Читать книгу Большой погром - Василий Сахаров - Страница 5

Река Саксагань. Весна 6658 от С. М. З. X.

Тёплый весенний день. Поджав ноги и слегка прикрыв глаза, я сидел на ковре в продуваемом свежим ветерком шатре, который стоял на берегу Саксагани, и размышлял…

В Волегоще я не задержался. Прибыслава и Огнеяра положат на погребальные костры без меня и души славных венедов отправятся в Ирий. А мне снова пришлось выйти на тропу Трояна. Вот только отправился я не домой, а в Киев, где встретился с Изяславом Первым, царём Всея Руси.

Русский государь моему появлению обрадовался. Он задумал поход на Галич и приглашал присоединиться к его армии. Нельзя дать Владимирко Володаревичу время на укрепление обороны. Поэтому Изяслав торопился, созывал в Киев верные полки и, конечно, собирался привлечь степняков. В частности, мою орду, приднепровцев хана Бачмана и побужских кочевников.

По его замыслу наступление на Галицко-Волынское княжество будет вестись по трём направлениям. Одна армия двинется от Пинска, в составе ополчения Полоцка, Новгорода и Турово-Пинского княжества, и поведёт её сын царя Мстислав, который ударит по Владимиру-Волынскому. Вторая, самая большая, пойдёт от киевской крепости Каменец под командой самого царя прямиком к Галичу. Третья – объединение степняков, которых возглавит хан Бачман, а я при нём – глаза и уши Изяслава, должно блокировать все галицкие города и крепости на Днестре. А потом, возможно, дойдёт до границ Византии, раскатает в блин прикормленных императором Мануилом Комнином придунайских половцев и не даст ромеям перебросить в Галич подкрепления.

План неплохой. Однако я в этом году в степи воевать не собирался. Орда у меня пока неокрепшая, костяк есть, но небольшой, и идти в поход опасно. Можно повести воинов в Галич, а вернувшись, узнать, что орды больше нет, ибо всё разгромлено, разбито и разворовано. Поэтому я ответил отказом.

Изяслав, услышав ответ, прищурился, а потом ткнул указательным пальцем мне в грудь:

– Признавайся, ведун, куда намерен ударить?

– Слово чести, государь, – широко улыбнулся я, – этот год моя орда будет жить в мире.

– Не хочешь говорить. – Он опустил руку. – Понимаю, тайна. Ну и ладно, молчи.

«Думай как хочешь». Я решил не спорить с царём и спросил его:

– Государь, венгры на помощь придут?

Изяслав моментально помрачнел и покачал головой:

– Нет.

– Гезу Второго ромеи в оборот взяли?

– Да. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Муж моей сестры Геза молод, но умён и знает, кто его настоящий союзник. Не раз он присылал нам своих рыцарей, однако в этот раз помощи от него не будет.

– Отчего же?

– Ромейская партия при королевском дворе резко усилилась, и венграм невыгодно ссориться с императором. Мануил стал дружить с католиками, германским королём Фридрихом и папой римским. Поэтому, лишь только венгерские войска двинутся в сторону Галича или Константинополя, как на них обрушатся со всех сторон. Ромеи, германцы, итальянцы и поляки. Но мало того. Послы императора смогли склонить на свою сторону мать Гезы, старую королеву Илону, и её брата Белоша, который является командующим королевскими войсками.

– Видать, они весьма влиятельны?

– Очень. По сути, именно они управляют королевством. Геза стал королём в одиннадцать лет, после смерти отца-пьяницы. И если бы не они, убили бы мальчишку.

– А чем же ромеи смогли купить старую королеву и её брата?

– Илона и Белош – сербы, дети жупана Рашки, которую мы иногда называем Расия. Сейчас в Рашке правит их родной брат Урош Примислав. Он вассал ромейского императора, но хочет стать независимым государем. Вот родня ему и помогает. Мануил Комнин знает, что венгры готовы прийти на помощь Урошу, но воевать хитрый ромей не собирается. Он договорился с Илоной и Белошем, что в самом скором времени его воины покинут Рашку. А пока он дозволяет венграм грабить и покорять независимые племена, которые не подчиняются Урошу Примиславу. То есть его войска мешать захвату земель не станут.

– И венгры поверили?

Изяслав кивнул:

– Поверили, и пока император своё слово держит. Он уже отводит полки из Рашки, и его чиновники чертят новую границу. А венгры в это самое время увеличивают владения в Боснии и Славонии. Попутно и Урошу Примиславу с хорватами кое-чего перепадает. Так что все довольны. Даже император, который отправляет высвободившихся воинов на восток.

