Читать книгу Солнце в груди. Стихотворения - Вера Петровна Дмитриева - Страница 3
Написано в 2020 году
ОглавлениеХерувимская песнь
Об этом событии стало известно в 2006 году.
В пустом храме юный паломник услышал
ангельское пение и записал его на магнитофон.
Споры об этом явлении идут до сих пор.
В безлюдном храме чистый ангел пел,
а юноша заглядывал в оконце.
И каждый звук был нестерпимо бел,
как снег в горах, что отражает солнце.
И песнь нечеловеческой была,
не робко-однотонной, не скорбящей,
не умиротворяла, не плыла, —
она взвивалась, словно меч разящий.
В ней был восторг и слава Божества.
Непостижимы для земного уха
такой напор святого торжества,
победа Слова и победа Духа.
В безлюдном храме чистый ангел пел,
а юноша заглядывал в окошко.
Ему спасибо: записать успел
он звуки Божьей славы. Хоть немножко.
О, эти звуки неба, звёздный хор,
и песня, как нездешнее сиянье.
Её услышав, знаю я с тех пор,
что значит – Богу петь без покаянья.
И, вот, когда все лучшие из нас
сойдутся вместе у его престола,
взорвётся ликованьем этот глас,
и радость возвеличится Христова.
Орган предчувствия
«Чувств просвети́ просту́ю пятери́цу».
Благодарственные молитвы по Святом причащении.
Молитва 3-я, Симеона Метафраста
Слышите, как снег идет?
будто бы дитя лепечет.
Этот лепет душу лечит,
и она идет на взлёт,
и летит к Нему навстречу.
Слышите, как снег идет?
Видите мерцанье звезд?
Млечный путь – скорее, снежный —
давний, дальний, неизбежный,
в никуда зовущий мост
от Земли святой и грешной.
Видите мерцанье звезд?
Ветра легкое касанье,
и прикосновенья рук —
что они напомнят вдруг
в миг земного угасанья?
И восторг в них, и испуг.
Ветра легкое касанье.
На губах солёный вкус.
Может, кровь, а, может, слёзы.
Соль земли, любви угрозы,
поцелуй или укус?
Результат анабиоза?
На губах солёный вкус.
Запах ночи и весны.
Город пахнет дымом, домом,
чем-то грустным и знакомым.
Ароматны даже сны.
Пахнет лунный диск лимоном.
Запах ночи и весны.
Ухо, глаз, язык и кожа,
нос. Но что-то есть у нас,
что важней ушей и глаз,
что любить и верить может
и предчувствовать подчас.
Сердце – всех оно дороже!
Начало бытия
«Я альфа…», – Он сказал. А, значит Он – Начало.
«В Начале было Слово». Да, Слово было в Нём.
И всё, что стало быть, а не было сначала,
всё словом Он творил, не взрывом, не огнём.
А, впрочем, может быть, творил Он взрывом тоже.
Но взрыв тот начал быть по слову, по Его.
И так Он день за днём, свои творенья множа,
мир создавал для нас спокойно и легко.
И день шестой настал. Велик был Логос-Слово —
программа бытия, идея во плоти…
Глаза открыл Адам. Закрыл, открыл их снова
и увидал того, кто душу освятил.
И только в день седьмой, задумавшись глубоко,
оставив все дела, ловил Он каждый миг
творенья своего. И радовали Бога
и первые шаги. И даже первый крик.
***
Наш храм – наш дом земной,
а в доме есть семья.
Приходим мы домой,
любя, скорбя, моля
и радуясь тому,
что есть, к кому придти,
ведь к Богу одному
ведут нас все пути.
Идём с надеждой в храм,
мы ищем к Богу путь.
К нему помогут нам
священники примкнуть.
Здесь, исповедь приняв,
на путь наставят нас.
И, свой смиряя нрав,
мы слушаем их глас.
А глас идёт извне,
самим Христом им дан —
что свяжут на земле,
то свяжется и Там.
Что разрешат они,
то в вышних разрешат,
умножат наши дни,
иль тех, что есть, лишат.
После исповеди
Легкий взмах епитрахили…
Я согбенная стою,
чувствую: крылом укрыли
душу грешную мою.
И она приободрилась,
замерла на миг, потом
словно птица устремилась
прямо к куполу с крестом.
Хоть летит так неумело,
будто слеток из гнезда,
но восторженно и смело.
Душу манит высота.
И какое это счастье —
с чистым сердцем в небо плыть.
Как светло перед причастьем!
Миг бы этот сохранить.
Музыка в зимнем лесу
В зимнем храме моём
зажигаются звёзды, как свечи.
На колонны стволов
опускается купол небес.
Пред звездой-алтарём
я стою, опустив низко плечи,
и молитва без слов
обнимает рождественский лес.
Пусть слова не звучат,
но играет небесная лира.
