Читать книгу Формула. Часть 2 - Вера Владимировна Поляруш - Страница 4

***

Они вышли из приемной помощника президента и направились к лифту. Мишка глазами показал Антонову, что профессор нажимает на кнопку с цифрой « – 3».

– В подземелье едем? – спросил он у Льва Спиридоновича.

– Типа того, – кивнул профессор и хмуро засопел. – Вы не думайте, что я вам сейчас все как на блюдечке… Тут люди десятилетиями пытаются разгадать основы мироздания, так что легкого пути не будет.

– Мы и не ищем легкого пути, – пожал плечами Антонов.

Лифт остановился, и они вышли в длинный широкий коридор, уходящий куда-то вглубь шахты. Стены были белыми настолько, что, казалось, они попали в реанимационную или операционную. По обе стороны коридора на довольно большом расстоянии друг от друга располагались двери. Они были из матового стекла, и на каждой висела табличка. Ноги проваливалась в мягкий настил под ногами.

– Это амортизация, – пояснил профессор, заметив удивление мужчин. – В стенах тоже заложены супинаторы, просто из другого материала. На случай срочной ликвидации.

Сергей с Мишкой ничего не поняли, но старались не задавать лишних вопросов. Этот профессор Каширин был какой-то взвинченный и непредсказуемый.

Пока они шли по белому коридору, ни одна душа не попалась им навстречу, и это было так не похоже на привычную жизнь любых госучреждений, где коридоры кишат снующими сотрудниками всех уровней и рангов.

Наконец они оказались перед дверью, на которой висела табличка «Спецотдел внеземного управления хромосомами».

– Хм, странное название, – сказал Антонов. – Отдел внеземного управления?

– Ничего странного, здесь разрабатывалась основная тема академика Савельева, поэтому он его так и назвал. Сокращенно СОВУХ.

– Постойте, так фамилия Совухин…

– Ой, какие догадливые следаки пошли, – сказал профессор с нескрываемой издевкой. – Лучше бы своим делом занимались, а то лезут, куда ни попадя.

Антонов с Чекалиным промолчали. Лев Спиридонович приложил к считывающему устройству большой палец правой руки, послышался щелчок, затем он поочередно прикладывал пальцы то правой, то левой руки и в ответ получал разные звуки, которые оказались первыми тремя тактами фуги Баха. Наконец, дверь открылась.

– Ладненько придумано, да? Это у нас так лаборант Яшка балуется. Каждый день новая мелодия для входа. Сначала раздражались, а теперь привыкли.

– А как вы узнаете, какой код сегодня?

– Так Яшка формулу с вечера вывешивает на информационном табло, решишь и будешь знать все звуки. А мелодия… она как сюрприз получается, – впервые рассмеялся профессор, обнажив ряд неровных желтых зубов. – Мы тут все немножко дети, это да.

«Судя по всему, еще и злые дети», – подумал Антонов, вспомнив поведение Каширина у помощника президента.

Спецотдел оказался на удивление небольшим. В центре комнаты стоял металлический стол, на котором громоздились колбы разных размеров и цветов. В некоторых что-то шипело и дымилось, в другие были вставлены трубки, третьи плотно запечатаны. «Типичная лаборатория алхимиков», – усмехнулся про себя Сергей, будто видел с полсотни подобных лабораторий.

По бокам стояли пять столов, видимо, ученые работали именно за ними, потому что они были уставлены разной техникой: на одном это был микроскоп и другие медицинские приборы, на другом – компьютер с копировальными приложениями, на третьем… Антонов не успел рассмотреть, что на третьем столе, потому что к ним мягко подъехал серебристый робот.

– Я вас приветствую, – сказал он приятным баритоном и радостно засветился лампочками глаз. – Друзья академика Савельева – наши друзья. Кофе, чай, что-то покрепче?

– Яшка, отстань! Люди по делу пришли, – Лев Спиридонович прошел мимо робота к центральному столу.

