Читать книгу Ветер волшебства. Взрослая сказка - Веда Талагаева - Страница 5

Лес оглушал тишиной. В сером воздухе, прозрачном и пустом, стирались и стихали все звуки. Неслышными становились любые движения, кроме движений ветра, изредка пробегавшего среди кустов орешника. Тропинок в этой части Молчаливого бора почти не встречалось. Крутые холмы сталкивались здесь между собой, перемежаясь узкими овражками, на дне которых еще зеленели папоротники. Склоны холмов были осыпаны тусклой медью дубовых листьев, черные стволы столетних деревьев тянулись к небу, сплетая в узор оголенные ветви. На опушках узких полянок проглядывали еловая зелень и стволы рябин, усыпанные красными ягодными кисточками.

Ковер из влажных листьев скользил под ногами. Съехав по пригорку, Лотар спустился в широкую прогалину, с четырех сторон окруженную склонами и заполненную туманом. Сюда молодого князя привели странные следы, замеченные им еще у ручья. Отпечатки копыт на влажной земле были не оленьими и не лосиными. Лотар мог бы сказать, что они принадлежат лошади, только почему-то неподкованной. Придерживаясь цепочки следов, Лотар пробирался по лесу около часа и далеко ушел от Тиларской тропы и стоянки.

В лощине, куда привели следы, было сыро и тихо. Широкими полосами сквозь влажную туманную пелену тянулись солнечные лучи, слепя глаза. Лотар вглядывался в узор из палых листьев на земле и вдруг остановился и замер от неожиданности на краю глубокой ямы. Охотничья ловушка была замаскирована листьями и еловым лапником. Лотар сразу понял, что ее устроили для поимки зверя, по следам которого он шел от ручья, ведь вырыта она была на тропе, которую животное протоптало к водопою. Судя по тому, что теперь яма была на виду, в нее кто-то упал. Держась за ветки растущих рядом можжевельников, Лотар подошел ближе к краю и посмотрел вниз.

Глубиной яма была в три хороших человеческих роста. На дне было почти темно, лишь несколько солнечных лучей острыми клинками вонзались в жирную сырую землю. В их робком свете на куче сломанных веток и палой листвы лежал зверь, которого Лотару никогда не доводилось видеть своими глазами. Лотар смог выразить изумление лишь громким вздохом, когда понял, что перед ним единорог.

Юноша осторожно приблизился, продолжая глядеть во все глаза. Единорог лежал на боку, тяжело дыша. Его серебристо-белая шерсть в зыбкой игре света казалась седой. Строением тела единорог напоминал лошадь, отличаясь лишь чем-то неуловимым, и был крупнее, сильнее и изящнее любого самого породистого скакуна. Костяной перламутровый рог во лбу закручивался винтом. В миндалевидных глазах животного, смотревших на Лотара, видна была нелошадиная печаль. Влажные темные зрачки наполняла осмысленная, поистине человеческая боль. Единорог умирал. Его задние ноги были сломаны в нескольких местах, сквозь рёбра торчал обломок толстой ветки. Видя раны, Лотар понимал, как больно должно быть единорогу. Если бы такое случилось с его лошадью или собакой, он взял бы лук и пристрелил животное, чтобы избавить от страданий. Но, глядя в большие разумные глаза, полные слёз, Лотар чувствовал, что не может поднять руку на это невиданное создание. «Не тревожься, – услышал он прямо в своих мыслях спокойный тихий голос, говорящий ласково, как с ребенком. – Я уйду сам. Мне уже недолго осталось. Ты можешь посидеть со мной, тогда мне будет легче».

Лотар тихо охнул от изумления и, уже не испытывая опасений, подошел и сел рядом, постелив плащ на гору листьев. Вблизи казалось, что от единорога исходит неяркое, но чистое серебристое свечение.

– Ты читаешь мысли? – спросил Лотар.

«Мы так общаемся», – ответил единорог. В его взгляде место боли заняли тихая грусть и покой. Лотар отметил, что волшебный зверь смотрит на него приветливо, почти по-дружески.

– Кто это сделал с тобой?

Юноша сгреб в охапку листья и подложил под голову единорогу, чтобы ему было удобнее. Зверь благодарно моргнул. «Недобрый человек выследил меня. Не знаю, кто он, но, видно, стерег давно. Нас ведь очень мало осталось в Семи княжествах. Может быть, я даже последний». Дыхание единорога становилось сиплым, его бока поднимались и опадали со всё большим трудом. Лотар не понимал почему, но смотреть на это ему было больно.

– Что мне сделать для тебя? – спросил он.

«Ты уже сделал. Скрасил мои последние минуты. Не каждому везет провести их в хорошей компании».

– Ты же не знаешь меня, – возразил Лотар.

Большие влажные глаза мягко усмехнулись. «Ты боишься волшебства. Как все люди. Но ты не отвернулся, не ушел. За это я хочу как-то тебя отблагодарить. Я оставлю тебе в наследство три подарка».

– Волшебных? – догадался Лотар. – Не надо.

«Ты умеешь видеть будущее»? – — спросил единорог с добродушной насмешкой. Лотар отрицательно мотнул головой. «Тогда как ты можешь знать, что тебе надо, а что нет? Видно, мы не случайно встретились в мой смертный час. Так что бери мои дары, не отвергай их так, с ходу. Я завещаю тебе свою слезу, каплю своей крови и прядь из своей гривы».

– Ну… спасибо, – Лотар нерешительно замешкался.

Он живо представил лицо князя Ромуальда, своего отца, если бы тот узнал, что Лотар даже просто разговаривал с волшебным существом, а не то что принял его подарки. «Не бойся, – уловив его мысли, ободряюще промолвил единорог. – И поспеши, я скоро ускачу на небесные пастбища. Видишь два камешка? Возьми их». На земле у своих ног Лотар заметил два плоских камня величиной с грецкий орех. Слушаясь единорога, он поднял их, и камни вдруг превратились в маленькие овальные флаконы, закупоренные пробками. От испуга Лотар едва не выронил их. «Не разбей, – предупредил единорог. – В один собери мою кровь, в другой – мои слёзы».

Руки тряслись от волнения. Лотар послушно вынул пробки из сосудов. Один приложил к ране на боку, поймав внутрь капельку серебристой густой крови, а вторым прикоснулся к уголку глаза умирающего животного, в него скользнула прозрачная искорка и стекла на донышко. «Теперь возьми свой нож и отрежь прядь волос, – сказал единорог. – Когда меня не станет, мои дары обретут силу».

Лотар опять послушался и охотничьим ножом бережно срезал с пышной гривы серебряную прядь. Взгляд единорога стал мутиться. Его изящная голова устало поникла на листья.

– Как похоронить тебя? – спросил Лотар, видя, что времени у единорога совсем не осталось.

«Предай мое тело огню. Это не совсем то, что у нас принято, но так тот, кто вырыл эту яму, не доберется до моей силы».

– Я развею прах над ручьем, – предложил Лотар. – Если твои собратья еще живут в нашем мире, они будут вспоминать тебя всякий раз, когда придут напиться.

«Да, так будет хорошо, – согласился единорог и вытянулся на листьях. – Спасибо тебе. Теперь прощай».

Он затих, его взгляд остановился. Даже от мертвого тела единорога продолжало изливаться тихое сияние. Лотар убрал за пазуху стеклянные флаконы, завернул прядь волос в платок и еще немного посидел рядом с единорогом. Потом достал из охотничьей сумки на плече огниво и пошел искать сухие ветки.

Как сыну князя и первому рыцарю двора, Лотару полагалось любить охоту. Он старательно делал вид, что так и есть, чтобы поддерживать в глазах окружающих образ идеального наследника престола. На самом же деле младший из князей Лара больше любил делать вид, что охотится, и просто бродить по лесу с луком за плечами и в одиночестве. Сейчас эта привычка Лотара пригодилась даже князю Ромуальду. Она как нельзя кстати подходила для дела, за которым он послал сына в Молчаливый бор.