– На восток? – уточнил я. – Может, в Галич?

– Именно на восток, а в Галич направлены наёмники и ненадёжные солдаты столичного гарнизона, которых подозревают в заговоре.

– Значит, Мануил Комнин собрался воевать не только с тобой, но и против сельджуков?

– Судя по всему, да. Недавно весточка из Константинополя прилетела, что султан Арап, ставленник ромеев, сверг султана Масуда. Однако сил, чтобы окончательно подавить сопротивление тех, кто не согласен признавать его власть, Арапу не хватает, и он просит императора о помощи. Разумеется, за это нужно чем-то расплатиться, и он вернёт ромеям часть завоёванных территорий.

«А я об этом ничего не знаю, – промелькнула мысль. – Непорядок, а у меня, между прочим, в Константинополе есть агенты. Хотя чему я удивляюсь? Связь не налажена. Донесения в Киев приходят нерегулярно, от случая к случаю. И мои агенты живут среди ромеев меньше года. То ли дело царь. Его семейство десятки лет в Миклагард шпионов засылало. Поэтому не стоит поминать моих разведчиков дурным словом. Всему свой срок. Со временем я тоже буду получать свежие вести быстро и своевременно. А может, проложу по тропе Трояна дорожку в Константинополь и сам к императору и патриарху в гости зайду. По-соседски, чтобы им не скучно было».

А царь Всея Руси снова спросил меня:

– Так куда ты собрался в поход, ведун?

Я опять улыбнулся, но промолчал, только плечами пожал. Не объяснять же ему о Норланде, тропе Трояна и постоянной угрозе со стороны крестоносцев? Не время и не место, да и человек он не простой. Изяслав же, будучи в хорошем настроении, махнул рукой:

– Можешь не отвечать. Я уже догадываюсь, куда ты направишь воинов.

– И куда же, государь?

– Наверное, в Крым. Там есть что взять. Корчев, Сурож и Корсунь. Города богатые, а половцы до них никак не доберутся. Могут налететь и пограбить окрестные сёла, а на стены влезать степняки пока не научились. Ты – другое дело. Опыт есть, и у тебя может получиться. Или, может, ты пойдёшь на Тмутаракань?

– Ты не прав, государь.

– Ну-ну, – усмехнулся он, – посмотрим… – Изяслав кивнул в сторону двери. Аудиенция окончена.

Я покинул царя и, встретившись со своими людьми, которые постоянно находились в Киеве, навестил Климента Смолятича, духовного лидера Руси.

День пролетел быстро, а ночью я снова вышел на тропу Трояна и перебрался в степь. Доклады принимать не стал, упал на походную постель в шатре и заснул, всё-таки уже третьи сутки на ногах.

Спокойный здоровый сон восстановил мои силы. Настроение с утра было неплохое, и я принял тех, кто от моего имени, по слову Сокола и старым обычаям, управлял ордой. Это Юрко Сероштан, командир чёрных клобуков, которые обитали в крепости возле выхода с тропы Трояна. Это Девлет Кул-Иби, молодой вождь рода Гэрэй. Это Аслан-бильге, старейшина рода Гэрэй. И это Торэмен-бек, старейшина рода Капаган. Каждый отвечал за своё направление, и пока они с задачей справлялись. Орда не голодала. Никто не тревожил раскинувшиеся вдоль Саксагани становища налётами, и приходили новые роды, которые были готовы признать мою власть. Пастбищ хватало, и люди славили своего вождя, то есть меня, который хоть и пришлый, но дал племенам спокойствие.

Короче, всё хорошо. По крайней мере, пока. В любой момент мы могли двинуть в поход тридцать пять сотен степняков, не считая чёрных клобуков, которые служили за серебро, и это немалая сила. Против соседей, Бачмана или его деда по матери хана Боняка, если каждый поднимет всех своих воинов, нам, конечно, не выстоять. Но отбить наскоки диких половцев, которые небольшими группами перемещались по всему Дикому полю, или прикрыть отступление женщин с детьми мы могли.

С наместниками, так я назвал управляющих ордой помощников, общались до полудня. А потом ещё час я говорил с Торэменом, который напомнил о смотринах невест. Степняки хотели, чтобы я породнился с ними. Обычай древний, и ещё в прошлом году я дал согласие. Смотрины решили проводить весной, но возникла заминка. Перед этим я собирался навестить Норланд, что отнимет у меня минимум месяц, а то и больше. По этой причине дату пришлось перенести на первый летний месяц.

