Читать книгу Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая - Вера Камша - Страница 28

– Арлина! – Георгия, просияв, указала на место рядом с собой, и Арлетта лишь чудом не пропела в ответ «д’ра-агая!».

Дамская гостиная, которой предстояло принять в свои объятья самых бла’ародных из замужних особ, выглядела изысканно до непереносимости. В Талиге умели оживлять совершенство чем-то, на первый взгляд нарушающим гармонию, а на второй – ее подчеркивающим, но жена Рудольфа стремилась к совершенству на дриксенский лад, хотя вряд ли осознанно.

– Ты задумчива, – завела разговор герцогиня, следя взглядом за устраивающимися чуть поодаль одетой по-кэналлийски невесткой и выгодно оттеняющей портьеры дочерью. – Что-то случилось?

– Не могу понять, – быстро, словно желая высказаться до появления чужих, произнесла Арлетта, – как Гизелла оказалась с Арно, ведь с ней должен был идти Придд…

– Твой сын спутал церемонию, – напомнила Георгия, – а Октавия в последнее время слегка отбилась от рук… Я поговорю и с ней, и с Гизеллой, но внезапно у трона оказался очень красивый кавалер, а Спрут не из тех молодых людей, о которых мечтаешь в юности… Потом договорим!

– Несомненно, – кивнула Арлетта, улыбаясь Анне Рафиано. Жена брата повертела головой, выискивая достойное доверия кресло, и отпустила приличествующее супруге экстерриора замечание об убранстве гостиной.

– Это было непросто, – пожаловалась Георгия, – у меня не оставалось времени даже на смену обивки и светильников, пришлось использовать то, что было в Старой Придде.

– Для военных, – заметила Арлетта, – особенно застигнутых врасплох, это обычное дело. Воюют тем, что есть здесь и сейчас, впрочем, букеты и шнуры к шторам творят на первый взгляд невозможное. Я видела подобное в одном доме в Олларии…

– Самым трудным было определиться с цветами, – не дала увести разговор в сторону герцогиня. – От белого и черного избавиться невозможно, но сами по себе они не способствуют уюту, алый слишком резок, а в сочетании с синим выглядел бы еще и двусмысленно…

– Удачно, – Арлетта сощурилась на серебряную с черным портьеру, составлявшую единое целое с черно-серебряной Фридой, – удачно, что Оллары, Алва и Ноймаринены выбрали черный, а серебряный и белый, так же, как и алый с багряным, переходят друг в друга. Вот кэналлийский синий здесь в самом деле неуместен, хотя настоящие художники используют и подобные неуместности…

– Это волшебно! – графиня Гогенлоэ с невесткой замерли на пороге, созерцая все те же занавески. – Вы сотворили чудо! Зимнее серебро, черные тени, словно бы сполохи пламени…

– Какая жалость, – подхватила маркиза Фарнэби, умело не наступив на шлейф Гогенлоэ, – что в Старой Придде нет каминов. Живой огонь необычайно усилил бы впечатление…

– Не терплю каминов! – ведьма Фукиано осталась верна себе. – Дурной перевод дров!

– Живой огонь навевает воспоминания, – невестка Гогенлоэ так и держалась свекрови, – вы сотворили невозможное… Оживить старый дворец, придать ему достойную столицы утонченность…

– Душа дома – это хозяйка, – графиня Тристрам восхищенно вздохнула. – Некоторым дарована способность преображать амбары в дивные чертоги.

– А некоторым, – припечатала Фукиано, – наоборот!

– Несомненно, – весело подхватила Анна Рафиано, – но нам повезло, не правда ли?

– О да, – расцвела виконтесса Карье. – Я давно не видела столь дивной гостиной!

– Да уж, голубушка, – прогудела маркиза, – в приличные дома тебя пускают не часто, а скоро и вовсе перестанут.

– У меня нет каминов, – Георгия молодо улыбнулась, с ее зубами это было допустимо, – но у меня есть шадди. Лично я предпочитаю пить его на северный манер, а вы?

– Некоторые сорта, – дипломатично заметила графиня Рафиано. Георгия позвонила, и из-за очаровательной ширмы с танцующими под звездами серебряными волками выплыли слуги с подносами. Сосуды для шадди печально соседствовали с ненавистными сливочниками и бессмысленными сахарничками.

Когда перед ней водрузили угощение, графиня Савиньяк позволила себе улыбнуться. Георгия все очевидней брала пример с матери, но при этом не желала иметь ничего общего с домом Зильбершванфлоссе, и лебеди-сливочники превратились во вставших на хвосты дельфинов. Отмежевывались от кесарии и сахарное печенье с корицей, миндаль и особенно сыр, но отречься не значит перестать быть.

– Какой изумительный вкус, – воскликнули две из дам Гогенлоэ, а третья, изображая восторг, закатила глаза.

– Я пью только со сливками, – графиня Тристрам ухватила дельфина за хвост, и тот бурно плюнул в подставленную чашку. – Оттого, что я с севера, что ли, но я не переношу горечи!

– Горечи слишком много в жизни, – подала голосок отринувшая родича-дукса Розамунда Карлион, – так пусть будет сладким хотя бы сегодняшний вечер!

– Как же вы правы, – маркиза Фарнэби взяла щипчиками кусочек сахара, графиня Флашблау-цур-Мевен последовала ее примеру, а Фукиано по-конски захрустела печеньем. Арлетта отправила в рот пару орешков и под милые шутки про северную сладость и южную горечь хлебнула шадди. Он ничуть не изменился с того приснопамятного дня, когда Рудольф не верил в бесноватых, а потом обнаружил такового в собственной приемной.

– Упоительно, – воскликнула Элеонора Тристрам. – Я родилась на юге, но мне кажется, я в родительском доме…

– Я тронута, – Георгия опять улыбнулась. – Я слишком часто слышу, что югу и северу не сойтись, но за свою жизнь успела убедиться, что невозможное становится возможным. Нужно только захотеть, не правда ли?

И невозможное стало возможным, причем немедленно. Тяжелая, полускрытая упоительными портьерами дверь распахнулась, пропустив девическую фигурку. Графиня Креденьи томно вступила в твердыню Георгии и, поддерживая юбку лапкой с оттопыренным пальчиком, поплыла к онемевшим благородным особам.

– Это ужа-а-а-сно, – выдохнула она. – Я никогда-а не опаздываю, но ва-аш секретарь такой болва-ан. Предста-а-авьте, он меня не наше-о-ол.