Читать книгу Пляжные романы - Василий Варга - Страница 3

– Соня, ты в субботу поспи подольше, скажем, до десяти утра, а потом поднимайся и в душ. Прохладный, он бодрит, а потом перекусишь и по магазинам за продуктами и с полными сумками к нам на дачу. Мы с Надей в 12 часов уже сбежим с работы и на Курский вокзал, на электричку, – наказывала мать старшей дочери накануне пятницы.

– Пусть побольше наберет сумок, она такая кобылка, два мешка потянет, – хихикнула Надя младшая сестра Сони.

– Ты тоже могла бы взять хоть одну сумку, коза, а то ишь налегке собралась.

– Мама она опоздает. С утра по телеку женихов будет высматривать, – язвила Надя.

– А тебе какое дело?

– А такое. Тебе уже 24 а ты все в девках ходишь. Невинное существо. Никому не нужна, хи-хи.

– Будет вам, клуши, – цыкнула мать.

Пятница в России считается рабочим днем, но это такой рабочих день, когда все трудящиеся делают вид, что они работают, а думают о дачах, о других увеселительных мероприятиях, потому что впереди два законных выходных дня – суббота и воскресение.

Сонечка проснулась в десять утра, посетила ванную, умыла личико прохладной водой и, не вытираясь полотенцем, чтобы увлажнить кожу лица, вернулась в спальню для наведения марафета. Дальше было зеркало, макияж, легкий завтрак и сериал по телевизору. Ей надо было с утра посетить магазины, но она знала, что утром много народу и решила отложить поход за покупками на более поздний срок. Это решение было неосознанным: просто захотелось посмотреть, чем кончится эта серия, где две сестры влюблены в одного кавалера и никак не могут между собой договориться.

В полдень, вооружившись двумя вместительными сумками, Соня вышла из дому и пошагала знакомой улицей как королева по тропинке своего царства. Стройная, высокая ростом, крепкого телосложения, со скупой, но очаровательной улыбкой, она многим молодым людям казалась недоступной и какой-то такой, к кому подходить совершенно бесполезно. Выходило как-то так, что ее достоинства служили ей не во благо, а во вред. И оттого она, бедная, всегда страдала от одиночества, а в двадцать четыре этот вопрос стал притчей во языцех.

Я чисто случайно вышел из своего рабочего кабинета, чтобы подышать свежим воздухом и направился по Чонгарскому бульвару в сторону метро Варшавская. Не доходя до перекрестка, бросилась в глаза стройная девушка с двумя полными сумками, которая торопилась миновать перекресток на желтый сигнал светофора, но видать растерялась, замешкалась, а трамвай уже был на расстоянии каких-то тридцать шагов. Я влетел на перекресток, схватил обе сумки в одну руку, а другой крепко сжал ее пальцы и крикнул:

– Бежим! За мной!

Она побежала, босая на правую ногу, а туфель остался на перекрестке. Трамвай прошел, но не повредил его. Я поставил сумки у первого попавшегося бетонного столба на обочине, принес туфель с перекрестка и снова схватил незнакомку, за локоток, чтоб ее успокоить и дать возможность одеть потерянный туфель.

– Вы что, плохо видите? – спросил я ее.

– Очки забыла дома, – виновато ответила незнакомка.

– Как вас зовут?

– Соней звать. Я вам бесконечно благодарна. Вы спасли меня, – ласково глядя мне в лицо, отчеканила она.

– Благодарности мало. Ишь, чем захотела отделаться, – ехидно произнес я.

– Что я еще должна сделать, чтоб отблагодарить вас?

– Александр Павлович, – представился я. – Вы должны со мной пообедать. Вот тут недалеко ресторан «Крым». Я приглашаю. Можем отправиться на моей тачке, она тут недалеко стоит. И сумки ваши спрячем. Ну, как?

– Как-нибудь в другой раз. Я тороплюсь. Мне везти эти сумки на дачу… электричкой. Это километров сорок отсюда. Меня ждут. А они, заразы тяжелые.

– Ничего, перекусим, и я отвезу вас. Сорок километров это пустяки.

– В таком случае я согласна, – сказала Соня и сделала движение взять увесистые сумки.

– Соня, позвольте мне. Я не могу допустить, чтобы девушка шла рядом с тяжелыми сумками, а я так налегке. Это противоестественно. А лучше постойте здесь, я сбегаю, заведу мотор и остановлюсь рядом.

Сказав эти слова, я уже бежал к своей иномарке и вскоре мы вдвоем с Соней поднимались на второй этаж ресторана «Крым». Официантки, они хорошо знали меня, тут же прибежали и наперебой стали интересоваться, что подать на стол.