Выполнив последнюю просьбу единорога, Лотар сжег его останки, наполнил прахом свой охотничий рог и высыпал его у ручья над местом водопоя. К своей стоянке вблизи Тиларской тропы он вернулся уже к вечеру. Его встретил запах дыма. На полянке за сплетенными ветвями кленов разгорался костер. Дориан сидел у огня на корточках, помешивая в котелке похлебку, от которой шел наваристый грибной дух.

– Хозяин? – Уловив первый же шорох от шагов Лотара, друид поднял голову. – Я уже хотел искать тебя.

– Я же не велел, – ответил Лотар и сел на уложенный рядом с костром ствол сухого дерева.

– Да, – тут же согласился слуга и оглядел одежду Лотара, его руки и оружие. – Ты никого не подстрелил.

– Не сезон, – проворчал Лотар.

Нежданная встреча с единорогом погрузила его в противоречивые чувства. Лотар знал, что ни в чём не провинился перед волшебным животным, но отчего-то ощущал вину за его смерть. Мысли о случившемся давили на сердце, переполняя его тяжестью, причину которой Лотар не мог для себя уяснить.

– Уже вечер. – Дориан налил суп из котелка в походную жестяную плошку и подал Лотару. – Через полчаса стемнеет.

– Не имеет смысла ехать сейчас к Старой дороге, – угрюмо глядя на огонь, отозвался Лотар. – Заночуем тут.

Он старательно избегал взгляда Дориана. Юноша так и видел, каким язвительным станет выражение лица друида, если он узнает, что Лотар принял подарки, завещанные единорогом. Флаконы и сверток с прядью волос Лотар старательно спрятал на дне охотничьей сумки.

– Ты расстроен чем-то? – Провести Дориана было не так-то просто.

Проницательные черные глаза следили за каждым движением Лотара, и он зябко поежился под их взглядом.

– Я замерз, – бросил он сквозь зубы.

Друид молча снял плащ и накинул Лотару на плечи поверх его плаща.

– А ты? – удивился Лотар.

В лесу уже холодало. Дыхание при разговоре превращалось в пар. Дориан безразлично пожал плечами.

– Главное, чтобы тебе было тепло, хозяин.

Лотар с досадой прикусил губу. Он разозлился сначала на друида, потом на себя. «Кольцо верности, которое я на него надел, заставляет его так себя вести, – подумал он. – Скорей бы зима и солнцеворот. Тогда я наконец отпущу его». Он вдруг испугался, что ему будет так же стыдно перед друидом, как стыдно перед единорогом.

– Как рано разбудить тебя утром?

Пока Лотар ужинал и предавался своим тяжелым размышлениям, Дориан успел собрать сухой еловый лапник и устроить постели, накрыв ветки пледами из своего дорожного мешка.

– Когда рассветет, – отозвался Лотар и, завернувшись в оба плаща, лег на бок.

Дориан отошел покормить лошадей, привязанных чуть в стороне. Глядя на животных, их длинные копыта, заплетенные в косы гривы, Лотар опять вернулся мыслями к единорогу.

– Ты знаешь всё о волшебных созданиях? – окликнул юноша друида.

– Почти, – отозвался Дориан.

– Можешь рассказать мне о единорогах? – спросил Лотар.

Он снова отвел глаза. Ему казалось, стоит друиду только посмотреть, как он сразу догадается, что случилось с Лотаром днем в лесу.

– Единороги? – Дориан вернулся к костру и сел на свою постель из веток. – Это самые красивые из волшебных животных. Есть еще драконы, конечно, но, в отличие от них, единороги безвредны. Рог у них острый, но они им только защищаются. Единороги никогда не нападают сами. Людей они дичатся, потому что люди относятся к ним как к добыче. Считается, что рог единорога – бесценное сокровище. Он, мол, дарует всяческие блага – и долголетие, и мужскую силу, и исцеление от болезней.

– А это неправда? – спросил Лотар.

– Сказки! – фыркнул друид и придвинулся к затухающему огню. – Но разве можно выбить из головы человека эти суеверия? А из людей единороги любят молодых незамужних девушек, особенно красивых. Их можно понять, да?

Лотар ответил только вздохом. Пока друид рассказывал, у него в груди словно сжималась невидимая пружина. И чем туже она сжималась, тем больнее становилось. Влажные печальные глаза глядели на Лотара из темноты леса, в которой навеки затерялся единорог. Глядели без упрека, но юноша постоянно ощущал этот упрек в мыслях. Единорога убили люди, такие же, как он, считающие волшебство злом и не способные увидеть красоту волшебного создания. Думая об этом, Лотар удивился сам себе. «Как я дошел до таких идей? – спросил он себя. – Волшебство затягивает меня, как сеть!»

– Если ты еще не согрелся, хозяин, я могу жечь костер и ночью, – сказал друид, заметив, что молодой князь сделался молчалив и мрачен.

Сам он дрожал на ветру, поднявшемся к ночи, но не подавал виду. Кольцо верности, которым Лотар подчинил его себе, заставляло друида заботиться в первую очередь о благе хозяина. От понимания этого Лотару всё-таки стало стыдно.

– Ладно, иди сюда, – проворчал он и приподнял край плаща.

– А это уже лишнее, – ответил друид и сдержанно опустил глаза, но в уголке его рта промелькнула едкая насмешка.

Наметившееся было сострадание враз обернулось взрывом досады. «Придурок!» – подумал Лотар и повернулся спиной. Несколько минут у костра было тихо. Одинокие листья, срываясь с ветвей, пролетали над поляной запоздалыми бабочками. Друид помешивал палкой в костре. Лотар боролся со злостью и горечью, кипевшими в нём тем больше, чем меньше он понимал почему.

– А еще, – нарушив молчание, добавил друид, – единороги наделены защитной силой, как никакие другие из волшебных животных. Но ее нельзя добыть охотой. Только сам единорог может по доброй воле поделиться силой с кем-либо перед смертью. А это еще надо заслужить.

«Разве я заслужил?» – спросил себя Лотар.

– В Железном лесу много единорогов?

– Не так, как прежде. – Друид повернулся спиной к костру и лицом к Лотару. – После войны с волшебством численность большинства волшебных животных уменьшилась. Но в Железном лесу они под защитой Хранителя.

– Рейнард де Моор, – Лотар назвал имя, слышанное еще ребенком украдкой, и перевернулся на спину; над его головой за деревьями мигали яркие звёзды. – Какой он?

Лотар и сам не знал, зачем задает такие вопросы. Его с детства оберегали от знаний о волшебстве и от любых попыток приблизиться к нему. Но теперь, когда друид был рядом, Лотар не мог удержаться. Знать своего врага, чтобы понимать, с кем враждуешь, – этому отец тоже учил его с малых лет.

– Рейнард, – повторил Дориан и задумчиво улыбнулся, уносясь мыслями в Железный лес, – лучший Хранитель, какого я могу представить. Справедливый, мудрый, благородный духом, великий волшебник. Излишне горд, конечно, но ведь вождю без этого никуда.

– Ты им восхищаешься, – заметил Лотар. – А между тем, я слышал, не все друиды его приняли. – И, уловив удивление Дориана, пояснил свою осведомленность: – На эту сторону время от времени доходят слухи о делах в Железном лесу. Правители и первые лица государств, во всяком случае, кое о чём знают. Не все друиды признали Рейнарда де Моора законным Хранителем. Почему?

– Это всё династические каверзы. – Дориан небрежно пожал плечами. – Рейнард не прямой потомок прежнего Хранителя, Леона Рорна. Но он сам объявил Рейнарда наследником. Род Леона пресекся, потому что его сын выбрал в спутники мужчину.

– Ого! – Лотар от удивления сел и, памятуя, как обидно Дориан высмеял его искреннее предложение погреться, не преминул ответить тем же: – У вас в Железном лесу так принято?

– У нас в Железном лесу, – друид не воспринял насмешку и ответил серьезно, – принято связывать жизнь с тем, кого любишь.

– Ну надо же! – недоверчиво фыркнул Лотар. – То есть что же получается? Если барону и владетелю земель приглянулась какая-нибудь гусятница, то он прямо так и женится на ней?

– Если гусятнице тоже приглянулся барон, то зачем же отказываться от такого счастья? – усмехнулся друид. – Твой отец разве не женился на девушке из леса?

