Читать книгу Цена мечты - Венера К. - Страница 3

Давайте начну с того, как сюда устроилась. В семнадцать лет я окончила школу в родном Актобе и рванула на поезд завоёвывать Алматы. Я была уверена, что стану крутым переводчиком китайского языка. На втором курсе целый год в секрете от папы подрабатывала няней. После учёбы в пятницу шла домой к семье, у которой работала, и возвращалась в воскресенье вечером в общежитие делать уроки. Мне нравились хозяева: два дня в неделю у меня была семья, хоть и чужая. Они вкусно кормили. Мы с ребёнком гуляли по парку, катались на каруселях. За день я получала две с половиной тысячи тенге. Хотела поехать в Штаты летом, только денег не хватило. На часть заработанных оплатила учёбу, на другую купила братику айпод с играми и букварь.

Все прелести общаги не описать: на полу единственного на весь этаж туалета валялись использованные прокладки, раковина забилась мусором. Душ находился в подвале и работал четыре раза в неделю с пяти до десяти вечера. После учёбы нужно было успеть помыться в толпе из восьми девушек на кабинку без дверей. Бывало, на стены из труб выползали красные черви. Иногда я ходила по три дня без копейки в кармане. Мы ели засохший хлеб с луком. Это была настоящая студенческая жизнь, которую я буду помнить с теплом.

На третьем курсе я уехала на год в Китай по обмену. Моя одногруппница сказала, что её братик заканчивает одиннадцатый класс и хочет поступить на стюарта. Я задумалась: «Почему бы и мне не попробовать?» После Китая захотелось что-то изменить, Алматы оказался не таким уж большим.

Я стала расспрашивать в интернете русскоговорящих стюардесс, как туда устроиться. Все писали примерно одно и то же: нужно пройти отбор из нескольких туров.

После Китая я вернулась в алматинский университет сдавать разницу, чтобы не терять год, и поехала домой. Денег на купе не было, после тридцати часов на автобусе Урумчи – Алматы пришлось ехать на третьей полке плацкарта старого поезда двое суток. Не буду скрывать, я злилась, что другие дети не заработали себе на билет, а им оплачивали самолёт или купе, несмотря на то, что они не учились на отлично. Злилась, что из еды были только «бич-пакеты»: купить поесть на станции дорого. Я мечтала жить на съёмной квартире, а не в грязном общежитии на койке. Тогда я дала себе слово, что буду пахать на трёх работах, но в общежитие не вернусь.

Добравшись до дома, я сразу заполнила анкету на официальном сайте авиакомпании. В августе как раз набирали новых сотрудников. А выпускники школ подавали на гранты. Родители попросили меня подать документы вместо сестрёнки: она уехала на лечение. У них с братиком была бронхиальная астма с рождения. Я отнесла её документы и осталась с ночёвкой у тёти, которая жила рядом.

Ночью на телефоне села зарядка, а на следующий день, когда я включила его, увидела пропущенный. Сотрудники авиакомпании, обрабатывавшие заявки, звонили задать пару вопросов – им понравилось резюме. Я перезвонила, но никто не ответил. Написала на почту и во все социальные сети – безуспешно. Не поверите, я пошла на вокзал и купила билет обратно в Алматы, хоть и не была дома больше полугода. Я наврала родственникам, что еду на экзамен по учёбе, иначе меня бы отговорили. Про работу рассказала только маме перед отправкой поезда. Конечно, она разболтала: троюродная сестра из другого города спрашивала, как обстоят дела с авиакомпанией.

В Алматы я временно остановилась у двоюродной сестры, она снимала комнату в частном доме. Родители попросили меня подать документы сестрёнки в медицинский университет Алматы. Мне нужно было сдать удостоверение и пройти медосмотр, чего я сделать за неё не могла. После разговора с деканом проверила телефон: снова пропущенный от авиакомпании. Что делать, не знаю. Мама, как обычно, орала, что я неудачница, которая упустила шанс, и сестрёнке родной не помогла.

