Читать книгу Кремлевское дело Бешеного - Виктор Доценко - Страница 9

Небольшой швейцарский городок Лугано (всего лишь шестьдесят тысяч жителей) известен, прежде всего, как международный горный курорт. Благодаря близости к Италии на его извилистых альпийских трассах отдыхают преимущественно итальянцы.

И живут в Лугано в основном этнические итальянцы, поэтому туристы из Италии всегда чувствовали себя там как дома. Богачи с наиболее развитого в промышленном отношении итальянского севера были клиентами банков Лугано. Это позволяло им уводить свои капиталы от налогов и давало уверенность, что деньги, несмотря на любые экономические кризисы, уцелеют: самая развитая в мире швейцарская банковская система гарантировала их сохранность.

Швейцарская банковская система гарантировала клиентам своих банков также и полную тайну их вкладов: понадобились, к примеру, несколько десятков лет и бесчисленные судебные разбирательства, чтобы рассекретить вклады, сделанные гитлеровцами в швейцарские банки еще во времена Второй мировой войны…

Савелий прекрасно знал, что личные вклады клиентов были самой охраняемой тайной в Швейцарии. Но его-то именно личные счета и интересовали…

Проведя несколько дней в Берне и наслаждаясь тишиной, покоем и потрясающим воздухом, он почувствовал, что наконец готов к решительным действиям. Савелий приехал в Лугано в преддверии горнолыжного сезона. Туристы еще не съехались, и можно было без предварительной брони получить место в гостинице. Говорков прибыл в Лугано под вечер в серебристом «БМВ». И остановился в небольшом пансионе неподалеку от «Банко дель Бог-гардо». Перекусив на скорую руку, он отправился на прогулку: ему не терпелось увидеть тот самый банк, за секретами которого он сюда и пожаловал.

Ему хватило часа, чтобы обойти весь город. Он прошелся по набережной озера, имя которого дало название городу, сделал круг по району, где среди старых и солидных домов возвышалось такое же здание банка «Боггардо». Наконец, Савелий оказался на площади рядом с местной достопримечательностью – старинным собором Сан-Лоренцо, построенным еще в тринадцатом веке.

Говорков стоял перед главным входом в собор и любовался резьбой его узорчатого фасада, сотворенного мастером эпохи раннего Возрождения.

– Вы впервые у нас? – услышал он за спиной чей-то вопрос на английском и обернулся, чтобы взглянуть на обладательницу мелодичного голоса.

Перед ним стояла молодая, лет двадцати-двадцати двух, изящная и довольно миловидная, с тонкими чертами лица брюнетка. Она была одета в длинное темное пальто. На ногах у нее – по новомодному – красовались тяжелые туристические ботинки.

– Почему вы так решили? – вежливо и осторожно поинтересовался Савелий.

– Собор – самое красивое, что есть в этом городе, – ответила девушка. – Мне всегда бывает жаль, когда туристы пробегают мимо него, спеша на свои дурацкие лыжные трассы и не замечая такой красоты…

Савелию показалось, что девушка решилась заговорить с первым встречным от одиночества и тоски и, хотя уже корит себя за такую несдержанность, отступать не собирается.

– Вы – настоящий патриот Лугано! – одобрил Савелий, стараясь поддержать разговор.

– Пожалуй, вы правы… – улыбнулась девушка. – Хотя я и не здешняя.

– Вы приехали отдохнуть?

– Нет, я живу тут в одной семье. Воспитываю их малыша. Вот, уложила его спать, и теперь до утра я свободна. – Несмотря на некоторую двусмысленность фразы, видно было, что девушка произнесла это без всякой задней мысли. – Я вам не помешала? Может, вы хотели побыть в одиночестве? А то, знаете, я целыми днями вожусь с ребенком; на то, чтобы завести друзей, совершенно нет времени, даже просто поговорить не с кем. Тоска! Извините, что я к вам пристала, но…

– Не надо оправдываться, – прервал ее Савелий, – все правильно. Я только сегодня приехал и вышел посмотреть город. И я рад, что вы ко мне обратились. Если вы свободны, побудьте немного моим гидом.

– С удовольствием.

– Как вас зовут?

– Мари.

– Красивое имя! А меня – Серджио… или, если вам угодно, Серж.

– Лучше Серж, ведь я француженка. – Ее открытая улыбка звала к разговору и общению. – А вы?

– Вообще-то у меня славянские корни, но приехал я из Германии, – уклонился от конкретного ответа Савелий.

