Читать книгу Нечаянное слово. Стихи - Вера Петровна Дмитриева - Страница 5

Дождь стучит по плиткам тротуара,

бодро так, как по клавиатуре.

Что-то фэнтезийное недаром

видится мне в этой процедуре.

Аккуратно подбирая буквы,

тюкая по знакам препинания,

он стучит осмысленно как будто,

наше концентрирует внимание.

Радуется каждому удару,

упустить боится вдохновение.

Дождь стучит по плиткам тротуара,

видимо, строчит стихотворение.

Вечернюю зарю встречаю,

«Пришедшее на запад Солнце».

День утомлённый за плечами,

как перемётная сума.

И удивляюсь я сама:

куда так времечко несётся?!

Всё перепуталось в суме той:

Кусочки хлеба и страницы

походной книжечки с пометкой

в стихах, написанных с утра,

а, может быть, ещё вчера,

и нарисованные птицы.

И книги, не в едином томе:

Евангелие, Кастанеда.

Но обе спрятаны в смартфоне,

и цепью скованы одной

они друг с другом и со мной.

Истоки истины и бреда.

Люди недобрые – добрые люди,

мы перед Богом, словно на блюде.

Кажется нам, будто спрятались мы

сами в себе или в области тьмы,

и затерялись во вражеском стане.

Только луч света и там нас достанет.

Высветит жизни греховную повесть

тоненький луч под названием – совесть.

Мне поручают, а я не согласна,

и критикую, пусть даже негласно.

Дело то, в общем, всего на пятак,

но всё не эдак и всё мне не так.

Грозный начальник мне в ухо гундосит:

«Сердце скрепи ты и сделай, как просят!

А не исполнишь, то я буду бит!».

Сердце скрепила, но сердце скрипит.

Прощальный поцелуй…

Последний снег зимы

скользнул по волосам,

как флёр фаты невесты.

А кто же под фатой?

Весна! И рады мы —

дожили до неё.

Что дальше – неизвестно.

Утро. Чуть глаза приоткрываю —

солнышко, сползая по стене,

песнь поёт. Та песня зоревая

началась, скорей всего, во сне.

Хорошо проснуться без тревоги,

потянуться, (хрустнул весь скелет),

только опасаюсь встать на ноги —

ведь они совсем не держат. Нет!

Ну, и ладно, полежу сначала,

радуясь, что новый день настал,

что вчера я книжку закачала

новую в «волшебный свой кристалл».

А ещё ОЗОН привёз игрушки.

Вы не смейтесь, закупила впрок,

всё, что к лету нужно для старушки:

семена, лопату, мастерок.

Всё! Встаю со стоном, со слезами,

но креплюсь, ведь расхожусь потом.

Кое-как по стеночке сползаю

за весёлым солнечным пятном.

А оно уже по полу скачет,

чтобы мне не разгибаться вновь.

Солнышко поёт, а это значит,

что у нас с ним старая любовь.

Облаков потемнели спины,

непогодой грозя сырой.

Перелётные серафимы

потянулись с Земли домой.

Улетают, взвалив на плечи

воз молитв, покаяний груз.

Им другие летят навстречу,

их на смену шлёт Иисус

исправлять все грехи-пороки,

душ гноище палить огнём,

очищать, приближая сроки

жизни новой, и петь о Нём.

Свят, свят, свят, Господь», —

так взывают

серафимы – любви купель.

Лик свой крыльями закрывая,

пламенеет Иехоэль.

Имя Бога один он знает,

а другие не знают, нет.

Даже близким не открывает

ангел этот большой секрет.

У верховного серафима

враг – преступный Левиофан.

Силы выси неизъяснимы,

вновь летят от Престола к нам.

Там, где пальмы, апельсины,

где всегда тепло, уют,

небеса и воды сини,

там смеются и поют.

А у нас и смех сквозь слезы,

и в смешных частушках – яд.

И плакучие березы

по родной Руси стоят.

И любя, и сострадая,

сердце плачет и скорбит.

Не нужны мне пальмы рая,

если там не русский быт.