Читать книгу Большой погром - Василий Сахаров - Страница 6

Рарог. Весна 6658 от С. М. З. X.

Весна полностью вошла в свои права, и мой город наполнился людьми, а в порту скопилось много судов.

Ранко Самород готовился к походу. Сначала он пойдёт в Ла-Манш, на грабёж, а потом в Аргайл. Ну и, как водится, в поход бывалый морской волк шёл не один. Вместе с ним два корабля бодричей, лодья молодого Яромира и боевые драккары нескольких варягов. Всего в эскадре семнадцать вымпелов, на борту которых тринадцать сотен воинов и подготовленные для шпионажа вароги. Ранко даже предложил взять на меч один из крупных европейских городов. Однако я приказал не дёргаться. Всему свой черёд. Город возьмём непременно. Но в следующем году. А этим летом он обязан вновь рыскать вдоль европейских и английских берегов, выжигать рыбацкие деревни, захватывать пленных, брать на абордаж корабли и всячески кошмарить католиков. Потом прогуляется к Сомерледу, оставит у него послов и Яромира, а затем – домой, на отдых. Варяг спорить не стал и согласился со мной.

Кроме того на север, в Студёное море, отправлялись два корабля с поселенцами и товарами. Корней Жарко на новом месте уже обжился, торгует с лапонами и новгородскими поморниками. Причём весьма прибыльно не только для себя, но и мне доход приносит. Как и полагается верному вассалу. Поэтому я его поддерживаю и останавливаться не собираюсь. Четырёх кузнецов с инструментами и запасом железа ему шлю, а также десять крестьянских семей. Это помимо рабов из датчан, саксов, шведских христиан и пленных европейских моряков.

Ещё собирается отплыть Андроник Вран, которому предстоит осваивать Винланд. Примерная карта заокеанских земель имелась, и мне хотелось, чтобы он обосновался где-то в районе Флориды. Однако я понимал, что он, скорее всего, этим летом туда не доберётся. И потому задача для него на этот год простая – выбрать удобное место для постройки острога, закрепиться, отправить мне весточку с указанием точки, где он высадился, и перезимовать. А на следующий год Вран получит дополнительных поселенцев и припасы. После чего двинется дальше. Пока же он ведёт два корабля. Это каракк «Сын ветра», который за два года корабелы смогли довести до ума, и купленная в Волине большая новая лодья «Волчий пастырь». Общая численность людей в экспедиции – сто семьдесят моряков (воинов) и двести семнадцать поселенцев. В основном это переселенцы из Новгорода, но помимо них есть получившие свободу датские рабы и три финских семьи из племени хеме. Наверняка Вран встретит скрэлингов, так что помощь финских следопытов ему пригодится.

Ну и конечно же готовился к отправке князь Иван Берладник. Ему ближе всех добираться: через Венедское море на север перебрался, на берег высадился – и вот он, Норланд, суровая земля, которая скрывает огромные богатства и таит много опасностей. Как я недавно узнал, там не только вендели и лапоны обитают, но и одичавшие норги. Три или четыре поселения находятся в горных долинах, живут по вере предков, как они её понимают, убивают всех чужаков и вовсе не горят желанием вновь приобщаться к цивилизации. Впрочем, есть в Норланде норги или нет, бабушка надвое сказала. Пока это не важно, а важно то, что я отправляюсь с Берладником.

Вот такие дела. Много суеты и беготни. Погрузка товаров и грузов. Распределение людей и дополнительный инструктаж вождей. Вставал я рано, а ложился поздно. Но наконец, после того как в море вышли все флотилии, кроме двух кораблей, выделенных для Берладника, я смог облегчённо вздохнуть, смахнуть со лба трудовой пот и осмотреться.

Взгляд влево-вправо. Прогулка по городу, а затем в порт. Ну и что же я увидел?