– Моя мать была благородной дамой! – вскинулся Лотар. – Обстоятельства заставили ее скрываться в лесу. Отец спас ее и женился на ней.

– А-а, – протянул друид, как показалось Лотару, слишком многозначительно.

– Ты сомневаешься в моих словах? – Закипая от возмущения, Лотар откинул плащ и собрался вскочить с еловой лежанки.

– Нет, хозяин, – мягко возразил Дориан, подошел к юноше, заботливо укрыл его плащом и заставил снова лечь. – Просто я думаю, что ты ничего не понимаешь в любви.

– А ты больно понимаешь! – раздраженно огрызнулся Лотар, стряхивая с себя его руки. – Сам-то ты любил когда-нибудь женщину?

Друид скрытно опустил глаза.

– Возможно, – уклончиво ответил он, вернулся к своей лежанке и сел, обхватив колени руками. – Однажды мне случилось любить прекрасную женщину, – тихо добавил он, задумчиво и как бы нехотя, – но это было давно, и это была другая любовь.

Дориан прикрыл глаза, и осенний холод леса стал отступать. Другой лес вставал вокруг живо, как наяву. Солнце припекало. Ветерок гнал легкие облака над верхушками старых сосен. В тенистой глубине терялись перестук дятла и шорох травы под быстрыми беличьими лапками. В цветущем разнотравье петляла нагретая летним теплом тропинка. Девушка в льняном платье брела среди цветов, задевая ладонью лиловые метелки люпинов и растрепанные головки желтых ирисов. Трехлетний мальчуган бежал навстречу. Его личико было покрыто медным загаром, черные глаза блестели от радостного оживления, длинные черные волосы кольцами спадали на лоб, делая его похожим на девочку. Босые ступни путались в высокой траве, и малыш едва не упал на бегу. Девушка вовремя подхватила его за плечи, бережно посадила на траву и опустилась рядом.

– Куда ты так несешься? – с мягким упреком спросила она, убирая завитки со лба мальчика.

– К тебе. – Ребенок улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

Девушка ласково притянула его к себе. Малыш доверчиво склонил голову ей на грудь и затих, слушая, как бьется ее сердце.

– Я тебя люблю, – сказал он.

Девушка погладила его по голове, запуская пальчики во вьющуюся спутанную шевелюру на затылке.

– И я. – Она замолчала на время, а когда заговорила, голос стал грустным: – Тебе нужно уехать, Дори.

– Я не хочу! – Мальчик возмущенно встрепенулся и заглянул девушке в лицо. – Рения, я хочу остаться с тобой.

– Тебе нельзя, – возразила девушка, утешающе поглаживая его по голове. – В деревне начинают догадываться. Если люди поймут, кто ты, тебя не пощадят. Вечером ступай на опушку, Рейнард будет ждать там с лошадьми. Сегодня как раз солнцеворот, проходы откроются, и вы сможете уехать.

– А ты? – забеспокоился мальчик. – Ты приедешь к нам? Ты выйдешь замуж за Рейнарда?

– Так и будет. – Девушка обняла его и прижалась щекой к кудрявой макушке. – Скоро я приеду к вам. Мы трое больше не расстанемся, и я буду тебе матерью. Хочешь?

– Хочу.

Мальчик поднял голову и посмотрел на нее. Голубые глаза, похожие на льдинки, оттаявшие на раннем весеннем солнце, смотрели с такой любовью. Она не смогла приехать, как обещала. И он больше никогда ее не видел.

Дориан проснулся оттого, что еловая подстилка под ним вздрагивала. Потерев лицо ладонью, друид огляделся. В лесу было светло и зябко, стволы деревьев колоннами стояли в густом тумане, пронизанном солнцем. Голубые глаза, те же самые, из сна, но на другом лице, смотрели с холодным раздражением. Стараясь разбудить Дориана, Лотар сердито пинал подстилку сапогом.

– Кто кого должен был будить? – холодно поинтересовался он.

– Хозяин, – Дориан виновато прикрыл глаза и подавил зевок, – прости, я что-то разоспался.

– Неудивительно, – проворчал Лотар, садясь рядом и окидывая взглядом пространство вокруг Дориана.

Друид обнаружил, что лежит, укрытый двумя плащами. Сам Лотар, судя по всему, провел ночь на голой подстилке из еловых лап, натянув на себя один только плед.

– Ты весь трясся и всхлипывал во сне. Думал, тебе совсем худо, – объяснил Лотар.

– Извини, – опять смущенно пробормотал друид, выбираясь из складок плащей, и вдруг замер, услышав посторонний звук за спиной.

Это треснула сухая ветка. Лотар в один миг выхватил из ножен на поясе кинжал, глядя на что-то позади Дориана. Друид быстро сел и обернулся. Шагах в пяти от него по другую сторону от пепелища потухшего костра на пригорке сидел человек в плаще цвета болотной тины. Худощавый и жилистый мужчина средних лет с длинными русыми волосами, схваченными на лбу кожаным ремешком, держался за дорожный посох, зажатый между коленями. Прищурив глаза, он без враждебности или страха разглядывал молодых людей. Несмотря на приветливый взгляд и мирный вид путника, Дориан почувствовал недоброе. Появление человека на поляне было слишком внезапным. Чуткий слух друида не уловил, как он выходил из леса. Мужчина будто вырос из тумана.

– Испугал вас, ребятки? – добродушно усмехнулся человек в плаще, поерзав на бугорке, чтобы сесть поудобнее.

– Красться не надо, – сердито ответил Лотар, который тоже не слышал шагов.

– Да я не таясь, с намерением отдохнуть, а тут, гляжу, вы. – Мужчина виновато развел руками. – Это ты на меня, что ли, ножичек-то поднял? Или, упасите небеса, на него, а я помешал?

– Будет дурить, – проворчал Лотар, хмурясь под его насмешливым взглядом, и убрал кинжал в ножны. – Раз пришел отдыхать, отдыхай. – Он посмотрел на Дориана еще свирепее, чем раньше. – Разведи костер.

– Если для меня, то спасибочко, – отказался человек в плаще. – Я отдышусь только и пойду, старый, своим путем.

– Нет, для меня. – Лотар капризно надулся и закутался в свой плащ. – Я хочу чаю.

– Сейчас, хозяин. – Друид немедленно поднялся на ноги.

– А, так это ты слугу учил ножичком, – «догадался» человек в плаще. – Суров ты, однако. Извиняй, ежели что не так. Я дорогу только хотел спросить. Вы сами-то не к Старой дороге путь держите?

– Нет, – в один голос ответили Лотар и друид.

Друиду не велел ничего рассказывать Лотар, а молодому князю запретил отец.

– Да и я тоже не туда, – сказал мужчина. – Мне бы на Тиларскую тропу выйти. А то я заплутал что-то.

Услышав эти слова, Лотар почему-то обрадовался. Веселый, насмешливый путник нравился ему всё меньше. В его беспечных повадках было что-то неискреннее, притворное. Лотар видел, что и друид это чувствует и хлопочет у костра со всё более мрачным видом.

– Тропа рядом, – сказал Лотар. – Мой слуга тебя выведет на просеку, а там рукой подать.

– Ох, спасибо, молодой господин, благодетель ты мой! А то я всё иду да иду. Башмаки уж стоптал, – продолжил балагурить путник. – А лес – всё-таки место пустынное. Вы тут вечером либо ночью ничего такого не замечали?

Лотар внутренне насторожился. Последний вопрос был задан человеком в плаще вроде бы небрежным тоном, но явно неспроста. Он хотел что-то вызнать, возможно, затем и явился из леса. Лотар поймал обращенный на него взгляд Дориана, подтверждавший, что друид разделяет его догадку.

– Ничего «такого» мы не видели, – твердо ответил Лотар.

Человек пожал плечами и больше ничего не сказал. Когда он уходил вместе с Дорианом в сторону просеки, под его простым дорожным плащом мелькнула одежда охотника. К поясу путника были привешены ножны длинного кинжала и несколько кожаных чехлов с птичьими и звериными манками. Юноша сделал вид, что ничего не заметил, но в голове пронеслась тревожная догадка: «Это был он. Он вырыл яму для единорога».

