Читать книгу Хроники племени вайзов - Василий Витько - Страница 3

Так уж издавна повелось у народа заритов, что человек в течении жизни мог поменять имя, данное ему при рождении. Иногда это делалось для того, чтобы отметить заслуги соплеменника, иногда – с целью запутать злых духов, которые так и норовят навредить добрым людям. Юношу Гая стали называть Туробором после совершенного на охоте подвига.

В тот раз один нерасторопный охотник легко ранил могучего лесного быка, чем только привёл его в ярость. Всем молодым зверобоям грозила неминуемая смерть от рогов и копыт рассвирепевшего животного, стремительного и несокрушимого в нападении. И только молодой богатырь Гай, призвав на помощь богов, проявив ловкость и силу, успел схватить тура за острые рога, и запрыгнув ему на спину, повалить на землю. Молниеносный удар клинка завершил поединок победой человека.

Вайзы всегда были умелыми охотниками, но такого отчаянного поступка даже старцы не помнили. Как же называть после этого юного зверобоя, если не Туробором? А когда старый вождь пожелал удалиться на покой, то сам предложил вайзам избрать своим приемником Туробора. Почётная и хлопотная должность вождя никогда не передавалась в заритских племенах по наследству: её надо было заслужить.

Молодой охотник кроме силы, доставшейся от отца, славился ещё и умом и добротой. Словом, он будто родился для того, чтобы стать во главе племени. И он принял с благодарностью предложенную сородичами честь, обещая перед статуей Всевышнего Ратула не посрамить ни имени своего, ни звания. Эту клятву вождь вайзов ни разу не нарушил.

* * *

От центральных ворот крепости мощёная камнем улица выходила на храмовую площадь. Сам храм Ратула, срубленный из крепких брёвен, стоял на краю площади, представляя собой прямоугольник с покатой крышей, увенчанной шпилем. В конце длинного зала возвышалась статуя Верховного Божества: трёхметровое изваяние крылатого человека, отлитое из чистого золота. В каждой из трёх глазниц светилось по камню изумруду, а губы краснели рубинами. При свете чадящих факелов фигура выглядела настолько величественной и грозной, что невольно внушала неподдельный трепет и страх мужчинам, собравшимся на совет племени.

Только в особо важных случаях Совет собирался не в доме собраний, а в Главном храме всех заритов. Но в этот раз представителей соседних племен не пригласили, поскольку город находился в осаде, и каждый спасался, как мог.

По бокам жертвенника из розового мрамора стояли вождь Туробор и Верховный жрец Шама, оба в парадных одеяниях. На вожде поверх красивых и дорогих доспехов был накинут алый плащ, а голову венчал шлем в виде короны. Жрец был одет в белый, спадающий до пола хитон, а на голове красовалась шапка из меха рыси – свирепой лесной кошки.

Напротив их, лицами к статуе бога стояли вожди вайзовских кланов, старейшины родов, посвященные жрецы – созидатели и воевода Эскул. Отблески пламени озаряли суровые, бородатые лица мужчин и плясали тенями на бревенчатых стенах. Все чувствовали торжественность и важность момента, и ответственность за людей, избравших их своими старейшинами. Первым, как и полагалось, заговорил Туробор.

– Мудрейшие! – всем вам известно, какая беда постигла нашу землю. – Наши братья – южные зариты уже стонут под пятой чужеземцев и многие из них погибают в эти мгновения. Сердца наши полны скорби, но мы ничем не можем помочь другим племенам. – Врагов слишком много. Даже, если бы нам удалось собрать всех заритских воинов, то и тогда на одного нашего ратника пришлось бы по три десятка захватчиков. Уже на рассвете кочевники пойдут на приступ. Наши воины должны продержаться на стенах завтрашний день и ночь. За это время наши семьи, вместе с имуществом и скотом тайно покинут город.

– Туробор, как же можно покинуть город всем жителям, да ещё незаметно? – Там, где кончается подземный ход, – горят костры вражеского войска! – Недоумённо воскликнул один из вождей.

– Помолчи, Тиргит! – Я ещё не сказал всего! – Строго одёрнул Туробор нетерпеливого. – Так вот, братья, мы должны временно уйти с родной земли, чтобы остаться в живых и сохранить народ для будущего. – Завтра город превратится в груду дымящихся головёшек, но накопится новая сила, и мы вернёмся. – Мы построим город из камня и возведём вокруг него каменные стены, которые не загорятся от огненных стрел. – Ты, Тиргит, спрашивал, как мы покинем крепость. – Я скажу вам как: отойдите все к стене…

* * *

Много лет тому назад, после очередного набега кочевников, совет племени решил заложить крепость в излучине реки Итул, почти на сомой границе диких степей. По традиции первым строением нового города должен был стать храм Верховного бога Ратула. Когда стены и крыша уже были готовы, пленники-рабы принялись копать яму под постамент статуи, внезапно, земля под ними провалилась, и все строители исчезли, словно в преисподней.