– Всего понемногу. Не забудьте шампанское и коньяк.

Соня молчала, в рот воды набрав, наблюдала, и я в ее глазах становился бойфрендом все выше и выше. «Его надо закадрить, – решила она, – но он… а вдруг он женат. И…и это пустой флирт, чтоб уложить меня в постель. Это так интересно, но я не дамся, не уступлю. Пусть ищет замужних или одиноких баб.

Мы уселись с Соней у окна задернутого плотной шторой, в тени, эдакого райского уголка для двоих, способствующего доверительной беседе.

«Она создана для наслаждения, – подумал я, глядя на ее крепкие жилистые руки и плотные покатые плечи. – Надо ее уломать, она прелестная кобылка, как прижмет, кости начнут хрустеть. Предложу ей углубиться в лес, как только это произойдет, начну ублажать. Если у нее давно никого не было, не устоит. Вон на широком белом лбу капельки пота. Волнуется».

Оба мы были неплохо одеты и обстановка благоприятствовала доверительной беседе и преодолению того барьера, за которым люди становятся более близкими, но я стал замечать, что Соня чем-то озабочена: она явно хотела меня о чем-то спросить, но медлила, а потом все же выдала:

– Вы женаты?

Уже шампанское было открыто, коньяк разлит по рюмкам, закуска возбуждала аппетит и я, не раздумывая, ответил:

– Да.

Соня побледнела, посерела, заметная гримаса исказила ее прелестное личико, она встала, нет, вскочила и, не спрашивая, где сумки, выскочила на улицу. Ошарашенный таким поступком, я последовал за беглянкой, не думая садиться за руль. Пришлось усилить шаг, она, казалось, не шла, а бежала в сторону метро. Я догнал ее, схватил за руку и усадил на скамейку.

– Соня, что произошло? Я, кажется, не обидел тебя ничем. Я сказал правду. Я ведь мог тебя и обмануть. А потом, женатый человек это не преступник. Мало ли как бывает в жизни. Я же тебя не спрашиваю, замужем ты или нет, для меня это не столь важно. Важно то, что ты мне понравилась. А как будут развиваться события дальше, никто из нас не знает. А что если… года через два мы с тобой поженимся? Я без печати на лбу, что я женат. Ну, женился по глупости, по молодости, а потом оказалось, что это тяжелая ошибка, которую еще можно исправить.

– Я с женатыми мужчинами не вожусь. Отпустите меня домой. Я знаю, что вам от меня нужно.

Соня попыталась встать, но я удержал ее.

– Посиди немного, отпущу, так уж и быть. Насилу мил не будешь. А что мне от тебя нужно, так это всем известно. Не туфли же мне твои нужны и не сумки, которые остались в машине. Если бы мне не было нужно от тебя то, что нужно всем мужчинам от прелестных созданий, то я не преследовал бы тебя, как волк серну. Несчастная та девушка, которую никто не преследует.

Соня немного изменилась в лице. Мои слова убедили ее во многом. Мало того, они как бы поразили ее сознание, но, чтоб удержать планку гордости на уровне, она произнесла:

– Вот именно. Прощайте.

– А сумки?

– Привезите, я тут постою.

Прошло несколько минут, и я уже был рядом с Соней.

– Садись!

– Сама доеду. Не больно ваш джип хорош, вон поцарапанный весь справа от сидения водителя.

– Садись я тебе сказал. А то посажу насильно и увезу в другую сторону. А там раздену, буду целовать и сделаю тебе так сладко, что домой не захочешь возвращаться. Поняла?

– Вот именно. Этого вы и добиваетесь.

– Ладно, пошутил. Садись и говори, куда ехать?

– Прямо, потом налево.

Она уселась рядом, смотрела на меня в упор и расхохоталась.

– Соня, я не такой урод, чтоб добиваться от тебя чего-то насильно. Запомни, что я тебе сказал.

– Девушки всегда боятся или притворяются, что боятся, но хотят, чтоб это продолжалось как можно дольше.

– А мужчины делают вид, что ничего не происходит, но продолжают добиваться своего.

– Меня ждет та же участь.

– Пока не знаю.

– По крайней мере предупредите, чтоб я приготовилась.

– И на что ты способна?

– На болевой удар в самом чувствительном месте.

– И ты хочешь сделать меня инвалидом? Это расплата за то, что я везу тебя бесплатно?

– А вы не лезьте.

– Это не я лезу. Это тот… хулиган, которого ты сама хочешь и боишься.

