Читать книгу Ангел на ветке - Вера Зубарева - Страница 10

Дом и его обитатели
Повесть в рассказах
Чужая

Оглавление

Было обидно, когда тетя Витя не узнала ее. Она открыла дверь, и солнце вспыхнуло вокруг Тюпиного лица. Тюпа для нее оказалась куском сплавленного света. Тетя Витя долго прикладывала ладонь козырьком ко лбу, пытаясь найти то положение, при котором можно было бы разглядеть гостя. Тюпа же считала, что тетя Витя должна была узнать ее немедленно, невзирая ни на свет, ни на катаракту – как Фукочка узнал её перед смертью. Он уже никого не узнавал тогда, даже собственного сына. А ее узнал! И тетя Витя должна была узнать ее чутьем, как узнают очень близкие люди очень близких людей. Но она все смотрела на Тюпу под разными углами и наконец спросила:

– Кто это?

– Тетя Витя, это я. Не узнаешь?

Тут она, конечно же, схватила Тюпу за руки и, все еще слепо щурясь в ее сторону, потащила к себе.

Вместо Тюпиной семьи уже жили новые соседи, а вместо Фукочки тетя Витя взяла молоденькую квартирантку, приехавшую учиться из деревни. Они уселись на тети-Витину тахту, ту самую, на которой Тюпа в детстве смотрела телевизор и на которой тетя Витя раскладывала колоду карт и гадала на «королей». Напротив тахты по-прежнему громоздился старый платяной шкаф, в чьи загробные потемки Тюпа отправлялась в детстве в надежде отыскать потайной ход в загадочное пространство теней и шорохов.

По утрам она вбегала в эту комнату, за полчаса до детского сада, где ее ждал Фукочка с очередной сказкой. Когда-то он прозвал ее Тюпой, а она его Фукочкой, и смысл этих прозвищ был понятен только им.

Иногда ей снится, как она выскальзывает из своих комнат и бежит по скрипучим половицам коридора, толкая дверь в эту комнату:

– Фукочка, расскажи сказку!

За дверью никого нет. И ничего нет. Там гуляют ветра, и Фукочка уносится, как сухой лист, в какой-то другой сон.

…Теперь из всего многоликого прошлого осталась лишь тетя Витя. Держа Тюпу за руки, она оживленно рассказывала ей про свою новую квартирантку, какая она милая и приличная и какой у нее воспитанный жених, снимающий обувь у порога.

Эта чужая девочка поселилась в комнате с балконом, где виноградная лоза покрывалась медовыми осами в июле, где часы на стенке показывали еще время Тюпиного детства, где старый буфет хранил запах бабы-Милиных капель. Она жила здесь без прав на родство, как незаконный перебежчик. Все, все отторгало квартирантку в этих стенах. Тюпа слышала, как половицы неприязненно скрипели под ее ногами, как стулья преграждали ей дорогу в тети-Витину комнату – она постоянно на них натыкалась.

Тетя Витя этого явно не замечала. Она расспрашивала Тюпу о том, как она живет, и Тюпа заметила, что тетя Витя избегает называть ее прежним детским именем.

– А ты помнишь, – с притворной веселостью спросила Тюпа, – как ты называла меня «Пырцессочкой»?

– Пырцессочка, Пырцессочка! – засмеявшись, подхватила тетя Витя. И даже похлопала Тюпу по коленке, как в детстве.

Но больше она не повторяла этого прозвища и называла Тюпу только по имени. «Я ей все же чужая», – думала Тюпа, спускаясь по лестницам.

Вечером она пила чай с домашними и думала, что вот так же и тетя Витя пьет чай со своей самозванкой и, может быть, даже рассказывает ей что-то о Тюпе, как рассказывают о людях, с которыми жили когда-то в одной квартире. А может быть, они сидят сейчас все втроем с разутым поклонником и даже думать о ней не думают, будто и не было ее вовсе.

А потом Тюпа пошла к себе в комнату, расстелила постель, и квартирантку как ветром сдуло. Они снова были все вместе, и сидели на тахте, и смотрели телевизор, и гадали на «королей», и Фукочка, который ночью всегда был жив, терпеливо прикрывал лицо газетой, чтобы свет не мешал ему спать.

Ангел на ветке

Подняться наверх