Мне хотелось вернуться к сестре и расплакаться, но я не могла сдаться. Шмыгая носом с мокрыми глазами от отчаяния, я оказалась на девяносто втором автобусе. Решила попробовать найти офис компании в аэропорту. Я понятия не имела, куда идти, что говорить. Как вдруг через пару остановок в автобус зашла девушка в серой униформе, с маленьким чемоданом. Я подумала, это знак. Было стыдно, но всё же я пересела поближе и попросила о помощи. Стюардесса широко улыбнулась и сказала, что с радостью поможет. По случайности её звали как мою маму. Мы доехали вместе, и Айман провела меня до офиса, который находился недалеко от аэропорта.

На ресепшн я прошла злополучное телефонное интервью. У меня спросили на английском, умею ли я плавать, есть ли тату на теле. После того, как ответила, меня поздравили с прохождением. Так просто?! Девушка-администратор пригласила на день открытых дверей, который проходил завтра. Там же должен был состояться следующий этап собеседования – личная беседа. Вздохнув с облегчением, я до конца не могла поверить, что это происходит со мной.

На следующее утро я стала собираться. Ни рубашки, ни официальной юбки у меня не оказалось: сестра добродушно одолжила свои. Я собрала волосы в гульку, накрасилась и отправилась на интервью. Ехала два часа с пересадками, счастливая, а оказалось, что опоздала. То ли я не услышала, то ли забыли сказать точное время. Стояла огромная толпа девушек с модельной внешностью, пускали по группам.

– Так, последних опоздавших пускаем и всё, больше никого не принимаем.

– Извините, кажется, мне забыли сказать время. Я вчера на ресепшн проходила телефонное интервью.

– Ладно, проходи. Только не забудь захватить резюме.

Резюме я, конечно, с собой не взяла, пришлось быстро писать от руки на листе А4.

Девушка вручила мне бумажку с числом семьдесят пять, которую следовало прикрепить к блузке.

Через время сотрудница позвала:

– Следующий. Номер семьдесят пять.

Женщина попросила дотянуться до отметки на стене рукой без обуви. Я ухватилась гораздо выше. Меня пригласили пройти к дальнему столу в большом зале. За столом интервьюер уже ждал с вопросами.

В конце всем участникам раздали белые запечатанные конверты. От страха я не решалась открыть, но, когда всё-таки открыла, увидела внутри заветный плюс. Я прошла на следующий этап! Можно было немного вздохнуть.

На втором этапе мы сдавали тест на знание казахского и английского за компьютерами. Ещё проверяли наше критическое мышление. Задания были лёгкие, меня отправили на следующий тур.

На новом этапе – этапе командной игры – осталось десять человек. Нас рассадили по кругу и объяснили правила. Это была странная игра: мы представляли, будто живём на необитаемом острове. Говорить в процессе разрешалось только на английском. Психологи и тренеры за нами что-то записывали.

В конце третьего тура нам снова раздали конверты с результатами. Я медленно открыла его самая последняя и увидела заветный плюсик. Столько радости испытала! Были ребята, которые ходили на языковые курсы, серьёзно готовились к интервью. А я без подготовки, опоздала и всё равно прошла.

Оставался последний этап – интервью с рекрутерами на стрессоустойчивость. Три тренера создавали конфликтные ситуации на борту, чтобы проверить, как мы выкрутимся. К концу дня нас осталось четверо. Нам обещали сообщить, прошли мы или нет, завтра. Но позвонили в тот же день, с поздравлениями! Сказали не торопиться, потому что ближайшие тренинги планировались только через полгода. Мне было удобно: окончу университет и начну спокойно летать.

Нас предупредили, что проходить медосмотр надо за свой счёт. Сумма была немаленькая. На тот момент я жила на съёмной квартире. В общагу уже не пускали, если ты не инвалид или не сирота. Мы с подругами ютились вшестером в старой двушке. Папа давал мне двадцать пять тысяч тенге ежемесячно на квартплату, но на коммунальные услуги, продукты и прочие расходы я искала деньги сама.

Один знакомый позвал подработать переводчиком на нескольких выставках китайских товаров. Платили примерно сто долларов в день. Ещё я устроилась преподавателем китайского в языковую школу по вечерам. Этих денег хватало на медицинский осмотр и скромное проживание.

На медосмотре без приключений не обошлось. В первом же кабинете мне отказали. Офтальмолог накричала: «Как вообще ходишь с таким плохим зрением!» Я решила подождать снаружи, пока злая тётка выйдет. Когда в кабинет зашла молодая высокая казашка, я снова рискнула.

