Читать книгу Мой цифровой гений. Дьявол - Василий Львович Попов - Страница 4

Вечерний город устало спал после неоднократной стремительной смены погоды за день. Но вечернее солнце успело дать жизнь набухшим в дожде почкам цветов и деревьев. Запах почек предшествующий распусканию зелени. Он всегда радовал Василия предстоящей фазой развития флоры, цветения…жизни, а теперь это еще и подсознательное понимание собственного отношения к древесине как к производной бумаги.

Ивовая аллея возле вялотекущего потока реки. Едва слышный шелест воды. Несколько пар жмущихся друг к другу в поцелуях.

Василий, часто теперь гуляя по паркам, прижимался к стволам деревьев. Сливаясь телом составляя с ними одно целое… Он и раньше слышал, что деревья могут давать положительную энергию. И забирать отрицательную. Никогда не придавал значения этому кажущемуся ему заблуждением факту. Теперь он отчетливо классифицировал деревья по поглотителям и дарителям энергии. Он стоя возле шершавых грязных порой мокрых стволов разговаривал с деревьями, с обоюдным пониманием общался с ними. Ему приходилось делать это, где то глубоко в парках или по ночам избегая быть признанным случайными очевидцами сумасшедшим. Но это помогало ему. Или вера в это.

Вера… Он снова вспомнил о ней и погнал ее мысленный образ от себя.

Он не мог рассказать Любови ничего конкретного, так как сам не мог до конца понять, была ли Вера человеком, любовью его жизни. Пылкой страстной. Даже в столь короткий промежуток времени. Или это все-таки был бред – плод его воображения, как просто объяснил ему его наниматель личным биографом – Грюмо.

Грюмо. Что ей Василий мог рассказать о нем. Существо манипулирующее сознанием людей, временем, всем окружающим естеством… Сверх существо, демон, дьявол?… Однозначно зло.

Можно не верить в это, но Василий в один лишь миг поменялся местами с Грюмо, телесной бумажной оболочкой. Не став при этом манипулятором всего выше перечисленного. Так – слабое подобие Грюмо, способное стать на одном уровне с бумажным материалом, принять форму изделия, стать частью «целлюлозной» материи. Не больше… именно подобие. Жалкое, как и само теперь его существование.

И понимая силу Грюмо, он знал, что тот мог и оградить Василия от реально существующей Веры и так же действительно навязать ему ее иллюзорный образ в реализации собственных целей…

Василий не раз возвращался к этим двойственно терзающим его разум мыслям. Как и сейчас стоя в середине парка прижавшейся к одинокой сосне пахнущей хвоей трогая ее подтеки засохшей прошлогодней смолы. Разговаривая с ней. Получая позитивный заряд с каждым совместным с деревом вздохом.

Колокол. Звук церковного колокола принесся издалека. Прошуршали в ветках над головой спугнутые звоном птицы.

Василий оторвался от сосны. Та словно с неохотой отпустила его. Открыв глаза, Василий едва не зажмурился от яркого лунного света.

– Колокол… – невольно произнес он вслух, – ночью, перезвон?…

Колокол звал к молебну. Но ведь ночью! Василий выбрал направление, не на слух, а сердцем, и, хрустя под ногами ветками, направился четко на звук.

Он не был в церкви с того – всю его жизнь поменявшего момента.

– Конечно… писание святое, оно ведь на бумаге. – Василий, обходя угрожающий проткнуть кустарник, бубнил себе под нос, – я там ответы найду на все вопросы. Как я мог подобное забыть…

Василий шел, не шел, а словно плыл. В лунном молоке тумана. Демонический шепот на не знакомом языке отговаривал его идти. Василий понимал это лишь по интонации.

Ноги вязли в мягком мху. Колокольный перезвон уже эхом доносился со всех окружающих его сторон. Пугали попаданием в глаза ветками деревья и кусты. Он потом лишь понял, что так они ему помогли – верно, к храму направляя.

Он вышел к нему, споткнувшись о ржавый пень могильного креста. Проклятье едва не покинуло его уста. Где-то глухо крикнул филин, отпугивая навязчивый шепот за спиной.

Таких церквей Василий не видел никогда. Хотя во многих лично был.

Барельефы, горельефы – маски с полуобнаженными человеческими телами мифических животных зловеще выступали из стен меж веток высохшего плюща. Стен, частично выстроенных из кирпича поросшего мхом. Казалось бы, и не храм веры, но где-то высоко звякнул колокол, словно качнувшись на ветру и опровергая Василия предположение. Лежа подняв голову вверх, он не смог увидеть постройки и дальше середины ее высоты, не то что купол и тем более его символизирующий венец – туман все тем же молоком окутал здание святое. Хотя еще выходя из леса, он видел его полный мрачный силуэт, пусть «размазано» не четко из-за внезапной близорукости, но весь…

Василий поднялся на ноги, отряхнувшись, направился к входу храма. К не мене зловещему проему «утопленному» в разросшемся стелящемся растении.