Старейшина спорить не стал, и когда мы всё обговорили, я хотел его отослать. Однако он сказал:

– Мой хан, есть ещё одно дело.

– Какое?

– К нам едут послы. Завтра будут здесь.

– Почему раньше не сказал?

Он хитро прищурился и слегка качнул головой:

– Старый стал, забыл.

Конечно, ничего он не забыл. Скорее всего, первый о послах узнал, даже раньше дозорных, которые патрулировали степь и подчинялись Девлету Кулибину. Просто решил лишний раз показать свою нужность и полезность. Я кивнул и спросил:

– Откуда послы?

– От хана Ковтундея, сына Атрака. Он повелитель половцев, которые кочуют по Дону.

– И чего он хочет?

– Мне неведомо. Но послы едут с миром и посетят не только нас. Может, хан Ковтундей тебя и других ханов в поход позовёт.

– Посмотрим. А что вообще о нём рассказать можешь?

– О Ковтундее известно немного. Он недавно ханом стал, воин хороший, но большего сказать не могу. А вот его отца Атрака я знал. Как и дядю, славного Сырчана. О них степные певцы даже песню поют.

– Вот как? И о чём они поют?

– Когда злой русский князь Владимир Мономах, а потом его сын Мстислав начали наступление на степь, много половецких аилов и куреней было разбито и разграблено. Орды рассыпались под его ударами, словно глиняные кувшины под молотом кузнеца, и не было спасения от русских дружинников. Для нас всё было плохо, и когда погиб хан Шарукан, его дети Сырчан и Атрак откочевали за Дон к Кавказским горам, где разделились. Сырчан остался в степи, а Атрак, по приглашению грузинского царя Давида, прозванного Строителем, с отборными воинами перешёл горы и поселился в благословенных землях, где сельджуки вырезали всё население. Прошли годы. Атрак и его батыры стерегли границы грузин и отбивали наскоки сельджуков. Жилось им легко, сытно и привольно. Позабыли они родину и не желали возвращаться обратно. А Сырчан помнил о своём единоутробном брате и хотел, чтобы он вернулся. Поэтому направил к нему певца Орева, которому велел взять с собой траву евшан. Атрак встретил Орева словно дорогого гостя, и певец стал петь ему о родине и степях, а потом попросил направить коня в земли отцов. Но непреклонен был Атрак, и тогда Орев достал евшан, и запах степей вернул хану разум. Он немедленно собрался и поскакал на родину, где его встретил любимый брат…

– Да, – качнул я головой, – интересная история.

– Я таких историй много знаю.

– Потом расскажешь. А сейчас иди и подготовь послам достойную встречу. Не мне тебя учить, как и что нужно делать.

– Будет исполнено, мой хан…

Старейшина покинул шатёр. После чего я остался один и, глядя на реку, вспомнил встречу с царём и подумал, что в его словах есть определённый резон. Я могу взять под контроль крымские города и не просто разграбить их, дабы лишить ромеев опоры и доходов, а стать владетелем Херсонеса (Корсуни), Сугдеи (Сурожа), Корчева и Тмутаракани (Таматархи). Только сил для этого мало. Хотя идея неплохая и перспективная, а значит, забывать о ней не стоит…

Всерьёз поразмыслить над захватом Крыма и Тмутаракани не получилось, поскольку меня отвлекли.

Примчался Девлет и доложил, что в одном конном переходе от моей ставки идёт бой. Об этом сообщили дозорные патрульной группы.

Кто и с кем дерётся, непонятно. Рубятся два отряда. В одном – шесть-семь десятков. В другом – около двухсот. Схватка происходит на юге, то есть там, откуда должны прибыть послы Ковтундея.

Как поступить? Я не сомневался. Приказал поднять двести чёрных клобуков из крепости, а также всех воинов, кто находился в главном становище орды, и взять заводных лошадей. Идём к месту боя, посмотрим, кто дерётся, а потом, если понадобится, вмешаемся. Скорее всего, байгуши рыскали по степи и напоролись на послов. Решили их ограбить, и начался бой, который к моменту нашего появления на месте боестолкновения мог уже закончиться. Всё-таки расстояние немалое, ибо один конный переход равняется двадцати четырём километрам. У разных народов свои единицы измерения, но этот стандарт в переводе с вёрст именно таков. Когда Российская империя в моей исторической реальности расширялась в сторону Кавказа, казачьи станицы ставили именно на такой дистанции. Поэтому между кубанскими станицами Кавказской казачьей линии, как правило, ровно двадцать четыре километра.