– Странный путник, – друид первым заговорил о встрече на поляне. – Он кого-то выслеживал в лесу. Зверя, я хочу сказать.

– Браконьерствует, наверное, – сухо заметил Лотар, стараясь показать, что эта тема ему неинтересна. – Надо было бы уличить его да спросить, есть ли у него разрешение на охоту. Но тогда пришлось бы рассказать, кто я, а мне это незачем.

Они ехали по широкой, хорошо утоптанной грунтовой дороге, которая вела через Молчаливый бор в сторону Тилара и Адьяны и потому называлась Тиларской тропой. Лес вокруг был пропитан сыростью, с голых ветвей свисали гирлянды капель, искрившихся в утреннем свете. Подлесок тонул в белесых волнах тумана. Под копытами лошадей приглушенно шелестели слипшиеся мокрые листья.

– Почему ты спрашивал о единорогах, хозяин? – вдруг спросил Дориан, и Лотар замер, неприятно пораженный его догадливостью.

У него возникло пугающее ощущение, что друид видит его насквозь. «Это, наверное, какое-то волшебное чутье, – с досадой и испугом подумал юноша. – А может, у меня на лице всё написано?»

– Нипочему, – отрезал он, отвернувшись от слуги. – Какая тебе разница?

– Никакой, – как всегда, послушно согласился друид. – Просто я думал о единорогах после нашего разговора. Если, скажем, кто-то принесет князю Ромуальду голову единорога или какого-то другого волшебного чудища, он щедро наградит охотника?

– Да, волшебные существа подлежат истреблению, таков закон, – утвердительно кивнул Лотар и неожиданно для себя сквозь зубы добавил: – Единороги не чудища.

Дориан ответил взглядом, полным безграничного изумления. Лотар чуть язык не прикусил с досады на самого себя.

– Ты ведь сам говорил, – поспешил закончить он.

– Говорил, – протянул друид, продолжая озадаченно глядеть на него, потом перевел взгляд на дорогу. – Я вижу столб и развилку. Это то самое место?

Примерно на расстоянии полета стрелы от них Тиларская тропа натыкалась на покосившийся указательный столб, обросший мхом, и разветвлялась. Широкая дорога сворачивала влево, к опушке и проезжим людным местам, а вправо уходила полузаросшая колея, петлявшая в густом орешнике. Лотар кивнул. В горле у него щекотало, проклятые мысли о погибшем единороге не отпускали.

– Если он правда ловит единорога, – тихо проговорил юноша, стараясь не смотреть на слугу, – неужели всё ради княжеской награды или из-за рога, как ты рассказывал?

Дориан лишь пожал плечами, выражая недоумение, но сделал это так нарочито, что у Лотара сложилось мнение, что он тоже что-то не договаривает. «Каков хозяин, таков и слуга, – сказал себе Лотар. – Видать, не случайно мы встретились и я надел на него кольцо верности. Тогда, может, я ни в чём не виноват перед ним?» Успокаивая себя этой мыслью, юноша направил коня к столбу у развилки. Доски-указатели на нём обозначали конечные точки пути. «Тилар, Адьяна» – было выжжено на доске, повернутой в сторону широкой тропы. Второй указатель гласил: «Старая дорога», не уточняя, куда она ведет.

Лотар придержал коня, глядя в заросли ореховых кустов. Почти скрытая в жухлой траве дорога делала поворот, исчезая в орешнике. Когда-то это был оживленный путь на Тамбру, захиревший после войны с волшебством. Теперь он вел лишь к нескольким обособленным лесным хуторам, распадаясь на отдельные тропинки, и к развалинам Огрона, старинного города, из которого жизнь ушла столетия назад. Туда Ромуальд Лара и послал своего сына втайне ото всех.

Конец извилистой дороги терялся в березовом сухостое. Лишь кое-где виднелись чахлые живые деревца, словно город, взятый лесом в кольцо, до сих пор сопротивлялся, не желая уступать место. Руины Огрона находились в просторной низине, заросшей кустами бузины и угрожающе торчащими тут и там зонтиками борщевика. Остатки крепостной стены почти полностью скрывали увившие их побуревшие плети дикого винограда. Сквозь провал, оставшийся на месте ворот, виднелись мшистые холмы, некогда бывшие красивыми зданиями. Фрагменты серой каменной кладки, чудом уцелевшие статуи или настенные росписи кое-где выглядывали из-подо мха и виноградных побегов. Седая завеса тумана спускалась на низину, делая ее еще более унылой и покинутой.

Ехать верхом стало трудно, лошадей пришлось привязать к сломанной березе у городской стены. Пройдя под развалившейся аркой ворот, Лотар и Дориан почувствовали сырость и холод, исходящие от заброшенных развалин.

– Нужно убедиться, что мы тут одни, – сказал Лотар.

Оглядевшись, он выбрал самый высокий холм, некогда являвшийся набатной башней. На склоне сохранились остатки винтовой лестницы, ведущей наверх.

– Сначала я, хозяин, – сказал друид, видя, что Лотар хочет подняться. – Ступени могут обвалиться.

С предосторожностями они поднялись на верхнюю площадку старой башни, поросшую мхом и травой. С нее руины были видны во все стороны. Лотар огляделся и прислушался. Город выглядел безжизненным. Немая тишина вокруг камнем давила на слух.

– Некогда здесь жил Нилрем М’огнар – величайший из друидов древности, – сев на камень, торчащий среди площадки, сказал Дориан.

– Мне без разницы, – сухо ответил Лотар. – Мы тут, чтобы найти тайник и забрать то, что там лежит. Так велел отец.

– И он сказал, что это должно быть? – полюбопытствовал друид.

– Нет. Перед тем как я пришел к нему, из его комнат вышел Каллен, смотритель замковой библиотеки, – рассказал Лотар. – Мне показалось, они говорили об этом. Но в разговоре со мной отец о Каллене не упомянул. Зато велел хранить всё в тайне. Ты должен поклясться, что будешь молчать.

– Тебе достаточно приказать, – напомнил друид, показывая кольцо на своей правой руке. – А князь сказал, как найти тайник и открыть его?

– Он дал карту и ключ. Они были приложены к письму смотрителя Тиларской библиотеки, за которым я ездил, когда встретил тебя, – объяснил Лотар и достал из маленькой сумки на поясе свиток промасленного пергамента и ромбовидную пластину из меди, похожую на сургучную печать с выдавленным на ней рисунком.

Свиток содержал чертеж улиц и площадей Огрона с обозначением зданий.

– Место помечено крестом, – сказал Лотар, указав пальцем на красный крестик в чертеже.

– Мы на нём стоим, – изучив чертеж, заметил Дориан.

– Тогда, наверное, тайник где-то в основании башни, – предположил Лотар и посмотрел вниз, подойдя к краю площадки.

Друид оглядел саму площадку. Кроме щербатого камня в середине, на котором он сидел, по правой стороне торчали остатки зубчатого парапета и несколько выступов кладки внутренних стен. На одном таком выступе у самого пола виднелся фрагмент мозаики. Трехцветный рисунок почти совсем потускнел от времени. Он был очень прост: на белом фоне черный и коричневый треугольники соединялись в ромб. Внутри каждого из треугольников стояла точка – в черном коричневая, в коричневом черная.

– Знак рода М’огнаров, – сказал Дориан, изучив изображение. – Прошли столетия, города нет, а он сохранился.

Лотар не ответил. Он посмотрел на знак, и в горле у него снова защекотало. На сей раз от накатившего волнения.

– Я это уже видел, – хрипло проговорил он, вглядываясь в блеклую мозаику на стене. – Только не помню, где и когда.

– Странно, что тебе знакомо изображение, – с удивлением подняв глаза на Лотара, сказал друид. – Обычно знак рода наносится на кожу, а потомков этого рода уже не осталось. Знак М’огнаров часто встречается на волшебных книгах и артефактах, но их ты тоже не мог видеть.

– А куда наносится знак рода? – продолжая разглядывать мозаику, Лотар опять не смог удержаться от вопроса.

– Обычно сюда. – Дориан приложил левую ладонь к внутренней стороне локтевого сгиба на правой руке.

– И у тебя есть? – заинтересовался Лотар, глядя на рукав его куртки.