Он взял Мари под руку, и они медленным шагом двинулись по пустынным улочкам Лугано. Через полчаса довольно оживленного пустячного разговора Савелий увидел витрину еще работающего кафе и предложил зайти выпить кофе, так как заметил, что Мари немного продрогла на прохладном осеннем альпийском ветерке.

В кафе, кроме скучающего официанта, никого не было. Савелий заказал две большие чашки кофе, горячие бутерброды и две рюмки коньяка.

После краткого перерыва на еду беседа продолжилась. Под нее было выпито еще по рюмочке, потом Савелий повторил заказ, а когда они собрались уходить, оказалось, что Мари немного опьянела после нескольких рюмок доброго французского «Курвуазье». Савелию даже пришлось поддерживать покачивающуюся спутницу.

– Я посажу тебя в такси, – сказал он, когда они очутились на воздухе.

– Не нужно такси, давайте пройдемся… – попросила Мари. – Проводи меня… – И добавила: – Пожалуйста.

Сказано это было таким жалостливым тоном, что Савелий не мог отказать. Он не выносил, когда женщины «по пьяни» вешались ему на шею, обычно они вызывали у него гадливое чувство. Но тут… Эта француженка, которую он фактически, хотя и без умысла, подпоил, запамятовав о коварных свойствах выдержанного коньяка. Пока сидишь и пьешь его, как будто все в порядке, но как только встаешь и пытаешься двигаться, понимаешь, что ты уже пьяный. Она понравилась ему своей детской непосредственностью и беззащитностью. Наверное, Мари напомнила Савелию его любимую Розочку, которая жила и училась так далеко от него, что он иногда даже сомневался в ее существовании…

Они прошли метров двести, и он ощутил, как по телу Мари пробегает дрожь. Савелий остановил первое свободное такси, помог девушке усесться в машину и сам сел рядом с ней. Она по-итальянски назвала шоферу адрес. Как только машина тронулась с места, Мари неожиданно обхватила руками шею Савелия и впилась в его губы. Ее губы оказались очень мягкими и приятными на вкус. Савелий с удовольствием ответил на поцелуй, мельком отметив про себя, что он все еще не перестает нравиться молоденьким девушкам.

«Фиат», такси, доставил их к дому Мари буквально за пять минут: в таком небольшом городе все было рядом. Они вышли, Савелий расплатился с таксистом и посмотрел на Мари. Та стояла у распахнутой калитки, от которой вилась в глубь участка выложенная каменными плитками дорожка. В глубине виднелись два дома: большой, в два этажа, с террасой-балконом поверху, и маленький, совсем как игрушечный.

– Хочешь посмотреть, как я живу? – без ложной многозначительности спросила Мари.

Савелию ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть. Он предполагал, что последует дальше, но уйти вот так, сразу, у него не было ни сил, да и, откровенно говоря, желания. Девушка была так очаровательна, а оставаться одному этим вечером совсем не хотелось!..

Они пошли по дорожке к маленькому дому, который, видимо, предназначался специально для гостей и куда хозяева селили и тех, кто помогал им по хозяйству.

Домик был всего из двух комнаток: просторной гостиной, с небольшой кухонькой в углу, и совсем, малюсенькой спальни, где помещались лишь широкая низкая кровать и прикроватная тумбочка.

Савелий снял куртку, осмотрелся. Ничего, говорящего о вкусах Мари, в этой квартирке не было – похоже, хозяева не разрешали ей устраиваться тут основательно и по собственному усмотрению. Мари скинула пальто и тяжелые ботинки и, взяв Савелия за руку, потащила в спальню.

«У бедняжки, наверно, давно не было мужчины, – подумал Савелий, – вон как завелась…»

И действительно, Мари как будто с цепи сорвалась. Казалось, она сейчас не может думать ни о чем, кроме мужчины, которого держала за руку. Савелий отчасти был прав, подумав, что у нее давно не было ни с кем сексуальной близости. Тем не менее Мари завелась не на шутку прежде всего потому, что Савелий оказался не таким хамом, как все те мужчины, которые ей до него попадались. Он не лапал ее, не предлагал пойти после второй же рюмки в отель, не пытался произвести на нее впечатление своими кредитными карточками или мужскими достоинствами. То, что у ее случайного знакомого есть и то и другое, она не сомневалась. Савелий умел слушать, умел помочь тем, кто в этом нуждался. Мари почувствовала это сразу, как только заговорила с ним. В конце концов, этот мужчина был просто привлекателен своей мужественной неброской красотой. Она по достоинству оценила и его крепкую, стройную фигуру, и со вкусом подобранную одежду, но более всего покорили его глаза – ярко-голубые, с прямым, честным взглядом и какой-то притягательной тайной в самой их глубине…