Город опустел. Остались только мастеровые люди и дружинники гарнизона. Воинов всего сто семьдесят человек. Мало. Не дай боги, налетит крупный вражеский отряд, датчане или шведы покойного Юхана Сверкерссона, и не останется от Рарога ничего. Но чего уж тут? Мой просчёт. Когда зимой прикидывал, кого и куда направить, всё сходилось, и в гарнизоне, по моим расчётам, оставалось три сотни воинов. Вот только кто же знал, что придётся отпустить Поято Ратмировича? Он ушёл, и моё войско лишилось отборных воинов.

Впрочем, соседи пока притихли. Датчане и шведы к нам не заходят, только если торговать. А помимо гарнизона есть вароги, которых готовят по трём направлениям. Первый поток – воины. Второй – шпионы. Третий – убийцы. У каждой группы сейчас свой острог и свои наставники. Они практически не пересекаются, каждый занят исключительно своим делом.

Воинов, не считая рядовых наставников, готовят Славута Мох, его приёмный сын Торарин и беглый суздальский боярин Никола Кривич, который быстро сменил крестик на символику родных богов и преподаёт молодым воинам тактику пехотного боя. Под их командованием триста сорок пять варогов, и почти сотня уже может воевать. В случае проблем в городе они примчатся в Рарог через несколько часов.

Шпионами занимается варяг Свойрад, а вместе с ним несколько старых воинов, которые успели повоевать в Европе и послужить в гвардии ромейского императора. Люди серьёзные и грамотные. Не только смертоубийство ученикам преподают, но и языкам учат, и карты чертят, и об обычаях заморских стран рассказывают. В этом потоке после отправки варогов в Англию и Европу всего двадцать три человека, которые готовятся к заброске в Константинополь, Италию, Сербию и Болгарию.

Третий поток, как я уже сказал, – убийцы. Занимается с ними матёрый волчара в теле человека Валентин Кедрин. В его надёжности сомнений не было. И хотя хотелось поскорее получить первый выпуск убийц, я его не торопил. В группе у Валентина всего семь человек. Немного. Однако я был уверен, что каждый из них, пройдя школу Кедрина, будет стоить сотни простых бойцов. Не надо лобовых сражений, в которых гибнут тысячи людей, и долгих осад. Послал надёжного, умелого профессионала, и он решил все проблемы ядом, кинжалом или удавкой. Но первых убийц Кедрин выпустит только через два-три года. Это в лучшем случае, ибо люди такой профессии штучные.

А чтобы вароги были преданы князю и венедам, с ними продолжают заниматься волхвы из храма Яровита. Причём они посещают всех: и воинов, и шпионов, и убийц. Волхвы общаются с ними постоянно, каждый день без выходных, и результат впечатляет. Более преданных Яровиту воинов, чем мои вароги, наверное, по всей Венедии нет. Я уже не говорю о себе. Служба князю Рарога закладывается в молодых варогов сразу, она становится смыслом их жизни, и я не придумывал ничего нового. Именно так османы готовили йеничери, и я всего лишь использовал их опыт.

Правда, подготовка варогов обходится моей казне в солидную сумму. Нелегко каждый месяц кормить, поить, обувать и снабжать оружием пятьсот человек, учеников и наставников. А есть ещё расходы на снаряжение экспедиций, жалованье воинам, ремонт судов, опыты кузнецов и алхимиков, пособия и подъёмные переселенцам с Руси, постоянное строительство в городе, покупка оружия, припасов, снаряжения и кораблей, отправка денег шпионам и представительские расходы. Всё это очень сильно опустошает мою казну, и она не успевает наполняться. Только получил прибыль от продажи товаров Рарога, трофеев и выкупа пленных, как сразу приходится затыкать очередную статью расходов. Поэтому, несмотря на то что многие думают, будто Вадим Сокол богач, я себя таковым не считаю.