– Прошу всех собраться на экстренное совещание, – громко сказал профессор, и тут же из всех углов, как мыши, повыползали люди. «Их намного больше, чем столов в отделе», обратил внимание Антонов. Уже через минуту вокруг их троицы собралось человек двенадцать. Это были в основном пожилые бородачи и очкарики, но попадались и совсем юные экземпляры лет 16—17, что вызывало удивление. Все с угрюмым видом и без всякого интереса смотрели на Сергея с Мишкой. Со стороны это было похоже на готовящуюся драку, так как тишина стояла напряженная и не предвещающая ничего хорошего.

«Лаборант Яшка, похоже, тут самый доброжелательный», подумал Антонов.

– Да, друзья мои, понимаю вас, но другого выхода нет, – мрачно сказал профессор, из чего следовало, что все остальные уже в курсе дела.

«Как это им удается? Чтение мыслей на расстоянии, или у них свои жучки везде понаставлены?» – прикидывал Сергей и видел, что Мишка думает примерно об этом же. У него на всякий случай были плотно сжаты кулаки, и Антонов всерьез забеспокоился, как бы действительно дело не закончилось мордобоем. Он на мгновение представил разлетающихся по углам седых бородачей, и усмехнулся.

– У этих людей оказался медальон Мастера, и теперь они отправляются в экспедицию на Камчатку. Нам поручен дистанционный контроль и поддержка в научных исследованиях.

– Кем поручен?! – запальчиво выкрикнул кто-то из молодняка.

– Президентом. И сейчас попрошу остаться только тех, кто входит в группу эксперимента Эрсидах. Остальные свободны.

С недовольным ропотом ученые стали расходится. Возле профессора остались три человека: два старикана (они были в таких летах, что, казалось, вот-вот превратятся в прах веков) и прыщавый двухметровый парень, всё время шмыгающий носом.

– Яша составил план действий, – вкрадчиво пророкотал робот, стоящий рядом.

– Яша сейчас пойдет убирать лабораторный стол и мыть колбы, – сказал профессор, и робот послушно развернулся и покатил в другой конец кабинета. При этом Антонов с удивлением уловил тихое удаляющееся бурчание: «Яша то, Яша сё, а как что интересное, так «Яша мыть колбы…»

– Итак, с досье наших гостей вы были ознакомлены час назад, – продолжил Каширин, обращаясь к своим коллегам. – Вас я представлю позже, уж простите, уважаемые, но нет времени на светские рауты. Сейчас эти молодые люди будут задавать нам вопросы, а мы постараемся на них ответить. Таков приказ. С чего начнем?

– Начнем с того, что медальон Мастера эти молодые люди должны передать нам. Он необходим для активизации формулы, решением которой мы занимаемся все это время, – сказал один из старцев.

– И вы тоже?! – искренне удивился Антонов.

– И мы тоже, молодой человек.

– Изначально формулой занимался академик Савельев вместе с Ильей Воронич, этот мальчик с Камчатки был его лучшим учеником и последователем, – пояснил Каширин.

– Поэтому он отдал свой биоматериал для создания потомка искусственным путем? – в вопросе Антонова была явная провокация.

– Не совсем так, – пошкрябал свою жиденькую бородёнку Каширин. – Юноша ничего не знал об этом. Он участвовал в ряде экспериментов с применением гипноза. Сперма была взята во время гипнотической анестезии.

– Не очень этично, прямо скажем, – вставил свое слово Чекалин.

– Во имя науки иногда следует и поступаться принципами, молодой человек, – сказал второй из старичков. – Мы должны были отслеживать все этапы опыта, конечным результатом которого было и есть спасение человечества.

– Ого, куда хватили! – хмыкнул Чекалин.

– Тогда у меня еще один вопрос. Я не очень разбираюсь в теме искусственного оплодотворения, сами понимаете, и все-таки… С кем были скрещены эти как его… хромосомы… или как это у вас называется? – Антонов с трудом подбирал выражения, – ну, кто мать этого Никодима, одним словом?

– У нашего Коди нет матери, – сказал Каширин.

– Что за чушь! Мать есть у всех!

– Хорошо, тогда чтобы вам было понятнее: мать Никодима инопланетного происхождения.

– Фантастика! – Сергей видел, как округлились глаза Чекалина и он, наконец, разжал кулаки.

– Но вы же знаете про экспедицию академика Савельева на Камчатку. Оттуда он привез не только историю исчезнувшего города и легенду о Мастере. Было кое-что и более материальное.