Едва ступив на порог спальни, девушка прильнула к Савелию всем своим гибким телом, ее язычок пробежал по его губам, пытаясь проникнуть в рот. Руки ее тем временем лихорадочно то расстегивали брюки Савелия, то стягивали собственную юбку, срывали блузку и все остальное, что находилось под ними, то снова принимались за одежду Савелия. Со стороны их возня выглядела каким-то странным соревнованием, победителем в котором станет тот, кто снимет как можно больше одежды, причем не столь важно – своей или соперника.

Оставшись абсолютно обнаженными, они еще теснее прижались друг к другу разгоряченными от желания телами. Мари, в пылу страсти уже не отдававшая себе отчета в том, что делает, ласкала рукой возбудившуюся плоть Савелия и, в предвкушении того, что этот могучий символ любви сейчас окажется в ней, легонько постанывала от переполнявшей ее страсти.

Савелий ласкал ее упругие груди, вдыхал терпкий запах ее пота и чувствовал, как в свою очередь и сам заводится от прикосновений Мари.

Их манила кровать, но до нее дойти было свыше их сил, и они рухнули на ковер – прямо там, где так виртуозно раздевались, хаотично разбрасывая одежду. Савелий отбросил оказавшуюся под ними их одежду. Затем приподнял руками бедра девушки и легко вошел в ее лоно, источающее любовный нектар. Мари закрыла глаза и застонала от наслаждения. Через несколько минут плавных движений, рывков и бешеных толчков она закричала во весь голос и, обхватив бедрами ноги Савелия, так вжалась в его тело, что казалось, хочет или раствориться в нем, или утонуть в этой чувственной нирване наслаждений…

Савелий ощущал горячую страсть девушки, ему хотелось доставить ей как можно больше удовольствия, которого она заслуживала, и он все больше и больше наращивал темп движений, крепко обнимал ее взмокшее от пота тело, а в его голове вертелась только одна назойливая фраза из какого-то шлягера, неизвестно откуда взявшаяся:

«Вдвоем, только вдвоем, мы полетим вместе! Вместе!! Вместе!!!»

Когда они оба, одновременно вскрикнув, полетели к небесам от испытываемого в это мгновение блаженства, Мари стала бешено целовать лицо Савелия; ее пальцы бегали по его телу, будто стараясь достать до каждого изгиба, прикоснуться к мельчайшей мышце. Савелий блаженно лежал на Мари, уткнувшись в ее горячее плечо, и чувствовал щекой пульсирующую на ее шее жилку. Ее лихорадочный ритм точно совпадал с биением его собственного сердца. Ему было так спокойно, так хорошо в эти минуты!

Неожиданно Мари выскользнула из-под Савелия и, склонившись над ним, провела своими прекрасными полушариями с торчащими розовыми сосками по его груди. Эти нежные прикосновения вновь пробудили его плоть. Упругие соски между тем уже касались его живота, паха… Вот они уперлись во внутреннюю поверхность его бедер. Он ощутил, как его плоть, оказавшись между двумя горячими полушариями, едва помещается в уютной, влажной от пота ложбинке. Мари сжала с боков груди руками, и восставший жезл Савелия как будто оказался внутри девушки.

Она, то наклоняясь, то чуть отдаляясь, по-прежнему сжимала плоть Савелия в этом уютном гнездышке, пока он не выплеснул свой сок на ее грудь. Мари, в восторге взвизгнув, растерла его нектар по груди и животу. Все это было сделано так выразительно и игриво, что Савелию захотелось брать француженку еще и еще, пока у него не иссякнут силы.

Только под утро они, оказавшись бессчетное число раз на вершине блаженства, смогли нако нец-то оторваться друг от друга. И немного успокоили свою плещущуюся через край сексуальную энергию. Савелий, смыв под контрастным душем накопившуюся за ночь усталость и любовный пот, осторожно, стараясь не разбудить, накрыл задремавшую Мари одеялом, оделся и вышел на воздух.

Закрывая калитку, он, естественно, обратил внимание на табличку с фамилией хозяев, висевшую над почтовым ящиком у входа.

Говорков был поражен.

«Бывают же совпадения! Действительно, мир тесен…» – подумал он, перечитывая надпись: «Гвидон и Лаура Роже».