Перепуганные стражники позвали жреца, и тот усмотрел в этом добрый знак небес.

Жрец бесстрашно опустился в открывшиеся подземелье вместе с вождём и воинами и зашагал впереди, освещая дорогу факелом.

То, что открылось глазам пораженных заритов, являлось не творением людей, а самой природы. Чтобы узнать секрет потайной дороги, людям пришлось проделать долгий и трудный путь.

В отдалённые времена климат тех мест был более суровым. Неприступные, горные хребты, что высились в семи днях перехода от земли вайзов, покрывались снегом и ледниками, таявшими летом. Массы воды скапливались в огромной котловине между скалами, переполняя чашу. Прошло ещё много веков, и климат в горах стал мягче. Ледники быстро таяли, вода точила камень и, найдя слабое место, ушла под землю.

Там невидимая река текла ещё многие и многие годы, впадая в полноводный Итул, пока не иссякла совсем. Но осталось её пересохшее русло, бравшее начало в Неприступных горах, за отвесными скалами. Это явилось бесценным даром богов племени, имевшему враждебных соседей.

Вход в тоннель расширили, а умельцы сделали врата из каменных плит, ставшие частью пола в новом храме. Открыть вход и выход в горы могли только вождь и Верховный жрец. Под охраной воинов пленники расчистили русло бывшей реки до самого истока. Затем, в сводах пробили колодцы для доступа воздуха и получилась дорога, позволявшая разъехаться двум встречным повозкам. По завершению работ вождь приказал перебить пленников-строителей, дабы сохранить тайну подземного хода.

Со временем отошли к предкам и остальные свидетели знавшие о подземелье, и теперь эту тайну хранили по наследству только два человека – вождь вайзов Туробор и Верховный жрец Шама. Многие из вайзов считали слухи о подземной реке не более, чем легендой, придуманной сказителями для развлечения. Но видно, пришел тот день, когда тайное должно стать явным.

* * *

…Ты, Тиргит, спрашивал, как мы уйдём из города? – Я покажу вам как, – отойдите все к стене.

Никто из находившихся в храме даже не заметил, что проделал вождь, на какой невидимый рычаг он нажал, хотя все взоры были обращены на него. Сначала послышались скрежет и гул, словно рушилась горная скала. Пол перед статуей дрогнул, и две створки ворот стали медленно подниматься, обнажая тёмное зево тоннеля. Пахнуло плесенью и сыростью, послышался писк летучих мышей. Старейшины стояли, словно пораженные неведомой силой от увиденного. Ворота поднялись вертикально и остановились.

– Значит, все эти слухи – чистая правда? – первым нарушил молчание брат вождя воевода Эскул.

– Как видите, старейшины: сказание о подземной реке оказалось достоверным. – Завтра наши люди покинут город этим путём, с наступлением темноты. – Прикажите своим кланам и родам собираться в дорогу. – Пусть грузят на телеги одежду, еду и орудия труда, а следом мы отправим с пастухами весь скот. – Все должны быть готовы к указанному сроку, но ни один человек, кроме вас, старейшин и вождей не должен знать об этом – (вождь покосился на подземелье,) – раньше времени.

– Если так, то уйти мы всегда успеем, – высказался глава клана Чёрных Кротов Логес – воин, известный осторожностью и склонностью к рассуждениям. – А если завоеватели не станут тратить время на осаду крепости, а уйдут сами? – Вокруг немало других племён, у которых найдётся, чем поживиться…К тому же, мы ещё не слышали мнения Верховного жреца: что говорят ему боги?

– Я уже спросил совета богов, – произнёс жрец Шама, поглаживая пышную бороду. – Вождь Туробор прав. – Деревянные стены города не смогут удержать бесчисленную орду завоевателей. По – слухам, тот, кто послал их, не признаёт ни людских, ни божьих законов. Ему помогают силы зла, которые он разбудил от многовековой спячки. – У него не войско, – а сонмище отъявленных извергов и негодяев, – отбросов многих племён и народов. – Среди них немало поклонников Властителя Тьмы Маракана и чёрных колдунов, с которыми в честном бою нам не справиться. – Мы должны временно оставить нашу равнину, и быть по – сему!

– Быть по-сему! – подтвердили вожди в один голос.

– А коли так, то воскурим благовония и принесём жертвы нашим богам и Всевышнему Ратулу! – Громко призвал жрец. – Испросим у покровителей смелости и удачи нашим воинам и спасения всему племени!

Жрец, вождь и старейшины кланов возложили на жертвенный камень у подножия статуи, корзины с едой и сосуды с напитками. – (Заритские племена никогда не приносили людей в жертву богам, считая этот обычай некоторых народов, диким и варварским.) – Не остались без угощений и младшие боги, чьи небольшие статуэтки стояли вдоль стен храма. Потом Верховный жрец налил вина в большую, серебряную чашу и прошептал над ней заклинания.