– И что же?

– Экспедиция обнаружила останки того самого летательного аппарата, о котором в тридцатые прошлого века говорили во всем мире. Авария произошла на этой «летающей тарелке», или специально было все подстроено, никто не знает до сих пор. Внутри сферы Савельев и его ребята обнаружили существо почти без признаков жизни. Ученые успели взять биоматериалы, включая яйцеклетку. Вы уже поняли, что это была женская особь. Все находки были срочно доставлены в Москву в спецотдел для дальнейшей работы, но, к сожалению, саму инопланетянку оживить не удалось. Она находится в специальном боксе. Её я и хотел вам показать, позвав в нашу лабораторию. В справке вы такого не могли вычитать, верно?

– Нет, не надо показывать, достаточно вашего рассказа, – Антонову стало как-то не по себе. – Значит, Никодим Совухин и всё его потомство наполовину инопланетяне? Но сработает ли в этом случае медальон, ведь Мастер не мог предвидеть такого поворота событий.

– Мастер предвидел всё, – сказал профессор тоном, не терпящим возражений. – Но сейчас наш эксперимент зашел в некоторый тупик. Мы ждали эффекта с одной стороны, а он…

– Ага, – шмыгнул носом молодой верзила. – Я сейчас занимаюсь Лиен. Там такой потенциал!

– Ничего не понял, – признался Антонов.

– Гарик, сколько раз прошу – не перебивай, – одернул юношу Каширин. – Объясняю по порядку. Академик Савельев вместе с юным Ильей Вороничем работали над формулой…

– Открыл формулу Савельев или Воронич? – уточнил Антонов.

– Воронич, – нехотя сказал профессор. – Но без академика Савельева она не получила бы своего дальнейшего развития, понимаете? Юные мозги хороши для открытий, а затем следует длительный процесс разработки. Савельев насытил формулу именно теми составляющими, которые будут пригодны для активизации медальона. Но работа прервалась.

– Почему?

– Академик и Илья рассорились. Понимаете, Воронич к тому времени уже был аспирантом и писал диссертацию по космической теме, хотел заниматься созданием спутников и ракет, а Савельев настаивал на продолжении поиска контактов с внеземными цивилизациями. Их пути разошлись. Но самой большой трагедией в этом стало исчезновение медальона Мастера.

– Но, видимо, его забрал Илья, когда покидал своего учителя?

– Нет, медальон находился под контролем группы Савельева, которая занималась эмбрионом.

– То есть будущим Никодимом?

– Да, будущим шестым наследником медальона. Сразу скажу, что судьба Коди все время была и продолжает находиться под контролем нашей лаборатории. Уникальность эксперимента, который до сих пор не может быть обнародован в силу ряда обстоятельств, в том, что эмбрион весь период развития содержался в искусственных условиях, то есть не был переносен в матку женщины. Все девять месяцев он был в специально созданном инкубаторе. Если проще, это такой шкаф, где сымитированы все процессы, как если бы плод находился в материнской утробе. Пока такой инкубатор есть только у нас. Девять месяцев упорнейшего труда, постоянного контроля, невероятных усилий и бессонных ночей…. Да, большинство седых волос участников эксперимента именно с того периода. Вот что я вам скажу, молодые люди, практически Никодим – сын всего отдела СОВУХ. Мы ему были и отцом, и матерью.

– Типа «сына полка», я понял, – сказал Чекалин тихо, но на него никто не обратил внимание.

– До трех лет Кодя находился у нас, в сто третьем отделе.

– Стоп! Вы сказали в сто третьем отделе? – уточнил Антонов

– Ну да. СОВУХ – это сто третий отдел лаборатории имени академика Савельева.

– У вас так много отделов? – продолжал допытываться Антонов, понимая, что цифра «103» не могла быть случайностью.

– Нет, что вы! И десятка не наберется. Это академик Савельев так обозначил. Как и само название отдела. А мы уже не меняли. Все, что касается его указаний, для нас свято, сами понимаете.