– Сильно хочешь тут летать?

– Да, очень.

– Хорошо, я напишу в документах результат получше, чтобы ты прошла.

– Правда? Спасибо вам огромное, я этого не забуду!

В глазах стояли слёзы счастья, я была безумно благодарна! Тут же побежала в магазин за коробкой конфет.

С другими врачами проблем не возникло, хотя многие ребята боялись завалить на кресле Барани для проверки вестибулярного аппарата. Это было самым интересным испытанием. Меня посадили на стул и стали резко крутить с закрытыми глазами влево и вправо, при этом просили поворачивать голову в разные стороны. Потом нужно было резко открыть глаза и пойти не укачиваясь. Напоследок я оставила кабинет кардиолога, ни капли не сомневаясь, что этого врача точно пройду.

– Девушка, вы не подходите, у вас порок сердца.

Я в шоке позвонила маме в слезах:

– Как это возможно? У меня никогда не было проблем со здоровьем!

– Верно, обычно порок сердца – это врождённое. А у тебя его не было. Почему они так говорят? Давай скину рентген сестре, пусть посмотрит.

Тётя была врачом и разбиралась в этом. Она сказала маме, что это не порок.

После повторной проверки в частной клинике никакого порока не оказалось. Но небольшая проблема с сердцем всё-таки была. Врачи сказали, летать с ней можно, и вручили справку. Так я прошла ВЛЭК – врачебно-лётную экспертную комиссию, после которой допускают к тренингам.

До начала тренингов нужно было где-то работать, и двоюродная сестра предложила пойти офис-менеджером вместо неё. Я проработала там месяц, пока шеф—кореец, на сорок лет старше меня не предложил жить вместе. После услышанных слов я сбежала оттуда, ничего не сказав сестре. А уже через два дня работала в другой компании. В университете нам сказали искать место для практики: на учёбу можно было не приходить. Так я устроилась в китайскую компанию по производству смартфонов. Там познакомилась с классными ребятами, стала получать достойную зарплату. Это была немыслимая сумма для студента. С утра я работала в китайской компании, а вечером преподавала китайский на языковых курсах. После возвращалась домой писать дипломную и переводить документы по работе.

Я чудом сдала без подготовки HSK 6 – международный экзамен по китайскому.

Дома с подругами мы жили весело, девчонок я знала со школы. Они с пониманием относились к тому, что на уборку и готовку у меня не было ни сил, ни времени.

К концу учебного года авиакомпания связалась со мной и пригласила на тренинги, хотя не предупредили за месяц, как полагалось. Поэтому я попросилась на следующий поток. Китаец-шеф пытался всячески отговорить идти туда, унижая работу стюардесс, и даже предложил должность логиста с зарплатой в два раза выше. Но я уволилась, сдала госэкзамены на отлично, переехала в двушку с подругой и стала ходить на тренинги.

Обучение длилось полтора месяца. Пропускать и опаздывать было запрещено, иначе отчисляли. Те, кто болел, отрабатывал дополнительно. Я вставала в пять тридцать утра, чтобы накраситься, собрать волосы в гульку, надеть каблуки, часы и маленькие серёжки. У меня не было офисной одежды, поэтому я позаимствовала школьную юбку сестрёнки и поношенные блузки двоюродной сестры. До пяти вечера мы изучали огромный объём информации. Нам раздали толстые учебники по безопасности, парочку по сервису и первой медицинской помощи. Ребята из группы жили кто где: в Эмиратах, Китае, Корее. Владели тремя и более языками, но никому не было легко.

Изученный материал мы сдавали в тот же день, нужно было набрать не меньше восьмидесяти баллов. Домой задавали выучить ещё пятьдесят страниц непонятных авиационных терминов на техническом английском. Утром всё повторялось: опрос и снова баллы. Глаза слипались, а мозг с трудом воспринимал новую информацию.

За тренинги платили чуть больше ста долларов, этого не хватало даже на квартплату. Но жизнь снова подкинула подработку. У одного китайца была просрочена виза, поэтому его депортировали на родину. У него остался товар, который следовало срочно продать до отъезда. Раньше он не торговался, и теперь на рынке никто не хотел покупать у него из принципа. Он сказал мне, если помогу продать запчасти на миллион, то получу сто тысяч как процент.