И мотив, как снежинка
витает, узором маня.
В нём любовь, и печаль,
и восторг от величия мира.
И желанья свежи,
как нетронутый снег, у меня.
К нам приходят порой
эти звуки из мира иного.
Это воздух звенит,
и трепещет морозная высь.
Да, прибудет со мной
и с тобою всесильное Слово.
Улетает в зенит,
обращенная в музыку мысль.
Канун Рождества
За окном белым-бело…
Зимушка-зима,
хоть еще не рассвело,
светится сама.
Будто много—много лун
прячутся в снегу.
Рождество! Его канун.
Время стерегу,
чтобы вдруг не пропустить
главную звезду,
в сердце Рождество впустить,
славу петь Христу.
Без Него нам нет пути
в светлый мир иной.
Бог родился во плоти
ради нас с тобой.
Чтоб умели мы любить
и восстать из тли,
все понять и всех простить
вслед за Ним смогли.
Чувствовать любви поток,
резонанс струны,
неба звездного глоток
с ломтиком луны.
Пандемия 2020 г.
Ещё одна война,
ещё одна зараза,
но крепок человек,
не понимает он,
что ангел вострубил
уже давно, но сразу
не явится ни Свет,
и не Армагеддон.
Уж падала звезда,
полынью пахли реки,
стальная саранча
мелькает здесь и там,
спадал и град с огнём,
но люди-человеки
смеются и поют,
и следуют мечтам.
Ни красного коня,
ни черного не видят,
и даже бледный конь
людей не устрашит.
Воюют и грешат,
воруют, ненавидят,
но где-то есть любовь,
надёжная, как щит.
И где-то есть добро,
и жертвенность, и верность,
и тот, кто милосерд,
душою чист, и тот
кто правды возжелал,
увидев жизни скверность,
он в страхе не бежит,
а людям свет несёт.
У иконы Богородицы «Утоли мои печали»
«Суд праведен судите, милость и щедроты творите кийждо ко искреннему своему; вдовицу и сира не насильствуйте и злобу брату своему в сердце не творите».
Надпись на свитке у младенца Христа
Лик с янтарными очами,
у щеки ладонь…
Утоли мои печали
щедрой добротой.
Разреши приникнуть к Слову
сердцу и уму.
И не дай творить мне злобу
брату моему.
Все вдовицы и сироты
пред тобой стоим —
помоги дарить щедроты
искренним своим.
«В свиток у младенца зрите», —
это Твой ответ, —
«Праведным судом судите —
внидите во свет».
***
В юности не скованы мы временем —
время бесконечно, словно шар.
Годы с улюлюканьем и пением
так и мчатся, будто не пожар.
Пусть и не сгорели мы в пожаре,
но, стараясь удержать баланс,
молодость, как девочка на шаре,
грациозно уплыла от нас.
В старости и времечко другое,
вроде как горчичное зерно —
мелкое, но очень дорогое.
В жизнь другую прорастёт оно.
Обернётся деревом ветвистым
и замрёт, ведь времени Там нет.
Помоги мне прорасти, Пречистая,
В Твой нетварный бесконечный свет.
***
В глазах, безводных, как пустыня,
песок просыпавшихся лет,
колючек заросли густые,
и чей-то одинокий след.
И кажется, что невозможно
глаза закрыть и отдохнуть.
Я продвигаюсь осторожно.
Когда окончится мой путь
и увенчаются исканья
познаньем истины самой,
и распахнется мирозданья
величие передо мной?
Но я не тороплю минуты,
пускай песчинки дней текут
и засыпают зло и смуту,
что и в пустыне гнезда вьют.
Когда совсем угаснет пламя
страстей, что так меня страшит,
то высохшее сердце-камень
слезой молитва оросит.
***
Смиренье – агнец.
Сила зла
совсем иная:
гордыня в образе козла —
душа гнилая.
Куда деваться от козлищ?
Куда деваться?
Гордыня – это ведь не прыщ,
не отвязаться.
Не соскоблить, не удалить,
не излечиться.
Что делать, чтоб ее избыть?
Молиться!
***
«Обо'жены по благодати».
Но мы уверены ли в том?
Лукавый дух подкрался сзади,
и мы о житие святом
забыли.
Стиснуты грехами,
загнали душу, извели,
покаялись, да повздыхали,
покланялись мы до земли,
и… Ничего не изменилось.
Мы возвращаемся к страстям,
надеемся на Божью милость
и думаем, что нас простят.
Помилуй нас, Всесильный Боже,
за самоволие прости,
за то, что мы никак не можем
гадюку страсти извести.
Всё на словах, а не на деле,
и всё нам, вроде, нипочём.
Но только вскочит прыщ на теле,
вот тут молитва бьёт ключом.
И очень много просим, просим,
и мало так благодарим,
и поучений не выносим,
и ближнего за всё корим.