– Так вот, – продолжил Каширин. – После трех лет Кодю перевели в специализированный детдом для детей военных, погибших в Великой Отечественной и спецоперациях, который находился в Петропавловске – Камчатском. Это не случайно. Он должен был вырасти в местах наиболее приближенных к своим предкам, и получать подпитку от них. Вы не подумайте, у нашего Коди было все необходимое для счастливого детства, и даже сверх того. Затем мальчик захотел получить высшее образование, и был принят в высшею военную академию практически без экзаменов. Во Вьетнаме Никодим прошел хорошую школу хирурга, и, вернувшись на родину, стал одним из лучших специалистов Камчатки. У него родился сын Родион.

– Седьмой в роду, – подсчитал Антонов.

– Да седьмой в роду. И он тоже стал объектом нашего исследования, как первый потомок искусственного скрещения хомо сапиенс и инопланетянки. Но, увы, за столько лет мы не наблюдаем ни малейшего отклонения от человеческой нормы ни у отца, ни у сына. Это здоровые, нормальные люди. Перед вами два профессора, каждый из которых ведет тему одного из потомков Мастера. А Гарик наш занимается Лиен, дочкой Родиона, то есть внучкой Никодима.

– Странное какое-то имя.

– Да, странное. Но там своя история. Пока не суть важно. Так вот именно у этой девочки с больным сердцем проявились паранормальные способности. И мы, честно говоря, зашли в тупик. Легенда Мастера о семи поколениях распалась. А тут еще и медальон исчез.

– И все-таки не ясно, как мог исчезнуть медальон, если, как вы говорите, он был у группы Савельева, это раз. И второе – как он снова оказаться у академика Вороновского?

– Да, сплошные загадки, но мы и работаем здесь для того, чтобы их разгадывать, – бодренько вставил Гарик и шмыгнул носом.

– Теперь пора представить вам группу, занимающуюся вашей темой, то есть теперь нашей общей темой, – поправился Каширин. – Академик Нестеров Александр Тихонович наблюдает за биологическим и психосоматическим развитием Никодима и Родиона.

Один из старичков вежливо кивнул головой.

– Поисками эрсидахцев и, конечно же, медальона Мастера, а также формулой Чаши занимается академик Осиновский Игорь Савельевич.

Осиновский снизошел только до полуулыбки в сторону Антонова и Чекалина.

– Ну и, как вы уже поняли, девочкой Лиен, самым младшим потомком по линии Мастера, занимается доктор наук Тигран Арутюнович Амбурцамян.

– Между прочим, в переводе с армянского моя фамилия означает «небесное сияние», вот пытаюсь оправдать, – Гарик снова шмыгнул носом и, улыбаясь, протянул правую ладонь для рукопожатия сначала Сергею, потом Мишке.

«Надо же, доктор наук, а на вид ему и тридцатника не дашь, – подумал Антонов. – Да еще такой дылда вымахал».

– Папа, тебя к телефону, – сказал бесшумно подъехавший Яшка. – Сказать, что занят?

– Нет, я отвечу, – и профессор снял с груди робота вибрирующий мобильник. Он молча слушал несколько минут, затем сказал:

– Да, уже закончили. Вылет через час? Конечно, успеем!

Профессор повернулся к Антонову и Чекалину.

– Все готово к перелету спецгруппы в Петропавловск-Камчатский. Автомобиль и сопровождение у входа в здание администрации. Пойдемте.

Они очень быстро проделали обратный путь, и, миновав приемную Лисицына, вышли во двор Кремля. Их действительно уже ждал черный БМВ и патрульная машина ДПС. На улице резко похолодало, поднялся ветер, от которого седая шевелюра и борода профессора вздыбились, и он стал похож на Санта Клауса.

– А как же Елизавета Вороновская и Вероника Яровая? И еще с нами обязательно должна лететь собака! – заволновался Антонов.

– Девушки уже ждут вас в салоне правительственного спецборта. Сенбернар с ними. Вылет через час, – успокоил Сергея Каширин. – А вы, старший лейтенант Чекалин, все инструкции получите в аэропорту.

Мишка молча кивнул. Они пожали друг другу руки, понимая, что с этой минуты работают в одной связке. Профессор стоял на холоде до тех пор, пока автомобиль не выехал за пределы кремлевской охраны.

«Они должны вернуться…. Они обязательно должны вернуться… Иначе все станет бессмысленным» – думал он.