Вот такие мысли бродили в моей голове, когда я обошёл город, взобрался на сторожевую башню в порту и посмотрел на море. Штиль, погода отличная. Ярко светит весеннее солнце, над водой кружатся чайки. А вдали видны полосатые паруса приближающихся к Рарогу кораблей.

«Один… два… три… четыре…» – мысленно я пересчитал суда и окликнул дозорного, который находился уровнем ниже:

– Корабли видишь?!

– Да! – отозвался он.

– Начальнику караула сообщил?!

– Сообщил!

– Молодец!

Воин усмехнулся в усы, а я спустился с башни и вместе с двумя десятками воинов направился к причалам, где на кораблях Ивана Берладника тоже приготовились к возможному боестолкновению. Непонятно, кто к нам направляется, и лучше подстраховаться. Если в Рарог идут враги, воины на причалах их немного задержат, а в городе закроют Морские ворота. Однако вскоре я распознал передовой корабль. Это был драккар «Перкуно», который принадлежал Поято Ратмировичу.

– Наши возвращаются, – сказал Хорояр Вепрь, который находился рядом. – Можно отпускать воинов?

– Нет, – отозвался я. – Остальных не знаем.

– Вроде пруссы. Пара корабликов мне знакомы.

– Пруссы или нет – разберёмся. Воинам ждать.

– Понятно.

Спустя четверть часа «Перкуно» первым прижался к причалу, и на него спрыгнул Поято Ратмирович, командир «Бешеной сотни». Мы обменялись с ним приветствиями, отошли в сторону, и я спросил его:

– Что нового?

– Воевать не пришлось, – усмехнулся он.

– А что так? Пиктайт решил уступить жрецам и уже не желает становиться Кривее-Кривайто?

– Всё проще. Помер Пиктайт.

– Отчего?

– Народу объявили, что он утонул в болоте.

– А что было на самом деле?

– Витязи Святовида проникли в его замок и отрезали князю голову.

«Чего-то подобного следовало ожидать, раз Доброта послал в Погезанию лучших бойцов», – промелькнула у меня мысль, и я указал на корабли, которые привёл Поято:

– А это кто с тобой?

– Дружинники Пиктайта.

Всё встало на свои места. Князя нет, и его воины, которые пролили много крови, решили покинуть родину. А куда им идти? Или на Русь, или в Венедию. А поскольку Поято был рядом, он предложил соотечественникам встать под мою руку. Не самый плохой вариант. Наоборот. Наверное, самый лучший. Ведь мне воины всегда нужны. Особенно сейчас, когда в Рароге пустынно и слабый гарнизон.

– Они хотят наняться на службу? – уточнил я.

– Да. – Поято согласно мотнул головой.

– Сколько их?

– Триста десять воинов, большая часть княжеской дружины. Если всё хорошо сложится, нужно посылать корабли за семьями. Это ещё примерно триста человек.

– Добро. Кто у них старший?

– Три сотника: Кандейм, Матто и Виртел.

– Доверять им можно?

– Кандейма знаю, надёжный человек. Об остальных только слышал.

– Разберёмся. А что сейчас в Погезании? Кто правит?

– Народ успокоился. Князя решили пока не выбирать. Поэтому власть у совета из лучших людей и жрецов.

– Ладно. Зови сотников в мои покои. Поговорим с ними.

Поято направился к кораблям пруссов, а я ещё раз посмотрел на воинов, прибывших из Пруссии. Справные вояки. Не хуже варягов или русских дружинников. Только где столько серебра взять, чтобы платить им? Вот тебе, Вадим, новая забота.

Константинополь. 1150 от Р. X.

В один ничем не примечательный весенний день Никита Тарханиот, благородный молодой человек из обедневшего рода, шёл по родному городу в сторону Вуколеона. Улицы Константинополя, как обычно, были переполнены людьми. Они разговаривали, спорили, торговали, спешили по делам или продавали свои тела. Порой бесстыжие девки в лёгких накидках кидали на Никиту заинтересованные взгляды и окликали его:

– Эй, красавчик! Постой! Давай уединимся, и ты получишь незабываемое наслаждение!

