Читать книгу Оболганный император - Вера Тумасова - Страница 2

Нечасто в историографии встречается объективная оценка правления и конкретной личности царствующей особы. Однако справедливости ради следует отметить, что в настоящее время, современные отечественные историки стремятся к объективности, но многим достаточно сложно вырваться из сложившихся столетиями стереотипов. Особенно это замечание относится к императору Павлу Первому1, которого Пушкин А. С.2, в силу особенностей характера назвал романтическим императором, а некоторые и в Европе ещё при жизни называли его за глаза Дон Кихотом. По скромному мнению автора, ему больше подходит термин – оболганный император, поскольку не было в истории России царя вокруг личности которого, нагорожено столько лжи и нелепых инсинуаций. Современники Павла оставили десятки воспоминаний о нём и его правлении, а историки – серьёзные исследования, которые с современной точки зрения недостаточно объективны. Кроме того, научные исследования, как правило, обычный читатель не читает в силу трудности восприятия и недостатка времени. Лишь сопоставление различных источников позволяют создать более или менее объективную картину. Немаловажна и популяризация, особенно в наше время, которое диктует необходимость обращения к истории каждого члена общества, ибо знание истории позволяет правильно оценивать текущие события.

20 сентября 1754 года в Петербурге Екатерина II3 родила сына Павла, ставшего Императором после её смерти 7 ноября 1796 года. Ему довелось править лишь «четыре года, четыре месяца и четыре дня». 4). Павел Петрович был задушен в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Это был второй случай цареубийства в русской истории. В первый раз подобное случилось летом 1762 года, когда в результате государственного переворота, был свергнут с Престола, а затем и убит отец Павла – Император Пётр III4. Оба стали жертвами государственных переворотов, которыми «славился» восемнадцатый век и которые в той или иной степени были инспирированы иностранными государствами. Официально Павел скончался от апоплексического удара, а его отец – от геморроидальной колики, хотя почти все знали истинную причину их смерти.

История гибели Павла не была секретом и для Европы, которая была в курсе причастности Англии к убийству в Петербурге.

Если при свержении Петра III роль Англии свелась по сути лишь к сочувствию в стремлении Екатерины захватить власть, поскольку, принимая 10 тысяч фунтов стерлингов взаймы от английского короля на подкупы и подарки гвардейцам и своим приверженцам, она обязалась действовать в общих англо-русских интересах. Причастность Англии к убийству Павла, который вместе с Наполеоном5 реально угрожали господству Англии не только на море, но и в Индии, была очевидна для многих.

В обоих случаях никто из заговорщиков не был наказан сразу после убийств, поскольку выгодополучателями были Екатерина и её внук Александр Павлович6, имевшие самое непосредственное отношение к этим заговорам.

Весьма своеобразная личность Петра III, включая его эксцентричное поведение и негативное отношение к России, не слишком взбудоражила его окружение после убийства, чего нельзя сказать об убийстве его сына¹. Злой гений Екатерины заранее готовил отношение подданных к Павлу Петровичу, поскольку её желание видеть своим преемником внука, а не сына было известно практически всем. Общественное мнение относительно личности Павла (с подачи его матери – Екатерины II, для которой он служил живым укором и постоянной угрозой) подготавливалось заранее – задолго до его воцарения. Слухи о его «странностях» и «жестокостях», повлекших за собой дворцовый переворот и убийство самого государя, привели к тому, что огромное большинство русского общества до сих пор считает его сумасшедшим тираном и неумолимым деспотом.

Почти столетие Павла Первого как бы не существовало вообще, а в последующее время его рисовали этаким сумасшедшим монстром. Лишь сейчас историки и литераторы осторожно пытаются приоткрыть завесу тайны и выяснить причины его забвения. «Большое видится на расстоянии», и личность Императора Павла, безусловно, заслуживает более почтительного отношения. Так кто же виновен в том, что реального человека заменили мифом и легендами?

Александр чрезвычайно болезненно реагировал на намёки, касавшиеся гибели Павла. Лишь в семидесятые годы девятнадцатого века начали публиковать в России мемуары и воспоминания современников, доступные очень немногим, в том числе и воспоминания матери³ Павла, по которым нельзя достоверно судить о поступках Павла Петровича и правильности их интерпретации. Мнение любого мемуариста всегда субъективно и вольно или невольно каждый из них хочет выглядеть лучше, чем на самом деле.

Личность Павла I довольно противоречива. Если дворянство ликовало после смерти императора 11 марта 1801 года, то простые люди скорбили говоря: «Он был наш отец». (С. Константинов. История, Павел I) и сразу заговорили об его убийстве.

О Павле I почти не писали романов, а то, что было издано, в т. ч. и публицистика, подчас грешили некоторой художественной фантазией авторов. В современных школьных учебниках Павлу I за малым исключением уделяется очень немного места. В них в лучшем случае он рисуется либо несчастным, либо психопатом, «крайне вспыльчивым, легко впадающим в необузданную ярость» человеком, при котором были только «массовые аресты, ссылки, свирепая муштра, палочная дисциплина, цензура» (С. Константинов. История, Павел I).