– Я не думала, что вы такой распутный.

– Хорошо, Соня, не обращайте внимания.

– Лучше скажите… Вот мы уже и приехали. Мама это такси. Сколько он запросит, я право же не знаю. А, маму зовут Валентиной Ивановной, а сестричку Надей.

– Нет, я садиться не буду, – сказал я. – Сперва расчет, а потом уж.

– И сколько же мы вам должны? – спросила Валентина Ивановна.

– Отдайте мне Соню. А больше мне ничего не нужно.

Соня скрутила комбинацию из трех пальцев и сунула мне в нос, но была несказанно рада и старалась это скрыть от матери и особенно от младшей сестры Нади. Но Надя тут же прилипла к ней и спросила:

– Где ты отхватила такого красавчика?

– Забирай его себе, он мне не нужен. Уже пытался под юбку забраться.

– Дура ты. Так это же хорошо. Познакомь меня с ним.

– А это не хочешь? – теперь сунула дулю Соня сестричке.

Я выгрузил сумки и пошел осматривать «поместье». Неопытным глазом видно было, что дача давно не ремонтировалась. И главное, ей не хватало мужика. Во многих местах шифер раскололся надвое видимо под тяжестью зимнего снега, перекладины стояли не на месте, а сарай для хранения дров вообще кое-как держалась в собранном виде.

– У вас молоток есть, гвозди есть? Валентина Ивановна, где вы?

– Да тут я, милок. Хожу, любуюсь. Вот бы мне такого зятя. А то ить, что такое молоток, я только слышала.

– Мама, да вот же он, ржавый весь, – сказала Надя, доставая его с пола, где он лежал спокойно, втоптанный с немного подгнивший ручкой. – А я немного умею стучать молотком. После третьего раза в гвоздь точно попаду..

– По пальцу, – хихикнула Соня.

– Не вякай, дылда.

– Знаете, что? идите-ка все втроем, прогуляйтесь, – скомандовала Валентина Ивановна, – а я обед приготовлю. Здесь и пруды есть и садик, неухоженный, правда. Часика два погуляйте, а то и три. Договорились? Вот и хорошо.

Я заметил, что они все втроем, как-то повеселели, и для этого это было много причин.

До сих пор они, три женщины, приезжали на свою скромную дачу сугубо женским коллективом, вели себя скромно: никто на участке не стучал топором, молотком в то время, как соседи вокруг громыхали с утра до вечера, не соблюдая никаких праздников. И вообще любой праздник – повод поработать у себя на даче. А тут машина во дворе, все словно ожили, не ходят, а прыгают, щебечут как сороки, значит, что-то произошло такое, что бывает редко, а то и в первый раз. Ну, дай им бог удачи.

Я взял Соню под руку, но тут и Надя пристроилась с левой стороны.

– И я, ты уж сестричка не обижайся, – я тоже должна насладиться, как мужиком пахнет. Хи-хи.

– А давайте втроем. Правда, вы обе молодухи, а я… стал покрываться белизной, сединой, – произнес я, не реагируя на то, как меня Надя ущипнула.

– Ничего, расшевелим, правда, Сонечка?

– Не трещи, сорока. Я в 21 год была другой, более сосредоточенной, более собранной, не склонной болтать всякие глупости, – выговаривала Соня в адрес сестрички, чтобы ей насолить как можно больше и заставить заткнуться.

– Ничего, – сказал я. – У тебя сестричка большая шутница и если ее подергать за хвостик, она тут же сбежит, а то и накостыляет, правда, Надя?

– Может правда, может, нет, кто знает, – произнесла Надя и вырвалась на волю, чтобы покружиться у небольшого озера с непрозрачной водой.

Когда мы углубились в дубовый лес, Надя исчезла, дав нам возможность побыть наедине с Соней. Но Соня сделалась молчаливой, немного замкнутой и все время норовила ходить в одиночестве под предлогом поиска грибов. Я долго терпел ее выходке, а когда она призналась, что ни одного гриба в лесу нет, я крепко прижал ее к себе, и она не брыкалась, а молча склонила мне голову на плечо и произнесла одно единственное слово: съем.

Я понял, что Соня – моя. Я вдыхал запах ее тела, как бугай перед случкой с коровой, чтобы возбудиться.

– Что ты делаешь? ты проткнешь меня. А я еще невинная.

– Надо с этим покончить, – сказал я и впился ей в губы. – Давай прямо сейчас.

– Ты что? тоже мне кавалер! сегодня встретил, сегодня же обесчестил, а завтра сбежал.

– Все может быть. Ты права. Идем, а то мать ждет.