Однако Никита опускал голову и шёл дальше. Несмотря на чистую одежду, остатки былой роскоши, аккуратную причёску и приятную внешность, в кармане у Тарханиота было пусто. Что поделать? Вот уже десять лет капризная Фортуна не баловала его семью, ветку благородной ромейской фамилии, своим вниманием. Давно в прошлом остались виллы, породистые лошади, драгоценности и приёмы, которые ежедневно проводились в доме Тарханиотов, и Никита уже привык к бедности. Поэтому, раз в кошельке гуляет ветер, аристократ был вынужден проявлять аскетизм.

Впрочем, он надеялся, что вскоре всё изменится. Фамилия, хорошее домашнее образование и рекомендации старого друга семьи помогли ему стать помощником императорского атриклиния. Сегодня первый день его службы, и он не должен опоздать. Ведь как начнёшь службу, так она дальше и пойдёт.

Добравшись до церкви Святого Анастасия, Никита посмотрел на сияющий купол, перекрестился и замер на развилке. Перед ним два пути: вправо, вдоль морского берега и церкви Святого Сергия, или влево, по узким городским улочкам и переулкам, от ипподрома к Вуколеону. Первая дорога длиннее, а вторая опаснее, поскольку в трущобах рядом с ипподромом много городской швали.

«Нужно спешить, и сейчас день, – подумал Никита. – Срежу путь и быстрее доберусь во дворец».

Приняв решение, Тарханиот направился к ипподрому, а от него напрямик к Вуколеону. И сначала всё было хорошо, на него никто не обращал внимания, и он быстро приближался к цели. Однако вскоре дорогу ему преградили грязные оборванцы.

«Крепкие ребята. И отчаянные». Отмечая широкие плечи трёх босяков, Никита попробовал их обойти.

– Куда прёшь?! – неожиданно толкнул Тарханиота в плечо один из оборванцев, и, чтобы не упасть, тот вынужден был отшатнуться.

Ударившись о серую стену дома, Никита испачкался и начал отряхивать одежду. Но снова толчок, и опять он впечатался в стену.

– Мой друг к тебе обращается! – услышал Никита голос другого уличного бродяги. – Теперь ты нам должен! Ходишь по нашей улице и почтения не проявляешь! Выворачивай карманы!

– Отстаньте! – надеясь, что его услышат стражники, повысил голос юноша. – У меня ничего нет!

– Врёшь!

Стражников поблизости не оказалось, а прохожие, которых на улице хватало, не обращали на стычку внимания. Подобное происходило в этом районе часто, и люди привыкли. Главное, чтобы их не задевали.

Никита Тарханиот не был слабаком, и когда-то, ещё в детстве, его учили основам борьбы. Да и потом, покинув шикарный родовой особняк в центре города, он неоднократно участвовал в уличных стычках. Но сейчас Никита не мог позволить себе драку. Он обязан выглядеть опрятно и произвести на атриклиния, который занимается организацией императорских приёмов и рассаживает за столами гостей государя, хорошее впечатление.

Юноша попробовал сбежать. Пусть это выглядит трусливо и жалко, но сейчас он должен был поступить именно так. Однако из этого ничего не вышло. Оборванцы были начеку, и Никите поставили подножку.

Тарханиот растянулся на грязной мостовой. Его лучший наряд был безнадёжно испорчен, и на мгновение ему стало так обидно, что он едва не расплакался, словно маленький ребёнок. Но слабость была мимолётной, и на смену ей пришла злость.

«Сволочи! Отребье! Недоноски! Чтоб вы сдохли!» Мысленно осыпая бродяг проклятиями и ругательствами, Никита вскочил и… опять упал. Его сбили ударом кулака в челюсть, а затем стали бить ногами.

