Читать книгу Цивилизация Х-134 - Вика Козерог - Страница 12

В камере предварительного заключения было душно. Несколько человек резались в карты, кто-то рассказывал свою историю, как он сюда попал, кто-то просто спал на шконке. Ямайка с всклокоченными волосами сидел на табуретке и тупо смотрел в угол камеры. Вдруг он протяжно запел:

– Эх, раздолье, сторона моя родная!

Эх, раздолье, ты моя одна такая!

Эх, раздолье!

Песня звучала совсем тихо, но она шла из самого сердца и набирала силу.

Мужчины притихли и уставились на парня, стали слушать его песню. Теперь ее стали слушать и за пределами камеры. Из соседней женской камеры стал слышен нежный девичий голосок, который тоже стал набирать силу, и песня полилась уже в два голоса.

Она как будто бы раздвигала стены этого мрачного заведения и выпускала на свободу души людей, попавших в беду и оказавшихся здесь, в заточении:

– Эх, раздолье,

– Отпусти меня на волю!

– Эх, раздолье!

– Разделю с тобою долю.

– Эх, раздолье!

Мужские охрипшие и простуженные; женские, страстные и непокорные голоса, уже со всех камер, пели эту песню, как гимн Свободы, и уже никто не мог остановить это единство.

– Э- э-эх! – воскликнул во все горло Ямайка и пустился в пляску.

Ему подыгрывали сокамерники, стуча по батареям и по табуреткам. По батареям стали стучать и соседи по камерам. Этот получившийся спонтанный тарарам остановил ворвавшийся в камеру дневальный:

– Мякишев! На выход!

– Мне и здесь хорошо!

– Мякишев, отставить самодеятельность! Вы освобождены от заключения! На выход!

– Ну ладно, раз вы так настаиваете. На выход, так на выход.

– Ямайка, ты к нам еще придешь? – забеспокоились сокамерники.

– Нет, теперь вы к нам. Встретимся на воле – волюшке.

Солнце светило ярко и ласково. Ямайка, отвыкший от солнечного света на несколько секунд ослеп, но когда открыл глаза, увидел столб ниспадающего водопада солнечных лучей.

– Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан. Семь цветов. Удивительно – это же радуга. Хорошая примета, надо радугу съесть на счастье, – и Ямайка стал жадно хватать ртом видимые цветные лучи света, но заметил, что на него странно смотрит прохожий.

– А вы что, не видите радугу? Ну ладно, тогда я пошел.

И действительно, вид у парня был нелепым: рыжие всклоченные волосы, поношенные старые футболка и брюки, на худом юношеском теле и сандалии на босу ногу. Родителей у него никогда не было, он так и не узнал, кто они и откуда. В интернате для сирот он был весельчаком, балагуром и задирой. По достижению совершеннолетия государство выделило ему однокомнатную квартиру, и он устроился работать на шоколадную фабрику.