По коням! Сборы были недолгими, чёрные клобуки к бою всегда готовы, и наш отряд помчался на юг. На ходу в него вливались десятки и полусотни степняков, а также дозорные, которые вели к цели. Двигались мы быстро и к вечеру оказались на поле боя. Как я и предполагал, на послов напали дикие половцы, которые никому не подчиняются, и людей хана Ковтундея уже перебили. Степные разбойники гонялись за отбившимися лошадьми и собирали хабар. Они разбрелись, расслабились, и в этот момент появился наш отряд.

– Девлет! – окликнул я Кулибина.

– Мой хан?! – приподнявшись на стременах, посмотрел он на меня.

– Байгушей бить! Командуй!

Он кивнул и взмахнул рукой, начиная отдавать приказы. Воины быстро пересели на заводных лошадей и, оставив на месте коноводов, помчались в бой. В центре чёрные клобуки и полусотня молодых гэрэев. Остальные начали охват байгушей с флангов. При мне на невысоком холме остался резерв, три десятка русичей.

С дикими криками и боевыми кличами, стреляя из луков, сотни моих всадников налетели на диких половцев, которые не успели собраться в кулак, и они, не выдержав удара, разлетелись в разные стороны. После чего мелкими группами попытались просочиться в степь, и один отряд в полсотни клинков, проскочив мимо гэрэев, вылетел на нас и начал движение мимо холма.

Я не хотел боя. С прошлого года не доставал из ножен меч ради схватки. Однако бой сам искал меня, и уступать беглецам дорогу я не собирался.

Броня на мне простая, кожаная. Конь свежий. На голове круглый степной шлем с меховой оторочкой. Слева – кавалерийский щит. Из оружия – пара кинжалов и стальной меч. Воины из охраны вооружены лучше. Они успели вздеть брони, а многие, в дополнение к мечам, имели копья и тугие луки.

Молча, приподняв правую ладонь, я указал воинам на степняков, и они меня поняли. Кто имел луки, послал в противника стрелы. По два-три выстрела сделал каждый, и треть метательных снарядов задела людей или лошадей. Беглецы удирали беспорядочной толпой, прикрывая командира, а стрелы добавили хаоса, и когда байгуши оказались от нас в сотне метров, я взмахнул рукой. Пошли!

Скатившись с холма и набирая скорость, мой отряд налетел на половцев, и я сразу нацелился на вожака. Он был в добротной кольчуге, как у русских дружинников, и неплохо вооружён. Лицо не разглядеть, оно закрыто шлемом с нащёчниками, да и не важно это. Он мне нужен как свидетель того, кто перебил послов Ковтундея. А то лишние проблемы с соседями, пусть даже дальними, не нужны. Здесь моя земля, пока орда кочует вдоль Саксагани, и за всё, что в этих краях происходит, отвечаю я. Раз уж назвался ханом.

Приподнявшись на стременах, косым ударом я свалил степняка, который прикрывал вожака. Клинок рассёк ему шею, и степняк вывалился из седла, а мой конь грудью ударил вражескую лошадь, и животное отскочило в сторону. Дорога свободна.

– Стой! – закричал я командиру диких половцев, который попытался оторваться.

Он обернулся, и я разглядел его лицо. Усатый, слегка скуластый брюнет. Есть примесь степной крови, но в основе славянская.

«Опять какой-то беглец с Руси», – подумал я, вспоминая прошлогоднюю встречу с князем Ростиславом Юрьевичем, и, развернув клинок, плашмя ударил жеребца по боку.

Конь зло всхрапнул и начал разбег. Вожак половцев, а вслед за ним я вырвались из общей свалки, в которой мои воины побеждали, и помчались по степи.

Бешеная скачка по весенней степи. Под копытами коней сухая трава и бурьян, а местами – молодая зелёная поросль. Кругом холмы, овраги и редкие кусты. Вожак половцев отрывался от погони уверенно, хороший под ним конь, и через несколько минут, понимая, что догнать его не получится, я стал придерживать жеребца.

И в этот момент мне улыбнулась удача. Скакун противника споткнулся и захромал. Видимо, попал копытом в прикрытую травой яму или нору суслика. Это мой шанс догнать беглеца, и я отпустил повод. Жеребец рванулся вперёд, и через минуту я настиг вожака байгушей.