Изловчившись, Никита схватил одного бродягу за ногу и резко дёрнул. Оборванец упал рядом с ним, и, не обращая внимания на других противников, Тарханиот навалился на поверженного оборвыша, обхватил его горло левой рукой, а правой стал наносить удары. Злость сделала Никиту сильнее, и вскоре лицо бродяги оказалось залито кровью.

– Получи! Получи! – кричал аристократ и никак не мог остановиться.

Вид крови опьянил его, и, возможно, он убил бы своего противника. Однако его всё-таки отшвырнули в сторону и стали избивать всерьёз. Руками и ногами, а потом у кого-то появилась палка, которая обрушилась на его спину. Подняться Никите не давали, и он, закрывшись руками, сжался в тугой комок.

– Прочь! – неожиданно в драку вмешался прохожий, крепкий блондин не старше восемнадцати лет.

Спаситель молодого аристократа двигался быстро, ни мгновения не колеблясь, он умел драться. Одного бродягу он свалил подсечкой и сразу ударил его ногой по рёбрам. Второго достал кулаком, да так ловко, что тот отлетел в сторону и упал на карачки. А третий, которому уже досталось от Никиты, сам бросился наутёк, и блондин, подняв камень, швырнул его вслед беглецу, попав ему в спину. После чего, не останавливаясь, босяк громко закричал:

– Помогите!

Разумеется, помогать ему никто не стал. Прохожие, словно ничего не происходит, продолжали движение по улице. А потом, вслед за сбежавшим оборвышем, последовали его друзья. Блондин за ними гнаться не стал, а подошёл к Никите и протянул ему руку:

– Вставай.

Ухватив за руку спасителя, пошатываясь, Никита поднялся, посмотрел на блондина и кивнул:

– Благодарю тебя.

– Ничего. Сочтёмся, – усмехнулся блондин и представился: – Меня зовут Дичко. Я здесь часто гуляю, когда время есть. Так что повезло тебе.

– Никита Тарханиот, – снова кивнул аристократ.

– Ты как? Ничего тебе не сломали?

– Нет. Легко отделался. Все удары по телу пришлись. Рёбра ноют, но переломов, кажется, нет.

– Пойдём. – Дичко потянул Никиту за рукав. – Неподалёку моя женщина хорошая живёт. Умоешься и приведёшь себя в порядок.

Аристократ последовал за новым знакомым и вскоре оказался в небольшом дворике, где пожилая женщина стирала бельё.

– Матрёна, помощь твоя нужна, – обратился к ней Дичко.

Охнув, женщина бросила своё занятие, принесла кувшин с водой и чистое полотенце. Дичко стал помогать Никите, сливая воду ему на руки, а попутно молодые люди разговаривали, и Тарханиот узнал, что его спаситель славянин и помощник купца.

Когда Никита немного привёл себя в порядок, умылся и почистился, он сказал Дичко:

– Запомни, я твой должник. Если что-то понадобится, обращайся. Сейчас я никто и беден. Но настанет день, и моя звезда воссияет.

– Хорошо, если так, – хлопнул Тарханиота по плечу славянин.

И Никита и Дичко, выйдя со двора, расстались. Молодой помощник атриклиния, на ходу придумывая объяснение своего неподобающего вида, поспешил к Вуколеону. А славянин, точнее, варог Вадима Сокола, оставленный в Константинополе, проводив его взглядом, свернул в ближайший узкий проулок и обнаружил здесь избитых городских босяков.

– Где наши деньги? – Навстречу ему шагнул старший из босяков, Игнат Охрид.

– Держи! – Дичко подкинул вверх серебряную монету.

Охрид поймал её, зажал в грязном кулаке и просипел:

– Добавить надо. Этот мальчишка из благородных Феодосия крепко побил.

– Он сам виноват.

Босяк спорить не стал, а посмотрел на Дичко и вопросительно кивнул:

– Мы тебе ещё нужны?