– Да. В некоторых случаях знак ставят на левой лопатке. Он у меня именно там, – ответил друид. – Если не возражаешь, я не стану показывать – прохладно.

– Обойдусь, – фыркнул Лотар.

Основание стены с мозаикой было покрыто мхом. Машинально счистив его носком сапога, Лотар наткнулся подошвой на какой-то твердый выступ.

– Ну-ка, поищи здесь, – распорядился он и показал Дориану на мшистую стену.

Друид присел на корточки и ножом отскоблил стену ото мха. Под ним обнаружилась покрытая ржавчиной железная дверца. В центре нее имелось ромбовидное углубление, по форме схожее с ключом, который дали Лотару.

– Вот и тайник, – сказал Дориан. – Приложи ключ.

– Такой ржавый. – Лотар присел рядом на корточки и поморщился. – Древнее старье. Может, тут уже и ключ не нужен?

Но стоило ему приложить ключевую пластину к углублению, дверца тайника дрогнула и со скрипом распахнулась. В темном проеме за дверью стоял маленький прямоугольный ларец на гнутых ножках, выточенный из синевато-лилового камня с серыми прожилками. Крышка ларца была снабжена медной ручкой, зеленой от времени.

– Очевидно, это то, что нам нужно. – Лотар вытащил ларец за ручку.

Ларец оказался нетяжелым, он был заперт, и крышка прилегала плотно. Лотар потряс его, пытаясь понять, что внутри. Но ничего определенного выяснить не смог, за исключением того, что в ларце, похоже, лежал какой-то цельный предмет, занимающий всё место в нем.

– Чего глазеешь? – Увидев, что друид с насмешливым интересом наблюдает за его манипуляциями, Лотар смутился, достал из своей сумки черный суконный чехол с завязками, положил туда ларец и протянул Дориану. – Будешь беречь как зеницу ока!

– Да, хозяин. – Друид убрал чехол с ларцом в сумку на плече и потуже застегнул на ней пряжки. – Куда теперь?

– Теперь прочь из этого гадкого места, – ответил Лотар, с неприязнью покосившись на знак друидов на стене.

Туман в лесу сгущался тем сильнее, чем дальше Лотар и Дориан отъезжали от ворот Огрона. Тишина, глухая, как никогда в Молчаливом бору, обступала со всех сторон вместе с туманом. Молодой князь со слугой поняли, что свернули с главной дороги на одну из боковых троп, лишь когда орешник начал редеть, а в серой пелене стали появляться мощные стволы дубов.

– Сбились, – недовольно проворчал Лотар, оглядывая малознакомый лес, в тумане казавшийся совсем чужим.

– Как сбились, так и выберемся, – не теряя присутствия духа, спокойно заметил Дориан. – Через пару часов туман уляжется. Пока найдем поляну посуше и переждем. Как видимость улучшится, вернемся на Тиларскую тропу. Давай-ка я поеду первым, хозяин.

Друид подстегнул рыжего, направляя его вперед. Деревья впередипродолжали расступаться, позволяя тропинке убегать дальше в лес. Следуя за Дорианом, Лотар опять вернулся мыслями к погибшему волшебному созданию и загадочному охотнику, встреченному в лесу.

– А какими защитными силами обладают единороги? – спросил он, вспомнив рассказ друида.

Дориан удивленно обернулся в седле, и Лотар тут же пожалел о своей несдержанности.

– Тебе интересно? – Друид придержал коня, подождав, пока спутник его догонит.

– Просто… – Лотар запнулся, подыскивая слова, чтобы оправдать свой интерес к волшебству.

Спасение пришло к нему неожиданно и кстати. Впереди засветлело, и показались очертания просторной поляны, окруженной еще золотящимися листвой старыми дубами и кленами. На дальнем краю поляны под раскидистым деревом стоял домик, крытый мхом и окруженный покосившимся забором. Брёвна, из которых был сложен дом и сколочен забор, выглядели совсем старыми, посеревшими от времени. Слюдяные окошки в доме помутнели, крыльцо просело.

– Развалюха, – поморщился Лотар, втайне радуясь возможности сменить тему. – Там, поди, нет никого. Дым из трубы не идет.

– Огород ухоженный, – возразил друид, привстав на стременах и вглядываясь в затуманенный вид поляны и дома. – Заедем?

– Ну, если там кто-то есть. – Лотар пожал плечами. – Можно дорогу узнать, а может, и погреться.

Они пересекли поляну, поравнялись с распахнутыми воротами, ведущими за забор, и тогда только увидели во дворе дома маленькую худую старушку в чистом, но бедном темном платье и валяной из шерсти теплой безрукавке. Возле поленницы, устроенной под навесом у стены дома, старушка воевала с топором и поленом, положенным на чурбак для колки дров. И топор, и полено были слишком велики для нее.

– Здравствуй, бабушка. – Спрыгнув с коня, Лотар подошел и заглянул во двор поверх забора. – Мы заблудились. Может, подскажешь, как выехать на Тиларскую тропу, и позволишь обогреться у тебя?

– Конечно, голубчик. – Старушка, тяжело дыша, отложила топор и улыбнулась Лотару. – Дорогу я подскажу. Только обогреться нечем. Так стара я стала, что не могу дров для печи нарубить.

– Мой слуга нарубит тебе дров. – Лотар бросил на Дориана повелительный взгляд.

Друид привязал лошадей и пошел к поленнице.

– Ох, спасибо! – обрадовалась старушка и, шагнув к Лотару, приблизила лицо к его лицу, прищурив подслеповатые глаза. – Ты ведь Лотар Лара? Ну надо же! – Она всплеснула руками и прижала их к груди. – Как ты похож на свою мать.

– Ты знаешь меня? – удивился Лотар и вгляделся в морщинистое маленькое личико старушки. – Ты Линруд, сестра бабушки Энруд?

– Что ты, князь, соколик мой! Она еще молодушка, а бабушка – это я, – рассмеялась старушка и приглашающе повела рукой. – Пойдем-ка в дом.

Пол в избушке был застлан ковриками, сплетенными из болотной травы, вокруг стола стояли старые кряжистые стулья.

– Садись-ка. – Линруд подвинула один стул Лотару и поставила на стол перед ним деревянное блюдо, прикрытое чистым куском льняной ткани. – Скушай пока пирожок. Будут дрова, так и чаю вскипятим. А погрейся пока вот этим.

Она вынула из колченогого кухонного буфета зеленую бутыль с грушевым сидром и налила Лотару кружку.

– Спасибо. – Он улыбнулся, вежливо прихлебнув угощение. – Ты ведь была нянькой моей матери, как Энруд – моей?

– Почитай, всю жизнь была при ней, – подтвердила старушка. – И когда она девушкой была, и когда замуж вышла за князя. И когда ты родился.

– И когда она в лесу жила?

Намеки, сделанные Дорианом во время ночевки в лесу, не давали Лотару покоя. Тогда, слушая друида, он рассердился, но позже не мог не задуматься. Историю женитьбы родителей ему в детстве рассказывали как красивую сказку, не обремененную подробностями. Лотар принимал ее такой, какой слышал, не горя желанием вникать в детали. Смерть матери заслонила собой все другие сюжеты из прошлого, отбивая охоту что-либо выяснять. И лишь теперь, когда прошло немало времени со дней его одинокого детства, Лотар начал осознавать, что жизнь княгини Сирении оставила после себя слишком много вопросов.

Услышав один из них, Линруд поглядела на молодого гостя с удивлением, в котором сквозила настороженность.

– Нет, князь. Тогда меня с ней не было. За мной позже прислали из Серых Башен, – ответила старушка и стала прибираться в буфете, пряча глаза.

– А почему вы расстались, раз ты всегда была при ней? – видя, что вопрос задел Линруд за живое, продолжил настаивать Лотар.

Та печально покачала головой.

– Ох, не спрашивай меня, деточка. Ни к чему это.

Если старушка рассчитывала прекратить расспросы, она ошиблась. После таких слов Лотар уже не мог остановиться.

– Расскажи, – попросил он. – Расскажи, пожалуйста. Как она попала в Арленскую чащу, из-за чего жила там целый год?