Я ни слова не знала про автозапчасти и переводила со словарём. В таких ситуациях запоминаешь больше, чем за четыре года бакалавра. Мы смогли продать товар чудом. Я сразу получила половину оплаты, а вторую часть китаец обещал отдать на следующий день, когда покупатели заплатят. У меня в это время были тренинги, и я не могла прийти, поэтому попросила покупателей забрать оплату за меня. Торгаш решил меня кинуть и просто уехал. Помню, как позвонила друзьям, с которыми раньше работали вместе. Они сразу же приехали, вытерли слёзы и сказали: «Бросай всё и сосредоточься на тренингах». Друзья были правы, я уже ничего не понимала и сильно отстала от остальных. Спустя время коллега из той же компании отнял у китайца мои пятьдесят тысяч.

За пять дней до окончания тренинга мы полетели во Франкфурт проходить выученное на практике: эвакуация, турбулентность, разгерметизация. В симуляторах вырубался свет, выходил дым, выпадали маски, блокировались двери, за бортом была вода, загорался двигатель. Нас всячески готовили к экстренным ситуациям на борту, порой становилось страшно. Специалисты учили тушить настоящий пожар в защитных костюмах. Мы спасали «тонувшего» в бассейне, а дождь в виде душа лил из рук весёлого тренера. Кажется, тренер был единственным, кто наслаждался процессом. Мы кричали команды во весь голос, учились принимать роды, заучивали названия лекарств, обрабатывали переломы и останавливали кровь. Медицинская часть для меня была самой сложной.

После Франкфурта мы вернулись в Алматы сдавать финальный экзамен. Все набрали проходные баллы. Мы праздновали это событие всей группой, отблагодарили наших классных тренеров огромным тортом в виде самолёта.

Первые четыре месяца мы летали только на внутренних рейсах по Казахстану, набирались опыта. Всё это время я ездила на работу на автобусе и чувствовала себя самой счастливой! Я так гордилась, что ношу униформу.

На награждение в университете попасть не получилось, да и желания не было. Через полгода я полетела домой на выходные. Близкие собрались, как обычно, у аже (бабушки) за столом, полным еды. Родственники спросили между делом: «Ну что, хоть красный диплом получила?» Я показала его, и некоторые стали давать деньги. Кто по пятьсот тенге, кто по паре тысяч, у кого сколько было. В Казахстане есть такая традиция – дарить выпускнику деньги за диплом. Дядя, сидевший с нами за столом, стал возмущаться: «Как можно просить деньги, если собрались по другому поводу? Вот зовите к себе в гости – отмечать диплом, накрывайте стол, тогда будут и подарки». Мне было немного обидно: на юге, где я училась, выпускникам дарили за диплом по сто тысяч. У нас на западе традиции немного отличаются, поэтому я не получила даже тортика. Только чуть-чуть денег, что собрала родня, когда узнала о красном дипломе.

Первый год я снимала квартиру возле аэропорта вместе с одногруппницей. Забавно вспоминать, как я радовалась любому рейсу и расстраивалась, если его убирали. Мне нравилось абсолютно всё: я отмечала каждый город, в котором побывала, даже если не выходила из самолёта. Я фотографировалась в форме как можно чаще, искренне улыбалась пассажирам. Воспринимала нытьё коллег о низкой зарплате примерно так: «Зажравшиеся».

На второй год мы с коллегой заскучали и переехали ближе к городу уже с третьей девочкой. После рейса я стала скидывать униформу подальше от глаз, сон стал самой желанной вещью. Что я только не делала, чтобы побороть себя и продолжать работать. Эти год и десять месяцев я одновременно училась на магистратуре по синхронному переводу. Мне приходилось разрываться между учёбой и рейсами. В какой-то момент всё надоело, я устала. Вряд ли мне было суждено стать переводчиком или учителем. Я стала думать о том, чтобы улететь поработать в Китай либо податься в зарубежную авиакомпанию. Мне хотелось что-то изменить. Долго ждать не пришлось. Дальше началось самое интересное.