– Через три дня приходите к Матрёне. – Варог покосился на дом, в котором жила пожилая женщина. – Тогда и поговорим.

– С тобой можно иметь дело, – оскалился босяк и посмотрел на своих избитых напарников. – Пошли, парни.

Бродяги, словно стая собак, лёгкой трусцой побежали в сторону моря. Наверняка в таверну Мики Пафлагона, где Дичко, в далёком прошлом Вегейр Торирсон, с ними познакомился. А варог направился в лавку купца Никифора и по дороге размышлял.

Вот уже больше года он находится в Константинополе и за это время передал в Киев всего две весточки. Больше не получилось, поскольку из-за политических дрязг торговля между ромеями и русичами хирела. Как это часто бывает, государи ссорятся, а купцы несут убытки. Но в ближайшую неделю варог надеялся отправить очередное послание. Вот только попадёт оно в Киев лишь через три-четыре месяца. Это в лучшем случае, ибо прямого пути нет. Сначала купеческие суда пойдут в Херсонес. Потом товар окажется в городке Олешье на Днепре и только затем в Киеве.

Ну и что же варог мог написать в своём донесении?

Несмотря на отсутствие поддержки, он оброс связями, практически избавился от своего акцента и у него появились агенты. Кстати, именно они вывели варога на Никиту Тарханиота. Это люди из славянской диаспоры, которая в последние годы стала играть в Константинополе заметную роль. Молодые обедневшие аристократы, которые начинали восхождение по карьерной лестнице. Бродяги, торговцы, кухарки и слуги. Денег пока хватало, но варогу требовались помощники, которым он мог полностью доверять. Как самому себе. Поэтому он хотел попросить о том, чтобы из Рарога прислали пару-тройку варогов.

Кроме того, не так давно Дичко получил доступ в императорскую библиотеку Константинополя. Все хотят есть, в том числе и библиотекари, которые оберегали самое большое собрание книг в мире после Александрийской библиотеки. Вот они втихаря многие книги из запасников и продавали. А поскольку Дичко знал, что князь Рарога их собирает, то был уверен, что Вадим Сокол обязательно выделит на это серебро и будет доволен.

А ещё варог собирался описать политическую ситуацию в государстве ромеев.

Если смотреть издалека, то дела в Константинополе идут хорошо. Власть императора крепнет, наметился союз с папой римским и германцами, венгры тоже сближаются, а турки согласны передать Мануилу Комнину пару провинций. Но на самом деле проблем хватало, и оппозиция императорской власти крепла с каждым днём.

Государь ромеев мечтал о воссоединении Римской империи, тяготел ко всему западному и потому часто отдавал предпочтение выходцам из Франции, Италии, Англии и Германии. Это вызывало ревность родовых ромейских аристократов, и многие знатные семьи, играющие заметную роль в жизни империи, оказались в тени западных дворян, а потому отшатнулись от Мануила. Да и простой народ к императору относился прохладно. Он постоянно увеличивал армию и флот, а это повышение налогового бремени, и недовольные властью Мануила Комнина люди в империи были.

Так мало того, император даже с патриархом Николаем Музалоном, которого он сам сделал главой ортодоксальной церкви, умудрился рассориться. Патриарх решил провести ряд реформ, но это не понравилось папе римскому и многим митрополитам. Началась внутренняя борьба, и патриарх, несмотря на свои почти дружеские отношения с императором, потерпел поражение и сейчас находился в немилости. Это пока, а вскоре, как говорили Дичко знающие люди, его ждёт лишение сана. Слишком упрям Николай Музалон, не желает уступить своим соперникам, и его сильно подкосило поражение на Руси. Богатейший кусок, который приносил Константинополю постоянный доход, оторвался от империи, и основным виновником этого считали патриарха…

Такова обстановка в империи, и варог считал, что, если получит помощь из Рарога, в столице ромеев можно половить рыбку в мутной воде.