Он был готов к схватке. Развернулся навстречу, в его руке прямой меч. Но снова беглеца подвёл конь, который опять споткнулся.

Противник потерял равновесие. Всего на мгновение, однако мне этого хватило. Используя меч словно дубину, я ударил его по шлему, и вожак повис в седле. Я нанёс второй удар, и беглец, словно набитый камнями мешок, свалился наземь.

Я спешился, отпустил жеребца – он приучен, далеко не уйдёт, – подошёл к потерявшему сознание противнику и обыскал его. Ножи и меч в сторону, а больше у него ничего не оказалось.

– А-а-а… – приходя в себя, застонал он.

Похлопав его по щекам, я помог ему оклематься и, когда он дёрнулся, прижал его ногой к земле:

– Спокойно.

Он расслабился, дурить не должен, и я спросил его:

– Ты кто? Звать как?

Краткая пауза, и ответ:

– Судимир Кучебич… Дружинник князя Святослава Ольговича… Командовал половцами, которые пришли к нему на помощь в прошлом году…

– А здесь что делаешь?

– Нас разгромили… И я воинов вместе с семьями в степь увёл… Потом семейные к Токсобичам переметнулись… А я дальше в степь ушёл…

– Куда двигался?

– Думал за Днепр податься…

– А послов Ковтундея зачем перебил?

– Я не знал, что они послы… Просто припасы закончились… Что со мной теперь будет?

– Отдам тебя Ковтундею, если пользы никакой не будет.

– А если будет? – Он посмотрел на меня.

– Когда что-то интересное скажешь или выкуп за себя предложишь, тогда и поговорим. – Как раз подъехали мои воины, и я кивнул на Кучебича: – Этого ещё раз обыскать и связать. Он живым нужен.

Воины скрутили Кучебича и перекинули его через седло, а я вернулся на поле боя.

Потери у нас небольшие. Всего трое убитых и десяток раненых. Диких половцев положили четыре десятка и почти сотню повязали. Остальные всё-таки унеслись в степь, и сейчас на них идёт охота, значит, к утру пленников прибавится.

Трофеи неплохие. Почти четыреста лошадей, оружие и подарки северным ханам, которые везли послы. Кстати, некоторые уцелели. Хоть и рядовые воины, но они рассказали о цели посольства, и я смог кое-что узнать.

Оказалось, грузинский царь вновь приглашает степняков на службу, и Ковтундей выступает в роли вербовщика. Сельджуки, несмотря на внутренние дрязги, продолжают тревожить границы царства Багратионов. Поэтому грузинскому государю Деметрэ Первому, который не всегда может положиться на своих азнауров и мдабиуров, нужны воины. Какая разница, кому жалованье платить? Своим воинам выделять ежегодное пожалование, дидебу, или половцам? Степняки даже надёжней будут, как показал опыт Давида Строителя, который приглашал на службу хана Атрака. Тем более что возникла проблема с престолонаследием. Царь желает оставить трон младшему сыну Георгию, а старший Давид уступать не собирается и рвётся к власти.

Кстати, об этом я узнал ещё в прошлом году, когда грузины посетили Киев, дабы просватать за Изяслава Мстиславича свою царевну. Но великий князь, тогда ещё не царь, отговорился тем, что скучает по прежней супруге. А на деле, как мне кажется, он решил искать новую жену поближе, чтобы родственные связи приносили реальную выгоду и пользу. Поэтому, как только грузины уехали, Изяслав Мстиславич начал присматриваться к дочкам своих соседей и союзников.

Впрочем, напрямую меня это не касается. Я не в состоянии контролировать царей и князей. Не моё это дело, и в данном случае я просто наблюдатель. Мне бы со своими проблемами разобраться, и отвлекаться нельзя. Есть приоритетные цели, и я буду к ним идти.

А сейчас: Кучебича – в яму, пусть сидит. Его воинов – в рабы, кому повезёт, того откупят. А подарки Ковтундея верну уцелевшим посольским воинам и выделю им охрану. Пусть возвращаются на родину или скачут к Бачману, к Боняку, к Токсобичам или Ельтукове. Возможно, кто-то согласится за деньги усмирять грузинскую знать и воевать с сельджуками. Пусть не в этом году, так в следующем. Ну а я в степях пока не нужен и уже этой ночью отправлюсь в Полоцк, а потом вернусь в Рарог.