Видя, что он не отступится, Линруд тяжело вздохнула.

– Даже не знаю, с чего начать. – По-прежнему не глядя на Лотара, она присела к столу. – Я нянчила Ренушку с четырех годков. Ее матушка застыла зимой да померла. Отец попросил приходить к ним и присматривать за малюткой. Потом его самого лягнул мерин на мельнице, когда он помогал грузить мешки с мукой на телегу. Я переехала к ним и осталась с девочкой. Семьи-то у меня не было, только младшая сестра, которая уехала в город и поступила в услужение к князьям из Серых Башен. Мужчин в родне у Сирении не было, и мельница отошла деревенской общине. А ей, сиротке, остался дом на отшибе, у самой Арленской чащи. Там-то мы и жили с ней…

– Значит, моя мать не была благородной дамой, – вспоминая слова Дориана, заключил Лотар.

– Уж прости, мой князь, – мягко улыбнулась старушка и смущенно повела плечами. – Отец Сирении, твой дед, был честный мельник из деревни. Хороший человек, но не из дворян.

– Продолжай, – кивнул Лотар.

Открытие, конечно, укололо его, но юноша не был удивлен. Не было ничего странного в том, что правитель Равнинного княжества, князь Эрсилдана, скрывал в том числе и от сына незнатное происхождение своей жены.

– Я не знаю всего до конца, – с сочувствием глядя на него, вздохнула Линруд. – Но, думаю, всё началось в ту весну, когда Рении сравнялось семнадцать. Мы тогда пошли в лес за сморчками, а когда возвращались, из леса выехал парень на лошади. Сказал, как ты точь-в-точь, что заблудился, спросил дорогу до деревни. Собой был не то что красавец, но видный, я бы сказала. В плечах косая сажень, росту хорошего, лицо как у статуи древнего короля. Вроде отца твоего, только другой масти – глаза как ночь, кожа золотистая, черные волосы. И выговор нездешний. Сказал, что купец, часто бывает в разъездах. А на лошади с ним ехал мальчонка. Кроха, года три. Такой же чернявенький, шустрый постреленок. Как увидел Сирению, так и смотрел не отрываясь. Она же красавица была, ласточка моя. И парень тоже смотрел. Держался скромно, учтиво, но так глазами и прожигал. Дома починил нам дверь в сарае, побыл недолго и попросил разрешения заехать на обратном пути. Мы, конечно, потом только о нём и говорили. Сначала подумали, раз у него ребенок, то он, скорее всего, женат. Но потом решили, что вдовец. Была бы жена, малыш бы дома сидел с матерью, а не таскался с ним по лесам.

Она прервалась, откашливаясь. Лотар обдумывал услышанное. Он никак не ожидал, что рассказ старой няньки приведет его во времена, когда в жизни матери еще не было Ромуальда Лары, его отца.

– И он вернулся? – недовольно хмурясь, спросил Лотар.

– Да, и стал часто бывать. А мальчонка оказался его младшим братиком. У них родители умерли, и он воспитывал малыша сам, – старушка продолжила рассказывать, ее взгляд затуманился, погружаясь в видения о прошлом. – Уж такой был проказник, ужас! Непоседливый, как белка на ветке. Но Сирению слушался. Бывало, сядет рядом, склонит голову ей на грудь и слушает, как у нее сердце бьется. Говорил: «Ты добрая, и сердце у тебя по-другому стучит – добротой». От земли не видно, а всё как насквозь видел! – Она замолчала и добавила с горьким вздохом: – Неспроста оно так было. Мы сразу смекнули, что с гостями нашими что-то не так. Говорил он, что купец, и видно было, что небеден, да только людей сторонился. Старался лишний раз с деревенскими не сталкиваться. К Сирении выходил всякий раз из леса. Знал о растениях, сколько травник не знает, мог лечебные настои готовить, мази, чтобы кровь останавливать. И мальчика учил в лесу ходить, следы читать, погоду узнавать по полету птиц. Мало-помалу мы догадались, кто они…

Линруд замолчала, не зная, какие подобрать слова. Но Лотар уже сам понял. Размеренный стук топора во дворе словно нарочно обращал на себя внимание, подсказывая ответ.

– Друиды, – тихо проговорил он.

Старушка вздрогнула всем своим худеньким телом, словно услышав что-то страшное, и поспешно закивала.

– Рения прямо спросила его, а он и отпираться не стал, – старческий голос сел до шепота. – Признался, что из Железного леса, застрял на этой стороне и ждет, когда проходы откроются. И с собой ее позвал, замуж. Сказал, что он среди друидов не последний и что жить она будет, как королева. И мальчик хотел, чтобы она ему вместо матери стала.

– А она? – спросил Лотар одними губами.

Линруд неопределенно повела седыми бровями.

– Вначале ни «да», ни «нет» не говорила. Полюбила она его, конечно. Как не полюбить? Всем он был хорош – и пригож, и добр, и умен. И к мальчонке она прикипела всем сердцем. Да только не так-то просто от людей уехать в Железный лес. Раздумывала она, мучилась.

– И отказалась? – с надеждой спросил Лотар.

Линруд глянула с жалостью и мягко тронула сухонькой ладонью его плечо.

– Согласилась Рения. Аккурат в канун летнего солнцеворота они обручились. Друид с малышом к себе в Железный лес отправились. Договорились вернуться за Сиренией по осени. Да не тут-то было. Недели не прошло, как в деревню приехала эрсилданская стража и забрала мою девочку, ничего не объясняя. Я слегла, болела до первых холодов. Не видела даже, приезжал ли друид. Соседи сказывали, он возвращался, узнал, что Сирении нет, и уехал чернее ночи. С тех пор его больше не видели. А я целый год не знала, где моя девочка, что сделали с ней, жива ли она еще. А потом вдруг за мной прислали из Эрсилдана, из самих Серых Башен. Я туда приехала и от сестры узнала, что Сирения моя замуж выходит за молодого князя Ромуальда, сына князя Филиппа. И что ее всё это время глубоко в Арленской чаще прятали от друидов. Там-то молодой князь ее нашел и с собой в город привез. Перед тем как замуж за него выйти, Рения за мной послала, чтобы я опять при ней была. Так я с ней и осталась до самой ее смерти.

Она замолчала, длинный рассказ, полный грустных воспоминаний, ее утомил. По крыше забарабанил частый дождь. В горнице со слюдяными окошками стемнело, как вечером. Линруд поднялась, чтобы зажечь свечку.

– Видишь, Лотар, я не могу толком ничего рассказать, – грустно заметила она, вставляя горящую свечу в настольный фонарь и закрывая на нём железную крышку. – Ренушка никогда не рассказывала подробностей о своей жизни в Арленской чаще. С тех пор, как стала княгиней и поселилась в Серых Башнях, она вообще стала молчаливой. Думаю, она тосковала по друиду. А уж по мальчику наверняка. Как узнала, что ждет тебя, так обрадовалась. Не могла дождаться, когда у нее будет свой ребенок, новая жизнь, чтобы прошлое забыть.

– М-м, – больше ничего Лотар из себя выдавить не мог, дышать стало трудно, в горле уже не щекотало, а кололо.

Но Линруд не потребовались слова, чтобы догадаться о состоянии юноши. Отставив фонарь, она подошла к Лотару и бережно взяла его за плечи.

– Ты не думай, мальчик, – ласково проговорила старушка. – Она любила тебя. Очень! Рожала трудно, маялась, но как была счастлива, когда ты появился! Попросила, чтобы дали ей тебя на руки, смотрела и всё говорила: «Он такой красивый. Как солнечный лучик».

– И больше не вспоминала о том ребенке? – ревниво и недоверчиво поинтересовался Лотар.

Линруд вздохнула и заботливо провела рукой по его волосам.

– Когда никто не слышал, сказала мне: «Теперь у меня их двое», – упавшим голосом призналась она. – Прости меня. Не должна была я, дура старая, тебе всё это говорить.

– Наоборот, спасибо, что рассказала. – Лотар сглотнул, стараясь избавиться от спазма в горле; он заметил вдруг, что уже давно не слышит стука топора. – Пойду посмотрю, где мой слуга.