Хозяин, нанявший Мари присматривать за своим отпрыском, был не кто иной, как тот самый исполнительный директор «Банко дель Боггардо» Гвидон Роже, имя которого Христо Гранич выведал у Серджио Лаци в Лихтенштейне и к которому Савелий намеревался искать подходы в этот наступающий день!

«Ну что ж, все одно к одному. Как говорится, на ловца и зверь бежит… – подумал Савелий. – Все само собой сложилось: теперь подходов особых искать не придется, можно будет через Мари как-нибудь все устроить. В конце концов, мне что надо? Поговорить с Роже с глазу на глаз, дать ему понять, что ему от меня не отвертеться, если я не получу нужных мне документов. Если потребуется, то припугну его тайными связями «Банко дель Боггардо» с итальянской мафией. Но перед встречей с ним надо еще раз повидаться с Мари и расспросить о ее хозяине: характер, привычки, распорядок дня – все пригодится, когда я с ним беседовать буду. Жаль, что придется такую хорошую девчонку использовать для дела. Лучше, конечно, ее ни во что не втягивать, но… время, время поджимает! Так что, Мари, прости заранее за все. Я постараюсь сделать так, чтобы ты оказалась ни при чем…»

Проспав несколько часов в снятой им комнате пансиона, Савелий привел себя в порядок, поел и, попросив у консьержки, сидящей в будочке у входа, городской телефонный справочник, вернулся к себе в номер. Он без труда нашел адрес и номер телефона Гвидона Роже, наизусть запомнил его, вернул справочник и вышел на улицу, собираясь найти телефон-автомат и позвонить Мари.

– Серж! – обрадовалась та, когда Савелий попросил какую-то женщину, поднявшую трубку, позвать к телефону Мари. – Спасибо тебе за волшебную ночь, которую ты мне подарил! Куда ты исчез? Я надеялась воспользоваться твоей щедростью еще и утром…

– У меня была назначена деловая встреча, которую нельзя было отменить, требовалось быть в форме, – не без смущения пояснил Савелий.

– Да, конечно, я понимаю… Извини за назойливость… Надеюсь, вечером у тебя никаких встреч не намечается? – Чувствовалось, что девушке абсолютно безразлично, как выглядит со стороны ее откровенная настойчивость.

– Почему же, есть одна…

– Вот так всегда! – огорченно вздохнула Мари. – Только встречу кого-нибудь, а у него вечные дела.

– Ты не спросила, с кем у меня встреча, – со значением произнес Савелий.

– Неужели со мной? – догадалась Мари. – О, какой же ты милый! Я еле дотерплю до вечера, я уже сейчас начинаю гореть! Помнишь, как тогда, когда ты…

– О, Мари, лучше не будем друг друга заводить по телефону! – умоляюще попросил Савелий: даже от легкого намека Мари на их вчерашние ночные полеты на него мгновенно вновь нахлынуло возбуждение. – Потерпи до вечера. Торжественно обещаю, что за твое стоическое долготерпение ты получишь вполне заслуженную тобой награду.

– Милый Серж, ловлю тебя на слове! Как и где мы встретимся? Ты зайдешь за мной? Во сколько? – Обрадованная Мари буквально засыпала его вопросами.

– Нет, давай встретимся в том же месте, в тот же час, – предложил Савелий: он не хотел, чтобы хозяин Мари знал о том, что они знакомы. – Тебе так удобно?

– Какой ты романтичный! – засмеялась Мари. – Хорошо, встретимся, как вчера: в том же месте, в десять часов.

«И на этот раз не столь случайно», – подумал Савелий с иронией, но, чтобы Мари чего-нибудь не заподозрила, не стал говорить этого вслух.

Собираясь в Швейцарию, Савелий и предположить не мог, насколько приятной окажется поездка. На этот раз он пригласил девушку в свой пансион, и в эту вторую ночь Мари превзошла, вероятно, не только его, но и собственные ожидания; ее страсть не знала границ и отличалась таким буйством фантазии, на которое способны только истинные француженки, не отягощенные оковами предрассудков.

Даже Савелий, будучи вовсе не хилым и находясь в самом расцвете сил, в какой-то момент почувствовал, что еще чуть-чуть, еще полчаса этих любовных безумств – и он уже не захочет ничего, кроме спокойного сна в полном одиночестве.

Но судьба и тут его хранила: вскрикнув в последний раз от уносящей в небеса истомы, Мари, которая в эти секунды сидела верхом на доблестном жезле Савелия, в изнеможении рухнула, не слезая с него, ему на грудь и замерла в полном изнеможении.