ему приходится надевать его.

И, достав не большой сверток из газеты, положил его на стол перед Лазовым.

– Что это? – Глядя на сверток, спросил Лазовой.

– Это, вот…, – Александр Иванович смутился, как ученик, который стоит перед учителем, заранее зная, что не выучил урок, и прекрасно представляя, что сейчас произойдет.

Потом несмело продолжил:

– Мы с моей женой Вам в знак благодарности…

– Еще раз спрашиваю, что здесь? – Перебил его Василий Федорович.

По всему было очевидно, что Лазовой начинал сердиться.

Но Ковалевский – старший не мог никак понять, по какой причине.

– Это …, – он вообще растерялся, не зная, как сказать.

– Ну?

– Одним словом не много денег. Поверьте, от чистого сердца. За Вашу доброту.

Василий Федорович некоторое время смотрел то не сверток, то на Ковалевского – старшего.

При этом он размышлял:

«Дурак, ты дурак! Неужели действительно думаешь, что я возьму эти деньги? Что я совсем из ума выжил, чтобы брать взятку? Да, дела! Наконец и ты, Василий, докатился до того, что тебе вот так открыто взятку предлагают. Дела!».

Но вслух сказал:

– Александр Иванович! Я понимаю, что Вы и Ваша жена – простые деревенские люди. Я сам родился и вырос в не большой деревеньке Вельяново нашего Правдинского района. Это недалеко от Журавлево. С немцами в войну пришлось пожить. Разное тогда бывало. Многое повидал. Теперь вот уже больше десяти лет работаю в милиции. Я Вас понимаю. Вы от доброты своей хотите меня отблагодарить. Но принять этот Ваш подарок я не могу по той простой причине, что это квалифицируется как взятка. Ведь я – должностное лицо при исполнении своих служебных обязанностей. И брать что – либо от таких людей, как Вы не имею права. Понимаете?

– Но, это же от души, – растерянно сказал Александр Иванович.

– Если Вы не заберете деньги, то я вынужден буду задержать Вас за дачу взятки. Вам это нужно?

– Нет, конечно, – еще больше растерялся Ковалевский – старший.

Он опустил голову. Потом поднял ее, взял сверток со стола и сунул его в тот же карман, откуда и доставал.

– Я все понял.

– Ну, и ладненько.

Лазовой помолчал и продолжил:

– Когда я был у Вас дома, то во дворе увидел баньку.

– Да. Баня есть, – нерешительно подхватил Ковалевский. – Простенькая. По-черному. Но нам нравится. Я приглашаю Вас попариться в ней.

И не уверенно добавил:

– Если сможете. В любое время.

– Так и договоримся. В эту субботу я приеду к Вам часиков в три – четыре. Нормально будет?

– Конечно. Приезжайте! Все будет готово к этому времени. Ох, и попарю я Вас! Сам люблю париться. И Вас попарю.

– Все. В субботу ждите. Приеду на мотоцикле. Загоним его во двор. И я переночую у Вас. Если не возражаете, конечно?

– Что Вы! Что Вы! Конечно, не возражаю. Не беспокойтесь. Все будет отлично.

– Договорились. Ну, а теперь, до свиданья!

Лазовой привстал со стула и протянул через стол руку Ковалевскому.

Тот не сразу сообразил, что нужно делать. Но потом несмело, стараясь не переборщить своей силушкой, пожал руку Василия Федоровича.

– Приезжайте! Будем ждать к трем часам.

На этом они и расстались. Но, ненадолго.

С того времени Лазовой частенько бывал в хлебосольном доме Ковалевских. Обычно это происходило по воскресеньям, когда хозяева в свой выходной день топили баню.

Сама баня, надо сказать откровенно, была не новая. Скорее всего, ее перевезли, откуда-то и просто сложили на этом месте. Возможно, даже вместе с самим домом. Но париться в ней можно было прекрасно. По крайней мере, Федору нравилось это занятие. Он вообще с детства любил париться.

Справедливости ради, хочу отметить, что с собой он всегда привозил какие ни то присмаки для Татьяны и ее мамы. И, обязательно бутылочку водочки, это уже для хозяина дома. Как говорится в гости со своим.

Ведь в те времена в деревнях сельчане обычно употребляли самогон. Он был гораздо дешевле магазинной водки, так как гнали его либо сами же и потребители для себя, либо соседи, с которыми жили в одной деревне. К тому же самогон был обычно прекрасного качества. Ничем не хуже заводской водки. А то и лучше.

Приезжал Василий Федорович туда не только для того, чтобы только попариться в бане. Хотя и это было каждый раз.

Однажды в начале сентября он приехал в день, когда семья Ковалевских собирала картошку со своего довольно обширного приусадебного участка, расположенного за сараями.

Участок был значительно больше той установленной нормы по площади, которая выделялась для строительства жилого дома. Но на это никто не обращал внимания.

К уборке картошки практически все селяне и не только Советского Союза, относились испокон веков и раньше, и относятся, по сей день, ответственно. Ведь картошка используется далеко не только для приготовления блюд. В селах в основном ее используют на корм скоту.

Уборка картошки, или как его еще называли «второго хлеба», было не простым делом. Все сельские жители относились к этому действу ответственно. Хотя семья Ковалевских за долгие годы уже привыкла к этому занятию.

Конечно, копать картошку Лазовому не пришлось, так как ее уже выкопали еще с утра и сложили в мешки, остававшиеся пока на убранном участке. Но теперь их нужно было погрузить на подводу с лошадью и перевезти к погребу у дома. А это, прямо скажем, не простое дело. Ведь тяжелые мешки с картошкой нужно было вначале погрузить на подводу. Затем выгрузить с нее. Перенести к погребу, который располагался в одном из сараев напротив дома. Выгрузить картошку в кучу, для просушки перед переборкой и опускания в погреб.

Это тяжелый труд. Поверьте мне на слово. Сам не раз проделывал такое у своей второй тещи. Поэтому знаю, что говорю.

Особо не раздумывая, Лазовой сразу включился в работу.

Погода была пасмурная. Не холодно, но и не жарко.

В связи с этим он работал в своей кожаной куртке, в которой ходил на работу.

И надо же было такому случиться, что при переноске очередного мешка, порвался шов на правом рукаве. Да так заметно это было.

После окончания работ Нина Захаровна аккуратно зашила разрыв так, что ничего не было заметно.

После этого была баня с парком. Ох! Хорош был пар после такой физической работы.

А потом, естественно замочка окончания основной уборочной работы.

Так, что Лазовой уже по привычке загнал свой служебный тяжелый мотоцикл «Урал» М-62» во двор дома Ковалевских и остался у них ночевать.

Ковалевский – младший не то, что совсем уж одумался. Правильно в народе говорят, что горбатого могила исправит, а упрямого – дубина. Смысл пословицы прост: люди, к сожалению, не меняются.

Вот то же происходило и с Николаем. Все равно совершал он мелкие шалости и пакости. Тем не менее, он уже не думал даже красть или угонять что – либо. По всему видно, что хорошую «воспитательную» работу провел с ним отец. Наверняка еще долго после этого, садясь на стул, он вспоминал об этом уроке.

Появление в доме Ковалевских Лазового позволило самой младшенькой в семье Татьяне познакомиться с ним. И не знала, не гадала она, что он окажется отцом ее второго мужа. Но об этом читайте далее.