Лотар столкнулся с Дорианом на крыльце. Тот тащил в дом охапку колотых поленьев. При виде друида на Лотара нахлынуло необычайное спокойствие, похожее на затишье перед бурей.

– Ты говорил, туман уляжется, – напомнил Лотар сквозь зубы.

– Он и улегся, дождь его прибил, – невозмутимо ответил друид.

– Помоги хозяйке развести огонь, – сухо проговорил Лотар. – Закончишь – займись лошадьми. Они устали, их надо почистить и покормить.

Друид молча поклонился и исчез в доме. Если он и заметил, что Лотар странно себя ведет, то не подал виду. Молодой князь остался на крыльце. В лесу шел дождь. Небесная вода шумела в последней листве деревьев. Струи стекали по скату крыши на землю. У крыльца натекла лужа, по ней выстукивали частые капли. Лотар нырнул из двери под холодную воду, чтобы не была заметна горячая влага, бегущая по лицу.

В детстве Лотар не раз представлял, как бы мама любила его и как хорошо им было бы вместе, останься она жива. А теперь выходило, что в ее жизни еще до отца был другой мужчина, которого она любила до последнего дня, и другой ребенок, который провел с ней гораздо больше времени, чем родной сын. И мало того, они были друидами! Злые слёзы душили, обида мешала ровно дышать.

Пока Лотар стоял под дождем, утопая в собственной ярости, из трубы над крышей пошел сероватый дымок. Дождь промочил насквозь всю одежду, Лотар замерз, и губы у него посинели. От холода гнев утих, осталась только боль. Это было даже хуже. Мысль, что друид может увидеть его плачущим, была невыносима. «Надо успокоиться», – велел себе Лотар и вернулся в дом.

К счастью, Дориана внутри не оказалось. Линруд сказала, что провела его через задние сени в сарай к лошадям. Увидев, что Лотар промок, она запричитала, всплескивая руками, принесла ему плед и забрала его плащ, куртку и рубашку сушиться у печи. Его самого старушка усадила за стол спиной к огню, поставив рядом большую глиняную кружку горячего чаю, банку с вареньем и плетенку с толстыми ломтями хлеба. Лотар не противился ее заботам, продолжая мучительно думать о своем. «Надо отвлечься», – сказал он себе, когда Линруд вышла в сени, продолжая хлопотать по хозяйству. На стуле рядом он увидел сумку Дориана. Вспомнив о каменном ларце из тайника, Лотар вытащил его из сумки и поставил на стол. Осмотрев красиво выточенную и отполированную крышку, Лотар обнаружил, что замок на ней открывается довольно легко. Такой же замок был на шитом бисером кошелечке, в котором его кузина Лидиана таскала с собой женские безделушки.

Разыгравшееся любопытство вмиг заставило забыть о жгущих изнутри слезах и покалывании в горле. Повернув позеленевший медный рычажок на замке, Лотар открыл крышку и нашел в ларце книгу. Небольшой по длине и ширине, но увесистый том был переплетен в темно-зеленый, потертый от времени бархат. На кожаном корешке поблескивало золотое тиснение. Лотар открыл книгу и прочел на форзаце надпись черными витиеватыми буквами: «Сия книга написана на общедоступном языке, ибо очень важно, чтобы не только волшебники, но и простые люди получили доступ к запечатленным в ней знаниям. Чтобы они имели представление о созданиях волшебства, их привычках и повадках. Чтобы могли знать, кого они любят, чего боятся, могли их понять».

– Могли их понять, – шепотом повторил Лотар и вновь увидел влажные грустные глаза единорога.

«Нилрем» – гласила подпись под фразой. Лотар облизнул губы, пересохшие от чувства опасности, исходившего от книги. Книги друидов, написанные о волшебстве и власти над ним. Стоит только мельком глянуть на такую, чтобы у тебя под ногами загорелись поленья костра. «У меня к этому наследственная тяга», – зло ухмыльнулся в мыслях Лотар и перевернул первую страницу. Книга оказалась атласом волшебных существ, содержавшим их подробные описания, сведения об их образе жизни, местах обитания, способах их приручить, поймать или убить. Рассказ о каждом волшебном животном был снабжен яркими иллюстрациями. Погрузившись в чтение, Лотар забыл об опасениях. Он пролистал книгу и нашел страницу о единорогах. В левом верхнем углу был нарисован гордый скакун с серебристой шерстью и закрученным рогом во лбу, очень похожий на того, чьи тайные подарки лежали сейчас в сумке Лотара. «Самые мудрые и справедливые из всех созданий волшебного мира, – прочел юноша текст под картинкой. – Можно возразить против этого утверждения, поставив в пример смилл или драконов. Но смиллы обычно слишком увлечены заботой о благе лишьсвоего народа, а драконы слишком мстительны. Кроме того, стоит принять во внимание, что, наделенные мудростью, те и другие лишены главного достоинства единорогов – подлинной сердечной доброты…» Буквы поплыли у Лотара перед глазами, в горле снова защипало. Он заморгал и сглотнул, прогоняя вновь нахлынувшую тоску.

– Любишь читать? – Друид подошел так тихо, что Лотар заметил его присутствие, лишь услышав за спиной тихий насмешливый голос.

– Нет, – грубо отрезал молодой князь и с громким хлопком закрыл книгу. – Ты будешь молчать о том, что видел. Это приказ!

Друид согласно моргнул своими удлиненными темными глазами. В них появилось выражение, какое бывает у сообщников преступления. Лотару стало тошно. Он подумал, что уже весь изолгался, даже в мелочах. По правде, он любил книги. Такая любовь, весьма неуместная для рыцаря и княжеского наследника, не могла бы снискать одобрения у Ромуальда, если бы он знал о ней, конечно. Приходилось читать урывками, улучив момент, когда отец занят делами государства.

Досада на лице хозяина вызвала у друида довольную усмешку. Он сел рядом и, не спрашивая разрешения, забрал книгу из рук Лотара. Взглянув на зеленый бархат обложки и надпись на форзаце, Дориан издал благоговейный вздох.

– Один из гримуаров Нилрема, книга из Зеленой коллекции, которую собирала Ниниана М’огнар, величайшая Хранительница Железного леса! – прошептал он.

– Зеленая коллекция? – Лотар невольно отодвинулся от стола и лежащей на нем книги. – Я слышал о ней. В этих книгах содержится самое страшное волшебство на свете.

Друид похлопал ладонью по переплету.

– Написанное устрашило тебя? – язвительно поинтересовался он.

– Это атлас волшебных зверей. – Лотар отобрал у слуги книгу и спрятал обратно в ларец. – Нам не следовало ее трогать.

– Тебе, – в притворной кротости потупив глаза, поправил друид. – Но ты, наверное, хотел прочесть о единорогах?

– Единороги? – В горницу вернулась Линруд и принесла к столу высохшую одежду Лотара. – Нешто правда они бывают?

– Это мы так – болтали, – беспечно ответил Лотар, натягивая рубашку.

– Вот и люди болтают, – улыбнулась Линруд, зажигая на столе еще один фонарь со свечой. – Из деревни ко мне раз в неделю ходит Кельва – помочь по хозяйству. Как раз была четыре дня назад и рассказывала о пришлом человеке, который нанял в деревне проводников по лесу. Утверждала, что он выслеживает в Молчаливом бору единорога, хочет поставить на него ловушки.

– А как он выглядел? – Лотар отодвинулся от друида, помогавшего ему вдеть руку в рукав куртки, и с удивлением повернулся к старушке.

– Я сама его не видела. – Линруд развела руками. – Но вчера утром ко мне заглядывал странник в потрепанном зеленом плаще, просил напиться. У него на поясе висели манки для птиц и животных. Испив воды, он благодарил, но дров наколоть не предложил. Спасибо, милок.

Она благодарно потрепала Дориана по рукаву войлочной куртки. Друид с почтением наклонил голову и промолчал. В присутствии Линруд он вел себя напряженно, старался не лезть на глаза. Лотар вспомнил, что после откровенного рассказа старой няньки столкнулся с ним прямо за дверью. «А ведь он подслушивал», – с возмущением догадался юноша.