В настоящее время, несмотря на устоявшееся мнение, трагическая личность Павла Петровича возбуждает не только большой интерес, но и сочувствие, которое в русской истории из царствующих особ, пожалуй, вызывает только Борис Годунов7.

Некоторые дореволюционные историки, в частности, В. Ключевский8, видели немало полезного и ценного для России в государственной деятельности Павла I, хотя чаще всего реформы Павла I вызывали их усмешки или осуждение. Нельзя не принять во внимание, что почти все его изменения были направлены на улучшение жизни простого народа. Ключевский назвал Павла первым «противодворянским царём» 16)., чем объясняется неизбежно отрицательное отношение дворянства к Павлу I, который лишь попытался посягнуть на его права, но потомки вспоминают больше о его сумасбродствах, а не о благих делах.

История – это и наука, и коллективная память, хранящая мифы. С течением жизни новые поколения пересматривают факты и документы истории, переосмысливая их заново. Фальсификация истории является обычным делом с древнейших времён. Не избежала этой участи и Россия. По тем или иным причинам практически каждый венценосец, используя различные методы – от распространения ложных слухов вплоть до уничтожения документов, переписывал историю, сообразуясь субъективными ощущениями, под себя. В этом им не мало помогало ближайшее окружение, руководствуясь своими интересами.

Песков9 приводит пример фальсификации из учебника «История России», выпущенного в 1996 году, непосредственно относящейся к жизни и царствованию императора Павла Первого. «Правительственная политика, проводимая в эти годы, вполне соответствовала личности императора – человека капризного, деспотичного, переменчивого в своих решениях и привязанностях, легко подчинявшегося необузданному гневу и столь же легко менявшего гнев на милость, сентиментальность у него соседствовала с жестокостью. Эти черты характера Павла проявлялись ещё в годы, когда он был наследником престола. Два увлечения целиком поглощали его энергию: страсть к вину и страсть к муштре. Не менее отчетливо прослеживается и мания (навязчивая страсть) преследования. Подозрительность Павла распространялась не только на придворных и вельмож, но и на членов собственной семьи. Его притязания относительно сосредоточения всей полноты власти в собственных руках были беспредельны, но они далеко превосходили его способности». 31). В приведённой цитате наряду с правдоподобными, содержатся сомнительные и ложные сведения.

Политика времени царствования Павла соответствовала непредсказуемой личности императора. Например, за четыре с небольшим года царствования он, по меньшей мере, трижды полностью обновил правительственный аппарат. Тем не менее, анализируя императорских манифесты и указы, можно обнаружить логичные и последовательные меры по укреплению единоначалия, укоренению принципа личной ответственности государственных чиновников и тенденцию к преобразованию правительственных учреждений. Полная идентификация Павла Первого и Петра Третьего⁴ есть не что иное, как миф.

Павла, наверное, можно упрекнуть в некоторой поспешности в своих действиях, но он так долго ждал власти, видел так много причин для скорейшего реформирования страны, что просто боялся не успеть.

«Вина» Павла в глазах аристократии заключалась лишь в том, что он был врагом сословных привилегий и социальной несправедливости. “ «Закон один для всех, и все равны перед ним», – говорил он, – «гонитель всякого злоупотребления власти, особенно лихоимства и взяточничества»» 28). «И поэтому едут в Сибирь в одной кибитке генерал и унтер-офицер, купец и сенатор». 28).

Несмотря на властолюбие, он был благороден, великодушен и презирал тех, «кто раболепно подчинялись его воле в ущерб правде и справедливости» и «уважал людей, которые бесстрашно противились вспышкам его гнева, чтобы защитить невинного» 38). Павел Петрович был талантлив, неплохо рисовал хорошо разбирался в изобразительном искусстве. Он был соавтором архитектора Бренны10 при проектировании и строительстве Михайловского замка.

Эпитафией Павлу Петровичу могут служить слова П. А. Вяземского11 приведённые Г. Л. Оболенским: «Его беда заключалась прежде всего в том, что он был слишком честен, слишком искренен, слишком благороден, то есть обладал рыцарскими качествами, которые противопоказаны успешной политической деятельности. „Верность“, „долг“, „честь“ были для него абсолютными ценностями». 28).

В цитатах, заключённых в кавычки и приведённых в тексте сохранена орфография и пунктуация подлинника. Пропуски в цитатах отмечены многоточиями. Пояснения обозначены сносками и приводятся в конце страницы. Более подробные Примечания приведены отдельно в конце книги. Источники информации, в том числе цитаты, обозначены ссылками, приводится в конце книги в Перечне используемой литературы. Кроме того, в конце книги приведена хронология в Хронологической таблице.

Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого царствования».

Василий Ключевский