– Други и братья, испьём сие вино в знак согласия и единства нашего племени! – Шама отпил глоток и предал сосуд вождю Туробору. Затем, к чаше по-кругу приложились все вожди кланов и воевода Эскул. Решение было принято и обычаи соблюдены.

* * *

Вопреки ожиданиям осаждённых, утром пришельцы не стали штурмовать крепость. После долгого перехода по степям, Карающий Смерч счёл нужным дать отдых своему разношерстному воинству, (тем более, что торопиться кочевникам было некуда.) Как и вчера, на кострах жарились бараньи и бычьи туши, а бойцы пили вина и горланили длинные, заунывные песни, наводящие тоску на слушателей, не понимающих их смысла. Некоторые чужаки просто предавались безделию, а другие играли в азартные игры на будущие трофеи, которые ещё надо было постараться добыть. Кое-кто плескался в реке и стирал грязную одежду. Словом, степняки казались спокойными и уверенными в победе.

Отдельные, мелкие группы весёлых всадников иногда подъезжали к самым воротам, показывая свою удаль, выпускали из кривых луков несколько стрел и выкрикивали оскорбления. Вайзы не оставались в долгу: стреляли им вслед и грозили оружием. Потом к воротам прискакали парламентёры с белыми перьями на длинных пиках, и вождь приказал не трогать их. Один из чужаков что-то прокричал, а Трайк перевел его слова.

– Они привезли письмо и требуют передать его вождю.

– Пусть передают, – сказал Туробор.

Услышав согласие, кочевник прицелился из лука, и стрела с письмом воткнулась в бревно, рядом с Туробором. На куске грубой, серой материи, корявым почерком было начертано по-заритски: «Вождь, вчера ты сильно обидел меня неразумными словами.

Сегодня я добрый, и прощаю тебя, по случаю рождения моего наследника. – Я даю вам ещё один день и ночь на обдумывание моего предложения. – Если завтра вы не выполните наши условия, – мы возьмём город штурмом и перебьём всех заритов. – Командующий тимранских войск Карающий Смерч».

Услышав перевод сего послания, Туробор ненадолго задумался, а потом позвал сотника стражи и воеводу Эскула. После непродолжительного совета он приказал написать ответ. Кусок полотна и кисточка для письма у переводчика были при себе. Грамотей выжидательно смотрел на Туробора.

– Пиши так: Мы сдадим город завтра в полдень.

Трайк удивлённо посмотрел на вождя, но смекнул, что к чему и исполнил распоряжение. Тем же способом ответ был доставлен посланцам, и они вернулись к своим. Вайзам нежданно представился случай выиграть время и сберечь своих бойцов.

* * *

В сумерках распахнулись ворота храма, чтобы принять жителей города, собравшихся на площади. Вести их должны были жрец Шама и воевода Эскул. Перед толпой стояли ряды воинов, посланные сопровождать беженцев. Верховный жрец поднялся на возвышение, чтобы каждый мог его видеть. Тёплый, южный ветер шевелил его пышную, седую бороду и длинные волосы. Шама воздел руки к небу, и толпа утихла.

– Соплеменники, вайзы, настал час испытания, когда мы уходим с родной земли. – Я сам поведу вас тайной дорогой за Неприступные горы, туда, где много никем не занятых угодий, и где никакой захватчик нас не достанет. – Нам предстоит идти семь дней и ночей, и все ли вы готовы к трудному переходу? – Нет ли среди вас таких, которые решили остаться, на свою погибель?

– Мы готовы! – выдохнула толпа, а кое-где послышался приглушенный плач женщин. Но оно и понятно: мало радости в том, чтобы покидать свою родину ради другой, пусть даже и богатой земли.

– Тогда садитесь на повозки, и да поможет нам Всевышний!

Жрец вошел внутрь храма и нажал потайной рычаг. Статуя Ратула – главная святыня вайзов была снята с постамента и погружена на специально изготовленную для неё повозку. Кони косились в темноту подземелья и испуганно стригли ушами. Воины осторожно повели их под уздцы, вслед за факельщиками.

В этом многолюдии уходящих никто не обратил внимания на старого отшельника Джикрита, жившего в пещере за городом, на берегу Итула. Он сидел в одиночестве на телеге, запряженной старой и худой лошадью, испытывая тайное торжество, скрываемое от окружающих. Среди сегодняшних беженцев было немало тех, что приходили в его убогое жилище за помощью, и, скорее всего, – придут ещё. Джикрит не откажет вайзам в их нуждах, но потребует за это многое…

Одна за другой телеги скрывались в чреве тоннеля, образуя длинную колонну. Следом шагнули три сотни отборных воинов и воевода Эскул. На крепостных стенах остались готовые в случае нужды, умереть, защитники крепости со своим вождём Туробором.