– Единороги – это сказки, – сверля слугу сердитым взглядом, сказал Лотар.

– Вот и хорошо. Ни к чему оно, волшебство. – Линруд многозначительно усмехнулась и сняла с крюка на стене короткую шерстяную накидку с капюшоном. – Дождь утих вроде. Давайте провожу вас, сынки, до Тиларской тропы, пока светло.

Молодой князь и друид выбрались из леса на открытую равнину к тому часу, когда закат уже гас на краю неба. Им предстояло скакать полночи, и они пустили лошадей в галоп. Небесный свод опять затянуло облаками, в воздухе повисла холодная морось, и день уныло затухал. Лотар долго молчал, пока мысли, вопросы, переживания не расперли его изнутри.

– Вряд ли у охотника было разрешение. Будь оно, он не стал бы таиться от нас, – проговорил он, когда путники въехали на холм и придержали коней от быстрой скачки. – Он, должно быть, понятия не имеет, что мертвый единорог бесполезен.

– Возможно, он хотел не княжеской награды. Кто-то нанял его доставить единорога в любом виде. Говорю же, суеверия неистребимы.

Друид помолчал немного, пристально вглядываясь сквозь сумерки в лицо Лотара.

– О чём он говорил с тобой? – спросил он наконец.

– Кто? – Увидев понимание на лице Дориана, Лотар испугался и, как мог, изобразил недоумение.

– Единорог, – спокойно объяснил друид. – На тебе остался его свет. Простым глазом его не увидать, но я друид. С тех пор как вернулся из чащи леса, ты весь светишься, хозяин.

Лотар выронил поводья и сделал глупую попытку отряхнуть одежду и лицо от приставшего к нему невидимого света. Друид с усмешкой наблюдал за ним.

– Он что-то дал тебе?

– Прядь волос, каплю крови и слезу, – решившись, выпалил Лотар и почувствовал облегчение, словно тяжесть упала с плеч.

Дориан переменился в лице от удивления.

– Ты обладаешь сокровищем, Лотар. – Кажется, он впервые назвал юношу по имени. – Волшебство благословило тебя.

– Волшебство – мое проклятье! – с яростью возразил Лотар; слова друида его взбесили. – С тех пор, как я встретил тебя.

«Нет, с тех пор, как тот друид выехал из Арленской чащи навстречу моей матери», – с горечью возразил он самому себе. После того, что он узнал от Линруд, Лотар чувствовал себя жестоко обманутым. Его недавнее сочувствие к друиду, пробуждение угрызений совести теперь казались неправильными и глупыми. Он снова стал задыхаться, как тогда под дождем, и был вынужден замолчать, успокаивая себя. Друид молча наблюдал и ждал, пока князь что-нибудь скажет.

– Зачем отцу эта книга? – спустя минуту-другую выдавил Лотар из себя.

– А ты как думаешь? – отозвался друид. – Еще немало неистребленных волшебных созданий осталось в этом мире.

– И единороги? – недоверчиво спросил Лотар и заметил не без тайного сожаления: – Он говорил, что он последний.

– Он мог не знать, – возразил Дориан. – В детстве мне рассказывали о месте в Равнинном княжестве, где паслись целые стада единорогов. Там большая степь с характерным серебристым цветом ковыля, а рядом скалы и море.

– Серая равнина, – кивнул Лотар. – Это на берегу моря, на границе с Островным княжеством.

– Возможно, единороги до сих пор живут там, скрываясь в утесах, – сказал Дориан. – В книге указаны места обитания волшебных созданий и способы охоты на них.

Лотар посмотрел на сумку, притороченную к седлу рыжего коня Дориана.

– Дай мне ларец, – попросил он, вынул из ларца книгу и протянул друиду. – Спрячь хорошенько. Я скажу, что ларец был пуст. Отец поверит. – Лотар опустил взгляд и с горькой усмешкой добавил: – Он ведь не знает, что я только и делаю, что лгу.

Ему было стыдно как никогда, но решение он принял и отступать был не намерен. Друид спрятал книгу под курткой на груди.

– Ты поступил правильно, – мягко начал он, но Лотар резким жестом остановил его.

– Мне плевать, что ты думаешь, – отрезал он. – Если ты решил, что я проникся жалостью к волшебным существам и теперь буду на их стороне, ты заблуждаешься. Пользуясь книгой, я буду знать врага в лицо. Не все волшебные существа так добры и безвредны, как единороги. С друидами я еще не определился.

Дориан наклонился в седле и взял поводья Агата, отпущенные Лотаром, вынуждая юношу подъехать ближе. Его взгляд выражал почти что сочувствие.

– Ты огорчен тем, что тебе рассказала старая женщина?

– Так и знал, что ты подслушивал! – взорвался Лотар и вырвал поводья из рук друида. – Всё это не твое дело. Не смей больше говорить со мной об этом никогда!

– Как скажешь, хозяин, – друид выпрямился в седле, тепло, промелькнувшее было в его взгляде, погасло.

Солнце закатилось за покрытый тучами западный горизонт. На вершину холма вскарабкался порыв холодного ветра. Он промчался между двумя застывшими там всадниками, словно еще больше усиливая отчуждение между ними.

– И впредь я прослежу, – возвысив голос, холодно отчеканил Лотар, – чтобы волшебные создания оставались там, где им положено, – подальше от людей.

Кошка, ссаженная на пол, зашипела, неодобрительно косясь на предмет, занявший ее место. На коленях у князя Ромуальда стоял маленький изящный ларец из чароита с медным замком и ручкой. Сидя в кресле, князь с мрачным интересом рассматривал переплетения серых прожилок на отшлифованной поверхности каменной крышки. Огонь в камине, единственный источник света в Каминной комнате, отбрасывал красные блики на величаво-грубоватое лицо правителя.

– Итак, он пуст. – Серо-голубые глаза Ромуальда недовольно прищурились, собрав морщинки в уголках. – Кто-то опередил нас?

– Да, одного из гримуаров Зеленой коллекции, который должен был храниться в Огроне, в ларце нет. – Второй человек, находившийся в Каминной комнате, стоял у самого огня, и красный свет очерчивал его грузноватую, но исполненную достоинства фигуру в просторной темно-синей одежде с широкими рукавами. – Но главное, чтобы сохранилось другое. Позволь мне, князь Ромуальд.

Он взял ларец из рук князя и внимательно осмотрел, поворачивая с боку на бок. Потом нажал на какую-то трещинку в каменном днище, и оно выдвинулось вперед, открыв потайное углубление. В тайнике ларца лежала вырезанная из серого шершавого камня цилиндрическая печать. Рисунок, выточенный на верхней грани цилиндра, изображал ромб из двух треугольников с точками внутри.

– Вот он. – Тучный пожилой мужчина с пышной бородой цвета спелого колоса протянул к князю ладонь, держа на ней печать. – Знак М’огнаров.

– Я вижу. – На гордом лице Ромуальда появилось брезгливое выражение. – Нам повезло. Я спрячу это в свой тайник.

Его собеседник поклонился, выражая согласие, и отдал печать.

– Теперь мы должны, не теряя времени, найти остальные гримуары по перечню Тоннада и изъять печати, – сказал он.

– И чтоб ни одна живая душа не узнала об этом, – добавил князь.

Колокол на набатной башне замка пробил глухую полночь. Собеседники помолчали, многозначительно глядя друг другу в глаза.

– И Лотар? – спросил старик с пшеничной бородой. – Ты ведь невольно приоткрыл перед ним завесу этой тайны.

– Лишь уголок ее, – возразил Ромуальд. – Я хочу держать сына подальше от всего этого. До тех пор, пока мы не убедимся, что опасность миновала. И ты, Каллен, будешь молчать.

Старик выдержал пристальный взгляд князя и вновь поклонился, показывая, что подчиняется.

– Ты поверил мне в свое время, князь Ромуальд, и я не подведу.

– Надеюсь. – Князь посмотрел на печать, которая теперь лежала на его ладони, и его брови сурово сдвинулись над переносицей, – И еще я хочу, чтобы ты думал, Каллен, думал день и ночь, как избавиться от того, что попадет к нам в руки. Эта вещь – страшное зло, и ее надо будет уничтожить.